Впереди — Днепр! - Илья Маркин

— Проверьте, как Привезенцев разведку подготовил, — напутствовал Поветкина генерал Федотов. — Если разведчики колеблются или огневое обеспечение недостаточное, — отмените поиск. Ни одной напрасной жертвы!

Когда грузовик с командирами полков выехал из соснового бора, уже наплывали серенькие, водянистые сумерки. Под брезентовым тентом грузовика было темно и душно. Обычно, оставаясь одни после совещаний или занятий, командиры полков шумно переговаривались, шутили, подтрунивали друг над другом. Особенно шумлив и неугомонен был Аленичев. Коренной старожил дивизии, он знал подноготную почти каждого офицера и, пользуясь этим, частенько едко высмеивал близких друзей. Сейчас же даже Аленичев был сосредоточен и молчалив, изредка попыхивая папиросой в дальнем углу грузовика. Только около штаба дивизии, выпрыгнув из машины, он игриво толкнул Поветкина и, поддерживая его за локоть, с прежней веселостью спросил:

— Как, Сережа, теперь, небось, и во сне «тигры» да «пантеры» видеться будут?

— Если бы только во сне! Они и наяву вот-вот появятся.

— Несомненно! — подавив веселость, со вздохом подтвердил Аленичев. — Хотя бы пушки и снаряды новые поскорее прибыли.

— Ну, что там случилось? — проводив Аленичева, нетерпеливо спросил Поветкин возившегося у мотора шофера.

— Сейчас, товарищ майор, одну минутку, — робко ответил шофер. — Свеча барахлит что-то, сейчас заменю, и поедем.

Но шоферская «минутка», как и обычно, растянулась на полчаса, стало уже совсем темно, когда Поветкин выехал в свой полк. Все пережитое за день и особенно беспокойство о разведке так взвинтили Поветкина, что он с трудом поборол желание приказать шоферу ехать с зажженными фарами. К счастью, на фронте стояла тишина и вновь заморосивший дождь обещал спокойную ночь.

— Где Привезенцев? — едва подъехав к своему штабу, спросил Поветкин у выбежавшего навстречу дежурного.

— На передовой, с командиром взвода разведки ушел, — тихо ответил Дробышев.

— А где разведчики?

— В своей землянке.

— Как в землянке? Разве Привезенцев с командиром взвода вдвоем ушли?

— Так точно! Вдвоем!

«Значит, поиск еще не начали», — облегченно подумал Поветкин и, зайдя в свою землянку, позвонил в первый батальон, куда ушел Привезенцев. К его удивлению, всегда спокойный комбат ответил растерянно, явно чем-то взволнованный и смущенный.

— В чем дело? Где Привезенцев? — ничего не поняв из его объяснения, сердито переспросил Поветкин.

— Я докладываю вам: в разведку ушел, за «языком».

— Как? Сам? Один?

— Никак нет! С командиром взвода разведки.

— Да не может быть!

— Так точно, ушел, — подтвердил комбат и, видимо, чувствуя возмущение Поветкина, успокаивающе добавил:

— Минут двадцать, как уползли. Я отговаривал, а ом и слушать не хочет. Приказал только в случае чего огнем поддержать.

Не опуская телефонной трубки, Поветкин обессиленно повалился на табуретку и никак не мог собраться с мыслями. Хорошо зная лихачество и скоропалительность Привезенцева, он всего мог ожидать от него, только не этого сумасбродного поступка.

— Что вы подготовили для их поддержки? — немного оправясь от неожиданности, спросил он комбата.

— Минометный огонь, пулеметный. Командир дивизиона артиллерийского тоже у меня сидит. Он также готов по первому сигналу Привезенцева открыть огонь.

— Хорошо. Будьте настороже, я иду к вам, — поняв, что ничего другого сделать уже нельзя, сказал Поветкин и позвонил Лесовых.

— Приехал? Вот замечательно, — обрадовался Лесовых. — Ты слышал, что Привезенцев начудил?

— А ты-то как просмотрел? — с упреком набросился Поветкин на Лесовых.

— Да я только что вернулся из политотдела армии, на попутных добирался. А потом во втором батальоне, у Бондаря задержался. Пришел сюда и… как снег среди лета.

— Снег, снег, — рассерженно пробормотал Поветкин. — Ну, ладно, я пошел туда, в первый батальон.

— Пойдем вместе. Подожди минутку, я сейчас зайду к тебе.

Не успел Поветкин еще раз позвонить в первый батальон, как совсем близко гулко ахнуло несколько взрывов, и одна за другой вразнобой затрещали пулеметные очереди.

— Все!.. Обнаружили!.. — прошептал Поветкин и, в дверях столкнувшись с Лесовых, опрометью бросился на свой НП.

