Будь хорошей, девочка (СИ) - Третьякова Марина

— Так это когда было-то…

Никак не могла прекратить смеяться. Чтобы как-то скоротать время, мы со Стасом, игнорируя радио, решили поболтать и постепенно разговорились настолько, что он признался, кто его первая девушка.

— Катюха, блин…

— Ну, первая девушка — в смысле за руку там ходили, за одной партой сидели, не то, что ты там подумала…

Видимо, я покраснела, потому что пришла очередь Стаса заржать. Красивый мужской смех разнесся по салону, и я в который раз удивилась их с Никитой похожести.

— Я ни о чем таком не подумала, — попыталась я оправдаться, но звучало жалко.

— Вы, девчонки, еще пошлее парней! А постоянно говорите, мужикам только одно от вас нужно… Нифига, — Стас вальяжнее развалился на сиденье и мечтательно улыбнулся. — А я был рад за руку ее подержать, обнять на медляке в нашем клубе сельском. Там еще песня такая была, помнишь, модная: взгляни на небо…

— О, Господи! Неужели мы такие старые? Это же начало двухтысячных… Стааас!

Зарулила во двор и припарковалась у подъезда, жалея, что время так быстро пролетело.

Собеседник затих, и я вопросительно на него взглянула, невольно хмурясь.

— К тебе, кажется, гости… — взгляд синих глаз не отрывался от козырька подъезда, и я повернулась в ту сторону, ощущая, как учащается пульс.

Черная кожана, темные джинсы и такая же футболка. И пиратская щетина, которой еще вчера не было.

Тяжелый взгляд прошелся по моему лицу и замер на пассажире.

— Может, тебя все-таки довезти до дома? — жалкий голосок почему-то рассмешил собеседника.

— И оставить моего брата одного у дверей твоего подъезда?

— Так он хотя бы никого не убьет…

— Сомневаюсь, — заразительно улыбнулся и неожиданно подмигнул, — что у него поднимется на тебя рука. Ты же вроде как дама его сердца, — а потом дернул ручку и ступил на пыльный тротуар. Обернулся, и, решив подбодрить, бросил короткое: — Марин, не дрейфь, будь мужиком, — и захлопнул пассажирскую дверь.

И я наконец поняла, чем братья отличаются друг от друга.

Заглушила движок и дрожащими руками вынула ключ из зажигания. Стас подошел к брату и что-то ему сказал. Не слышала, что, но заметила напряженность, с которой Никита на него смотрел. С секунду он игнорировал протянутую руку, а потом пожал ее и дернул брата в свои медвежьи объятия.

Ну что ж. И мне пора. Не могу же я вечно прятаться.

Вышла из машины и не спеша, не чувствуя ничего, кроме жуткого волнения, двинулась к подъезду.

— Привет, — старалась сохранять спокойствие, но было непросто унять пульс. Остановилась сбоку от парней и сунула руки в карманы, до боли сжимая ключи от дома. Это немного привело в чувство. — Не ожидала тебя здесь увидеть.

Никита и бровью не повел, услышав нотки упрека в моем голосе, передал Стасу ключи от своей машины и, бросив короткое: «Заезжай в восемь», повернулся ко мне.

— Пригласишь войти? — слишком уверенный тон для человека, выглядевшего так, словно не спал неделю. Темные круги под глазами, заострившиеся черты лица, пиратская щетина. Интересно, а что, если я откажу?

— А если нет, тебя это остановит? — изо всех сил старалась сохранять отчужденный вид, но предательские мурашки уже разливались по коже от аромата знакомого геля для душа. Старалась не дышать, но это нереально, потому что пульс болью отдавался в ребра.

Теплый взгляд проник в самую душу, и Никита приблизился, не обращая внимания на брата, все еще стоящего рядом.

— Испытай меня.

Скотина. Знает, что не пропущу брошенный мне вызов. Знает, что обязательно на него клюну. И пользуется этим.

— У тебя десять минут, — демонстративно глянула на часы и повернулась к дверям, чтобы открыть подъезд, но вспомнила, что даже не попрощалась со Стасом. Развернулась и буквально впечаталась в мужскую грудь. Никита нахмурился, заметив, что я выглядываю из-за его плеча. — Пока, Стас!

Ответом мне была теплая улыбка и короткий кивок. Парень сцепил руки в замок и, подняв их вверх, одними губами произнес: «Будь мужиком».

