Коварный лед - В. ван Эмландт

Слушая разговор этих двоих, она вдруг сообразила, что Арман… Миродель старается выгородить ее перед комиссаром и представить ее поведение в самом лучшем свете.

— Дело это настолько серьезное, что я решил заручиться поддержкой одного из детективов самого крупного нашего конкурента в Западной Европе — Людвига Целлера. Мы узнали, что для дальнейшего расследования фактов, собранных французской полицией, на Ривьеру была послана мадемуазель Мигль. Работая рука об руку, легче быть в курсе всего дела в целом, вот мы и стали действовать сообща и регулярно обмениваться информацией. К несчастью для Целлера, ловкая шайка, скрывшаяся с Ривьеры вместе с добычей, перехитрила нас всех. Они организовали фиктивный маршрут перевозки драгоценностей через Амстердам и, чтобы навести детективов и полицию на этот ложный след, пожертвовали незначительной частью награбленного. Как говорится, забросили удочку с килькой на крючке, а поймать на нее хотели осетра, и, похоже, поймали.

— Вы имеете в виду, что вся остальная добыча между тем вывезена из Европы другим путем?

— Похоже на то. Честно говоря, бюро Паркингтона в какой-то степени было к этому подготовлено. Маршрут через Амстердам выглядел слишком уж нарочитым. Налаживал его некий Симон Роллар, мелкий парижский мошенник, которому уважающие себя профессионалы преступного мира никогда бы не поручили серьезного дела. Одно это уже было подозрительно! Мое бюро — не важно, каким образом, — перехватило письмо на имя некоего ювелира, которое позволяло заключить, что северный маршрут — попросту маскировка. Мы, конечно, были не настолько легкомысленны, чтобы сбросить этот маршрут со счетов, а наблюдать за ним поручили сотруднику Целлера. Поддерживая постоянный контакт с мадемуазель Мигль, я всегда был в курсе здешних событий. Впрочем, мы тоже попали впросак. В Испании мы задержали коммивояжера одной из подозрительных ювелирных фирм. В его багаже были тщательно припрятаны небольшие пакеты, но ничего ценного в них не оказалось — всего-навсего хрустальные пуговицы для дорогих дамских нарядов. Это произошло тридцатого ноября. По имевшимся у нас сведениям — я не очень-то им верил, — контрабанда должна была пройти через Амстердам первого декабря, и после неудачи в Испании я прибыл сюда, уже готовый ко всему. По словам мадемуазель Мигль, здесь была задержана небольшая посылка с настоящими бриллиантами: по-видимому, с моей стороны с самого начала было бы гораздо разумней уделить амстердамскому варианту больше внимания. Волей случая эти бриллианты достались не нам, а попали в ваши руки. Вот почему я решил сегодня лично встретиться с мадемуазель и обсудить, что обе наши фирмы могли бы еще предпринять для розыска огромных ценностей, которые преступная шайка уже пытается вывезти и реализовать, о чем говорят и ловкая инсценировка провала контрабандной цепочки здесь, в Амстердаме, и история с коммивояжером в Испании.

— Я полагаю, — с непроницаемым выражением лица сказал Ван Хаутем, — вам больше незачем беспокоиться об этом. Час тому назад мне звонил Фидель и сообщил, что в Гавре его агенты задержали ящик с провиантом для судна, готовившегося к отплытию. В ящике находились банки с маринованными маслинами. Вместо косточек в маслинах были драгоценные камни. Разгрузка и инвентаризация контрабанды еще продолжаются, но уже сейчас французская полиция считает, что обнаружила большую часть ривьерской добычи. Думаю, вечерние газеты сообщат об этом подробней.

Миродель одним глотком допил свою рюмку.

— Вот это новость! Я очень рад, что милая старушка — французская полиция — опять опередила нас. — Он бросил быстрый взгляд на свои часы. — Да, мадемуазель, в таком случае больше нам здесь делать нечего. Я попробую еще успеть на парижский самолет, а вы можете позвонить Целлеру, что охота завершена: раз уж Фидель отыскал добычу, у него найдутся улики, чтобы поймать и самих преступников. — француз взял со спинки стула свое пальто и как бы между прочим спросил: — Кстати, мсье Ван Хаутем, много ли драгоценностей попало к вам?

— Сорок восемь бриллиантов одинаковой величины и огранки. Эксперт определил рыночную стоимость как минимум в сто тысяч гульденов. По всем признакам это те самые камни, которые украшали тиару индийской магарани.

Застегивая пальто, французский сыщик задумчиво кивнул.

— Так, так… Ну, мне пора. Au' voir[41], мадемуазель. Au' voir, мсье комиссар.

