Выстрел из прошлого - Лора Липман

— Надеюсь, сегодня мне эта штука не понадобится, — заявила она звонким, отчетливым голосом, который, словно набатный колокол, достиг самых дальних концов комнаты.

Большинство собравшихся рассмеялись. Тесс присоединилась к ним, краем глаза заметив, что лицо у Джекки приобрело нетерпеливое выражение.

— Меня зовут Адель Сирола. Я представляю тут Общество по защите прав приемных детей. Мы, так сказать, группа поддержки в самом что ни на есть прямом смысле этого изрядно затасканного слова. Мы помогаем тем, кого в свое время усыновили, отыскать своих биологических родителей. Кроме этого, действуя на федеральном и государственном уровне, мы пытаемся добиться более широкого доступа к записям и документам об усыновлении, а также выделения дополнительных средств для проведения изысканий в службах, занимающихся записями актов гражданского состояния. В прошлом месяце, как всегда в мае, мы провели в Вашингтоне марш под девизом «Я хочу знать, кто я есть на самом деле». — На лице ее появилась улыбка, исполненная одновременно горечи и христианского смирения. — И пресса опять не обратила на нас ни малейшего внимания, впрочем, тоже как всегда. В последние годы мы постоянно чувствуем некоторую недоработку в плане, скажем так, работы с общественностью.

Вверх взмыла чья-то рука.

— Моя подруга умоляла меня, чтобы я ни в коем случае не вздумала сегодня приходить сюда. Она говорит, вы на самом деле просто какая-то шайка радикалов, требующих, чтобы усыновление было вообще запрещено.

Адель тяжело вздохнула:

— Это результат известного всем нам дела малышки Джессики, малыша Ричарда и некоторых других нестандартных случаев, когда настоящая мать, одумавшись, делает попытку вернуть своего ребенка, прежде чем постановление об усыновлении войдет в силу. Тогда какая-нибудь лазейка в законе — скажем, ее же собственная ложь касательно возможного отцовства — дает ей долгожданную возможность вернуть ребенка назад. Естественно, газетчики страшно рады подобным случаям. Окружив всех участников этой сцены плотной стеной, они главным образом стараются «запечатлеть момент, когда кричащего, испуганного ребенка вырывают из рук приемных родителей и отдают людям, которых он до этого никогда в жизни не видел». Как драматично, верно? Средства массовой информации поднимают жуткий вой, все в восторге, но дело в том, что это совсем не то, чем мы занимаемся.

Увлекшись, Адель широким шагом расхаживала по импровизированной сцене. Видимо, разговор пошел «не по сценарию», но ее это скорее воодушевило. Теперь она вся пылала благородным негодованием.

— Ей-богу, у меня скулы сводит от злости, когда кто-то говорит мне, что я, дескать, не могу себе этого представить просто потому, что мне никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Честно говоря, я всегда считала себя достаточно чутким человеком. Но штука в том, что люди, родившиеся в нормальной семье, действительно просто не в состоянии понять, каково это — знать, что тебя усыновили. Они не могут представить себе, что такое иметь чудесных, любящих отца с матерью и тем не менее каждый день до рези в глазах смотреть в зеркало, мучительно пытаясь представить себе своих родителей, тех самых, давших тебе жизнь. Почему они отказались от тебя? Что заставило их сделать это? Какие они? Что ты унаследовал от них? Даже если оставить в покое гены и то, что нам в последние годы стало известно о законах наследственности, разве не интересно узнать, кто они, твои биологические родители?

Откуда-то слева опять раздался робкий голос:

— В агентстве, через которое меня усыновили, на все мои расспросы ответили, что я, конечно, имею полное право получить информацию, но только чисто медицинского характера. Но если они, дескать, не смогут гарантировать своим клиентам полную конфиденциальность, тогда вся система усыновления пойдет прахом.

— Позвольте, я попробую угадать. Могу поспорить, вы были усыновлены через одну из католических организаций, — сказала Адель.

Кое-кто в толпе собравшихся понимающе рассмеялся — видимо, речь шла о хорошо знакомых вещах. «В каждом сообществе свой собственный, непонятный другим язык, свои шутки и истории», — вспомнила Тесс.

— Да, мне тоже хорошо знаком этот аргумент, — продолжала Адель. — Только он немножко устарел, вы не находите? Я хочу сказать, он ведет свое начало с тех времен, когда в обществе бытовало устойчивое мнение: дескать, все «отказные» дети, родившиеся в результате греховной страсти, несут в себе следы пороков их родителей и уже поэтому не имеют права знать, кому они обязаны своим появлением на свет, — иначе, мол, откроется столько постыдных тайн, что наше общество содрогнется от ужаса. Но на дворе у нас двадцать первый век — во всяком случае, так было с утра, — и в наши дни для незамужней женщины нежелательная беременность не что иное, как досадное недоразумение. К тому же все чаще и чаще бывает наоборот, когда для незамужней женщины беременность становится новым толчком в карьере. Между Ингрид Бергман и Мадонной всего-навсего одно поколение. И когда в качестве аргумента вам говорят: «Это стыдно!» — не бойтесь ответить: «Вовсе нет. Мне не стыдно — стыдно должно быть вам!»