Это выглядело так забавно, что я невольно улыбнулась, но улыбка сползла с моего лица, когда едкое замечание сорвалось с губ Никиты.

— О, да вы подружились…

— Приятно провести время с человеком, который умеет нормально общаться, а не только раздавать приказы, — ответила ему в тон, с удовлетворением заметив нехороший блеск в черных глазах.

Высокомерно вскинула брови, но тут дверь подъезда спиликала, и на крыльцо вышла соседка.

— Здравствуйте, — натянуто улыбнулась я бабушке, мысленно проклиная себя, что попалась ей на глаза, и не одна, а в сопровождении Никиты. Завтра к утру весь подъезд будет судачить, что Маринка из шестьдесят шестой водит домой мужиков. Гадство! — Как у вас дела?

Пыталась хоть как-то отвлечь женщину от созерцания моего спутника, но той хоть кол на голове теши, все фиолетово.

— Антонина Егоровна?

Та наконец-то посмотрела на меня, закончив сканировать Никиту, и тут же раздраженно поджав губы, выдала:

— Да слышу, не глухая. Нормально дела, иди лучше график посмотри, ты на следующей неделе дежуришь.

Едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Удерживала на лице улыбку, игнорируя дергающийся глаз, и поторопилась скрыться в подъезде, жалея, что не могу захлопнуть дверь у Никиты под носом, и соврать, что он не со мной, и я знать его не знаю.

Затылком ощущала цепкий взгляд бабули и едва не заорала в голос, когда на задницу легла широкая ладонь Никиты.

Никита демонстративно подтолкнул меня, и, в последний раз послав бабуле самую чарующую из арсенала своих улыбок, закрыл дверь, и подъезд тут же погрузился во тьму.

— Ты специально! — прошипела я сквозь стиснутые зубы, резко разворачиваясь к брюнету. — Ты хотя бы знаешь, какая она сплетница?

Свет загорался, только когда вошедший поднимался на площадку первого этажа, но мы так и замерли в тамбуре, окруженные тьмой и запахом сырости.

— Она всем растреплет, что я проститутка и вожу мужиков! О господи! — досадливо прикрыла я глаза. — А ведь мне еще жить в этом доме. Теперь все будут судачить…

Потерла виски, вздрагивая, когда ощутила требовательное прикосновение к талии. Руки поползли под куртку, и Никита притянул меня к себе, беря в плен прикосновений.

— Один — один, детка, — хрипловатый шепот проник в сознание, и горячее дыхание обожгло мочку. — Ты заводишь меня, я завожу тебя.

Руки сами опустились на плечи, и я прикрыла глаза, втайне радуясь этой поглощающей тьме. Повернула голову, ощущая на губах вкус еще не случившегося поцелуя, и пальцы сами сжались, стискивая кожу куртки.

— У Стаса такие красивые глаза, я… — договорить не успела — он смял мои губы, рыча как обезумевший зверь. Сжал талию и приподнял меня, ставя на первую ступеньку. Я хотела остановить его, правда хотела, но вместо этого сильнее стиснула широкие плечи, и прикусила нижнюю губу, смакуя вкус любимых губ.

Язык дразнил, касался моего, и я ощутила разряд молнии, ударивший в клитор. Никита повторил движение, зарычав от сносящего крышу удовольствия, и я разжала пальцы, а руки тут же взметнулись к заросшим щетиной щекам.

Он рвано вдохнул, чувствуя, как я поглаживаю его скулы пальцами, и вдруг прекратил дразнить меня, и, в последний раз легко коснувшись губ, отстранился, тяжело дыша.

— Малышка… — обреченность в хрипловатом баритоне была знакома, и я вмиг протрезвела и попыталась стряхнуть наваждение. — Ты же хочешь этого не меньше, чем я, почему не позволяешь?

И в этот момент я поняла, что сопротивляться больше нет сил.

К черту Нику, к черту обстоятельства! Ведь если я беременна от Никиты, то шансы с сестрой равны. Хватит убегать. Пора закрыть глаза и позволить огню поглотить разум и душу, потому что сердце уже давно в его власти.

— Я… — звонок сотового долбанул вибрацией в бок, и я машинально опустила руку и, достав телефон, подняла трубку, пытаясь убедить себя, что это вовсе не знак свыше, дающий понять, что не стоит спешить с решением.