Он поспешил к двери, а Ван Хаутем загадочно улыбнулся, когда он в сумерках прошел под окном ресторана. Комиссар ни минуты не сомневался в подлинности служебного удостоверения Мироделя, но тем не менее был доволен, что все выходы ресторана «Артис» и зоопарка находятся под охраной опытных агентов, которые не упустят детектива из-под наблюдения. Он обернулся к Труди — она сидела, скромно сложив руки на коленях, — и сказал добродушно:

— Вот мы и опять с вами вдвоем, фройляйн Мигль. Вы уже говорили с Целлером?

Швейцарка молча отрицательно покачала головой.

— Ну-ну, выше нос! В нашей профессии нужно одинаково хладнокровно принимать и срывы, и удачи. Будем довольны и тем, что французская полиция так быстро и успешно довела это дело до конца, причем во многом благодаря сыскному бюро Целлера и парижскому отделению агентства Паркингтона, которые буквально наступали преступникам на пятки. Теперь ривьерские ловкачи на своей шкуре убедятся, что жить честно куда надежнее, ведь, в конце концов, всякое преступление рано или поздно будет наказано.

Он говорил мягко и снисходительно, так как от всей души жалел это юное существо, которое едва не сбилось с правильного пути, попытавшись, подобно многим другим частным детективам, угождать и нашим и вашим — и правосудию, и преступлению. Ему не надо было объяснять, что Труди согласилась работать с Мироделем по собственному желанию. В таком крупном деле ее хозяин никогда не пошел бы на сотрудничество. Ван Хаутем подвинул свой стул поближе и спокойным отеческим тоном повел речь о громадной ответственности, лежавшей на плечах каждого, кто избрал своей профессией борьбу с преступлениями. Каждый детектив — частный ли, полицейский ли — знает, сколько зла и несчастий несут преступления, а потому знает и другое: тому, кто однажды ступил на путь лжи и обмана, очень трудно и даже невозможно вновь стать честным. Он не называл имен, не делал никаких намеков, но в полутьме зала ясно слышал, как Труди то и дело тихо сморкалась в носовой платочек, а когда возле них вдруг зажегся свет — официант решил, что посетители слишком уж засиделись, — она быстро отвернулась и вытерла глаза.

— Моя машина у подъезда, — закончил комиссар. — Вас подвезти куда-нибудь?

Слегка сдавленным голосом она сказала, что хочет вернуться в пансион и позвонить Целлеру. Затем Ван Хаутем расплатился за два чая и три портвейна, потому что в спешке Миродель совсем забыл, что заказ был его.

Возвратившись на Эландсграхт, комиссар нашел на столе свежие рапорты. Старинг несколько часов допрашивал Ивера и теперь докладывал, что тот признал себя виновным. Фигурально выражаясь, ему сломали хребет убедительные вещественные доказательства, обнаруженные Дейкемой в его конторе и на складе. Есть указание прокуратуры завтра в десять утра доставить его к магистру Вилденбергу.

Вот это хорошая новость. Невольно позевывая — ведь за последние тридцать три часа ему не удалось даже глаз сомкнуть, — комиссар взял со стола записочку: «Просьба немедленно позвонить домой доктору Парлмансу. Вам хотят что-то сообщить в связи с переданным по радио в час дня обращением полиции к населению».

Был указан номер телефона, и через несколько минут его соединили. Горничная попросила подождать, когда мефрау, хозяйка дома, возьмет трубку. Немного погодя слегка надтреснутый голос осведомился, не может ли он приехать, тогда ему все расскажут.

— Нельзя ли сделать это по телефону, мефрау?

— Нет, комиссар. Я хочу видеть, с кем я говорю! — Теперь голос звучал более твердо. — Я с удовольствием приехала бы к вам сама, но моей дочери нет дома, а я не могу оставить детей одних. Вы меня поняли?

Ван Хаутем мягко ответил, что в таком случае он немедленно выезжает. Но сперва хотел бы знать, не будет ли это пустой тратой времени. Так он прямо и спросил.

— Ну конечно, конечно, комиссар. Это очень важно. Я сама доставила пакетик на Регюлирсграхт.

Путь был не ближний. На Риверенлаан! Но что поделаешь, не приходится выбирать, куда закинет тебя сыскная служба. Зато как приятно — ведь экстренное полицейское обращение по радио хоть и было выстрелом наугад, а вот, на тебе, попало в десятку. Только бы пожилая дама не оказалась такой болтливой, какой была по телефону. Надо еще осмотреть номер Фрюкберга в гостинице «Гронинген», а эту работенку Ван Хаутем решил оставить для себя. Значит, нужно успеть и туда, да и нельзя же вечно быть в упряжке! Он велел остановить машину около бутербродной и потом коротал время, всухомятку пережевывая не очень-то свежие сандвичи. После визита он перехватит где-нибудь чашечку кофе, а вечером, дома, Мария накормит его как следует.