Джекки вертела в ухе сережку, то расстегивая ее, то снова застегивая с резким щелчком, и так без конца.

— А вас в свое время тоже усыновили? — спросила женщина слева.

Адель улыбнулась:

— Признаюсь вам по секрету — я мать троих детей. Все они в настоящее время уже работают в Американском национальном институте здоровья. И мне все чаще стало приходить в голову, что у меня, похоже, стало слишком уж много свободного времени.

Тесс обратила внимание, что при этом замечании многие женщины рассмеялись. Мужчины же продолжали хранить молчание, только у некоторых лица стали смущенными.

— Конечно, и меня в свое время тоже усыновили, — продолжала Адель. — Я прожила с этим всю жизнь. А вот искать свою родную мать я начала, когда мне перевалило за тридцать, и я уже сама была матерью. Между прочим, в этом нет ничего необычного — материнство настолько круто меняет всю вашу жизнь, что вы начинаете видеть все под совсем другим углом. В конце концов мне удалось отыскать ее — в Нью-Йорке, в какой-то жалкой богадельне, где она умирала от воспаления легких. Фактически всю свою жизнь моя мать прожила на улице — вот и все, что мне удалось о ней узнать. Неделю спустя ее не стало. Признаюсь вам честно — единственное, о чем я жалею и чего безумно стыжусь, так это того, что не начала искать ее раньше. Тогда у меня в запасе было бы полгода… год… пять лет, которые мы могли бы провести вместе. А так судьба подарила нам всего неделю. Но это все-таки лучше, чем ничего, верно?

— Почему бы вам не рассказать нам, Адель, как вы ее нашли? — Тесс сразу насторожилась — вопрос прозвучал так, словно его отрепетировали заранее.

— Спасибо, Терри. Терри у нас новенькая, так что я с самого начала ожидала, что она спросит об этом. — Благодаря ее манере держаться — так непринужденно, по-дружески и в то же время с изумительной уверенностью в себе — в Адель угадывался талантливый профессионал. Языком она владела отменно. Тесс нисколько не сомневалась, что Адель способна убедить кого угодно и в чем угодно. Да вот, полюбуйтесь, не прошло и нескольких минут, и вся эта толпа готова есть у нее из рук! Похоже, она из тех людей, кто может запросто всучить крем для загара эфиопу, а эскимосу — холодильник.

— Я сделала это так же, как сделаете и вы, когда решите отыскать своих родителей. Надо начать с того, что вам известно — с агентства, через которое вас в свое время усыновили. Поднимите свою медицинскую карту, любые документы медицинского характера — не исключено, что в них найдется что-то, что наведет вас на след. К счастью, в наши дни усыновленные имеют на это право — благодаря таким обществам, как наше. Настаивайте, требуйте, угрожайте, старайтесь их разжалобить. Не стесняйтесь, пусть все идет в ход. Может, всплывет какое-то имя. Или штат. Вы сами удивитесь, как много можно узнать, если захочешь.

Тесс, невольно вспомнившая, сколько трудов ей стоило отыскать имена и фамилии четырех подростков, о которых она почти ничего не знала, наконец, не выдержала:

— Между прочим, это не так просто, как вы говорите. На самом деле все совсем по-другому.

Большинство собравшихся обернулись, недовольно покосившись на незнакомку, осмелившуюся поставить под сомнение слова их кумира. Но сама Адель только пожала плечами.

— А разве я говорила, что будет легко? Конечно, это трудно. Но в этом нам поможет вот такая брошюрка на двадцати двух листах… — ловким движением она непонятно откуда выхватила нечто вроде проспекта в обложке персикового цвета и с черной пластмассовой пружинкой, — которую вы можете приобрести прямо сейчас за смешную цену, практически бесплатно. Также мы имеем возможность вести поиски в Интернете, у нас тесные контакты с другими группами по всей стране, что может помочь тем из вас, кто приехал сюда из других штатов. Итак, если все, что я сейчас вам рассказала, вызовет в душе у вас добрые чувства и побудит пожертвовать какую-то сумму — не важно, большую или маленькую — на наше святое дело, я буду рада. Мэрилендское отделение общества защиты прав приемных детей — некоммерческая организация. Естественно, все пожертвования вычитаются из общей суммы налогов. А теперь… есть еще вопросы?