В кромешной тьме тусклыми отблесками полыхали все учащавшиеся взрывы. Где-то позади них, еще плотнее сгущая мрак, взвилось и погасло несколько осветительных ракет. Треск пулеметов и автоматов уже слился в сплошной гул и охватил почти весь участок полка.

— Прикажи артиллеристам и минометчикам открыть огонь, — порывисто дыша, хрипло проговорил Лесовых.

— Куда, куда бить-то! — сердито ответил Поветкин и, смягчась, тихо добавил:

— Разобраться нужно. Не вслепую же палить. В чем дело? Что случилось? — спросил он по телефону командира первого батальона.

— Ничего не понимаю, — с еще большей, чем прежде, растерянностью ответил тот. — Ни с того, ни с сего немцы вдруг начали палить, как ошалелые.

— От Привезенцева никаких сигналов не было?

— Никак нет. Ни одного сигнала.

Стрельба так же, как и началась, внезапно стихла. Поветкин и Лесовых стояли у амбразуры НП и ничего, кроме сплошной тьмы и шелеста все усиливающегося дождя, не видели и не слышали. Горькие, тревожные думы обуревали командира полка и его заместителя по политической части. Что было там впереди, за рядами колючей проволоки и за этой совсем пустой, но такой недоступной «нейтральной зоной»? Где сейчас Привезенцев и командир взвода разведки?

Дождь стучал все ядренее и гуще. Тяжелый мрак, казалось, поглотил все живое. Влажный воздух словно загустел и стал вязким.

— О чем совещание было? — не выдержал тягостного молчания Поветкин.

— О партийно-политической работе в наших условиях, о новых задачах, — радуясь возможности хоть на время рассеять тревожные мысли, поспешно ответил Лесовых. — Главное, о борьбе с танками противника, с этими самими «тиграми», «пантерами», «фердинандами». Об этом особенно подробно говорил Никита Сергеевич Хрущев.

— А он у вас был?

— Вчера почти весь день провел с нами.

— Ш-ш… — прошептал Поветкин и рывком схватил телефонную трубку. — Да, я слушаю. Вернулись! — радостно прокричал он. — Пленного взяли. Молодцы! Что? Привезенцев ранен. Ходить может? Немедленно его на медпункт!

— Взять-то пленного взяли, — медленно положив трубку, с протяжным вздохом сказал Поветкин, — только Привезенцев, кажется, без глаза остался. Ну что делать с ним? За поступок судить нужно, за пленного награждать, за рану — жалеть!

Глава шестнадцатая

В это утро общего завтрака в квартире Полозовых не состоялось. Василий Иванович чуть свет, бурча что-то про нерасторопность и ротозейство, ушел на завод. Агриппина Терентьевна еще позавчера прослышала, что в сотый магазин привезут селедку, и, как часто случалось с ней, почти не спала всю ночь, боясь опоздать в очередь. Вера и Лужко в неубранной комнате остались одни.

Из приглушенного репродуктора неслись бодрые мелодии и неутомимый физкультурник весело руководил невидимой зарядкой. Машинально слушая музыку, Вера нажарила картошки, вскипятила чайник и подошла к мужу, все еще лежавшему на кровати.

— Вставай, Петя, позавтракаем, — сказала она, приглаживая его взлохмаченные светлые волосы.

— Ешь, Верок, мне что-то не хочется, — ответил он, устало закрывая глаза и разгоряченными пальцами касаясь ее руки.

— Ну почему, Петя? — обидчиво протянула она и настойчивее повторила:

— Вставай, пойдем.

Словно ничего не слыша, он приглушенно вздохнул и безвольно опустил руку.

— Петя, милый, что с тобой? — в порыве нежности и отчаяния воскликнула Вера.

Его плотно сжатые бледные губы сердито дрогнули, на лбу сбежались и тут же исчезли две упрямые складки.

— Что ты молчишь? Я же вижу, я понимаю… Ты переживаешь, мучаешься… Почему? Скажи…

Он, все так же не двигаясь, пролежал несколько секунд, затем хрипло проговорил:

— Зачем выдумываешь. Ничего не случилось.

— Неправда! — не выдержав, вскрикнула Вера. — Ты совсем переменился…

В его до синевы голубых глазах вспыхнула такая боль, что Вера мгновенно стихла и, опять схватив его руку, бессвязно прошептала:

— Прости, Петя, я так, я ничего, мне показалось…

— Не надо, — глухо проговорил он, — не надо выдумывать. Ты успокойся.

Он приподнялся, обнял ее, поцеловал в щеку и, как показалось Вере, совсем равнодушно сказал:

— Иди, не тревожься, у тебя целый день работы. Не надо расстраиваться из-за ничего.

— Хорошо, Петя, хорошо, — послушно согласилась она. — Ты не обращай внимания. Я просто на работе перенервничала.

Она поцеловала его в щеку, в лоб, в подбородок и, как-то странно улыбнувшись, выбежала из комнаты.