Ведун (СИ) - Евстратов Василий "Е. В. В."

Но тут к нам приехал Добробаба.

Видимо с того времени, как парни из ополчения ушли, в верхах какие-то перемены произошли и уже откуда-то нарисовался Городецкий анклав. Новости же об этом, из-за нашей ежедневной занятости, до нас еще не дошли, зато не совсем адекватный представитель вооруженных сил этого самого анклава «дошел».

Гда-дах! — всколыхнув светящееся покрывало в небесах, чуть ли не над головой раздался такой силы взрыв, что все мы рефлекторно чуть не упали, а потом дружно наблюдали, как очередной взорвавшийся метеорит не распылился на молекулы, а развалившись на части, к земле устремился.

Бывает и такое, бомбардировка с начала звиздеца регулярно происходит, и не знаю, кто нас оберегает, но на наш город еще ни разу такая вот дура не свалилась. В Волгу метеориты падали, мужики потом кучу оглушенной рыбы насобирали, пока была возможность в промежутке между ураганами это сделать, рисковали безбашенные. Теперь вот этот, даже земля под ногами дрогнула, когда на северо-западе и относительно недалеко от города эта «громыхалка» рухнула.

— Так что за анклав, Петр Михайлович? — переспросил дед Добробабу. — И на какую службу вы нас призываете? Вы так и не ответили на вопрос, как и не предоставили пока никаких документов, подтверждающие что вы вообще чей-то там представитель.

— По поводу анклава — завтра, когда вас доставят в расположение, всё там и объяснят! Документы… — «представитель» немного нервно достал из нагрудного кармана удостоверение и протянул его деду.

Простая бумажка, запаянная в прозрачный пластик: Городецкий анклав, удостоверение номер… фамилия, имя, отчество, дата рождения и фотография с печатью. Лейтенант, состоит в должности командира отделения… и самое интересное — перед нами ополченцы, поэтому и форма непонятная, без всяких шевронов и погон, зато в конце этого удостоверения написано, что владелец оного имеет право на хранение и ношение огнестрельного оружия.

— Служба… — забрав удостоверение, Петр Михайлович продолжил нас информировать. — На днях в Нижний Новгород колонна пойдет за грузом и нужными для анклава людьми. Проблема в том, что врачей нет, все загружены сверх меры, вот Юрятина Вера Николаевна и посоветовала вас, на данный момент ничем не занятых. Ну и выяснилось, что вы не просто врачи, а еще и колдуны…

В этот момент до меня и дошло, он не просто из-за фамилии своей нервничает, он нас просто боится! Боится и из-за этого еще больше бесится. Поэтому и сопровождающие его бойцы в стороне стоят, от страшных колдунов подальше. И только теперь понял, что бойцы-то действительно службу несут, смотрят они вроде и по сторонам, ситуацию отслеживают, но и нас с дедом из виду не упускают, краем глаза за нашим поведением постоянно присматривают.

— …вот по этому поводу дадите пояснения в научный отдел, а потом скатаетесь с колонной в качестве медицинского сопровождения.

Вас доставят… Дадите пояснения… Скатаетесь с колонной… Беспардонность этого «представителя» просто зашкаливает!

— Нашего мнения и согласия я так понимаю вы спрашивать и не собирались?

«Блин! Что-то дед чересчур вежливый и спокойный, сам на себя не похож. Какого он этого Добробабу еще не послал? Или… — я снова бросил мимолетный взгляд на спокойного как удав старого. — Или он просто так информацию выуживает?»

— В связи с чрезвычайной ситуацией мы имеем право призвать любого гражданина, и вы должны…

— Орально удовлетвори меня!

— Что, простите?

— Если по-простому, то — отсоси, — всё также вежливо и спокойно предложил шокированному, явно не ожидавшего от старика таких высказываний, «представителю» дед. — Вот когда ты сделаешь это, я и буду тебе что-то там должен. А пока, слушай меня внимательно, Добробаба Петр Михайлович и передай тому, кому ты там подмахиваешь, что ведун Кокора ни на какую службу идти не собирается, в связи с преклонным возрастом. И поэтому же не собирается никакие колонны сопровождать.

Я было в шоке замер на миг от услышанного, потом чуть не рассмеялся, но пересилил себя и сосредоточился.

Дед видимо действительно до этого инфу просто вытягивал, поэтому и был спокойный как танк. Но сейчас… он ведь людей чувствует и «представитель» этот похоже реально дряной человек, а не из-за волнения наговорил тут нам разного всякого. Поэтому старый на грубости и перешел, так как ненавидит гнилых людей. Ну и еще потому, что ни капельки этих троих не боится, ведь мы совсем недавно во время тренировок убедились, что мой «гравитационный щит» вполне спокойно автоматные выстрелы выдерживает. Хотя я сомневаюсь, что он об этом вообще задумывался, когда посылал и «представителя», и новообразованный анклав в пешее эристическое путешествие с глубоким погружением.

Автоматных очередей не последовало, даже за оружие никто не стал хвататься. Добробаба просто лицом покраснел и выдавил из себя:

— Ты, старый, за языком следи! Что-то твой возраст не помешал тебе в больнице людей лечить, вот…

— Так мы волонтеры, действовали на добровольных началах, — в который уже раз не дал договорить ему дед, отчего этого Петра Михайловича аж затрусило от злости. — Пока были силы — я лечил, сил не осталось, всё же нагрузка большая, а возраст, как и говорил, немалый, вот и прекратил эту деятельность. Теперь дома отдыхаю, и прерывать этот отдых не намерен.

— Пойдете под суд…

— Молодой человек, мне вот одного не понятно, вы сами после такого «призыва на службу» у меня лечиться не побоитесь? Вы вообще понимаете, что и кому говорите?

Видимо из-за того, что дед в очередной раз его прервал, ну и сами вопросы этому «представителю» не понравились, отчего у него «крышу» и сорвало.

— Будешь лечить! — аж прошипел он. — Куда ты денешься, пень старый! О себе не думаешь, так у тебя еще и внук есть.

— Пшел вон, щенок! Угрожать ты мне еще будешь… угрожалка не выросла.

Судя по тому, как закаменело лицо у деда, этому Добробабе можно уже заупокойную заказывать, земля ему стекловатой. Старый не забудет, что этот недалекий человек посмел ему мной угрожать.

Да и я не забуду.

И этот недоумок видимо что-то такое почувствовал, так как отступил от нас на несколько шагов, в этот раз даже положив руку на кобуру, да еще и на сопровождающих его бойцов, ища поддержки, оглянулся. Но те стволы в нашу сторону направлять не спешили, наоборот, с недоумением на него смотрели.

Увидев эти их взгляды, Добробаба постарался себя в руки взять: убрал руку с кобуры и престал назад пятиться. Но вот одумываться он и не подумал, так как еще больше усугубил ситуацию.

— Как представитель администрации я запрещаю вам заниматься незаконной врачебной деятельностью, — с ненавистью смотря на деда, выдавил он из себя. — Узнаю, что вы этим занимаетесь, пойдете в штрафники, завалы разбирать.

— Да не вопрос, — дед растянул в пародии на улыбку губы. — Будут люди обращаться, так я твою фамилию запомнил, скажу, кто мне запретил их умирающим матерям, детям, женам и мужьям помогать. Вот и направлю их к тебе за письменным разрешением.

— О вашем отказе от службы я уведомлю вышестоящее командование… — услышав сказанное дедом, Добробаба с трудом сдержался, чтобы пистолет не выхватить и не применить его по назначению, — …оно примет решение о вашей дальнейшей судьбе.

— Заодно и передай командованию своему, — ни капельки не испугался неприкрытой угрозе дед, — что ведун Кокора в дальнейшем отказывается предоставлять свои услуги вообще всем представителям вашей администрации, раз у них такой недалекий представитель. Если помощь срочная понадобится, то проходите мимо, скорую вызывайте, она вам поможет. Пошли, Сашка, обед, наверное, уже остыл, разогревать по-новому придется.

Дед, потеряв всякий интерес к представителям анклава, развернулся и пошел во двор, ну и я следом за ним, правда пока калитку не закрыл, взгляда с Добробабы на сводил, черт его знает, что в его неадекватную голову взбредет, стрельнет еще.

— И что это было? — шагая по дорожке к дому, спросил я у деда. — И что будет?