Паутина прошлого - Виктория Щабельник

Именно сейчас я стала подозревать истинную причину, по которой мои друзья загорелись желанием вернуться в город. Не открытка была стимулом, точнее, не только она, а страх! Страх, что кто-то другой первым доберется до добычи. Что бы ни думал Харламов, ребята бежали из города с пустыми руками. А это значит…

— Я помогу тебе найти камень, — после нескольких минут раздумья, ответила я, — но и ты должен мне помочь.

— Наглеешь, детка, — ласково произнес он.

— Просто хочу остаться целой и невредимой, — твердо ответила я, — а как ты заметил, в последнее время мне стало это делать все труднее.

— И ты решила, что тебя преследует безвременно ушедший Макс?

— У меня были все причины так думать.

— Даже если бы он был жив, этот фраер никогда не сделал бы ничего подобного. Кишка тонка. Значит, у нас с тобой две цели: найти камушек, и того придурка, который может нам помешать.

Внезапно, его взгляд изменился, в нем промелькнуло что-то пугающее, он схватил меня за руку и грубо потянул к себе на кровать лицом в низ. Оказавшись сверху, он распластался на мне, прижался грудью к моей спине, удерживая одной рукой мои руки над головой, чтобы я не могла вырваться, а другой пробрался под бюстгальтер и, высвободив груди, начал их поглаживать. Я почувствовала его возбуждение, и невольно сжалась, боясь спровоцировать на большее.

— И учти, — угрожающе произнес он, — если ты или твои дружки встанут у меня на дороге, вы пожалеете, что вообще родились. Ты меня поняла?

Я кивнула, молча, глотая слезы. Похоже, на это раз я действительно попала в передрягу. Всегда верила, что смогу найти выход из любой ситуации, и никогда не позволю никому прикасаться к себе против моей воли.

Неожиданно, он слез с меня, и покинув кровать, насмешливо следил, как я, забившись подальше от него, кутаюсь в тонкое покрывало. Рядом с моей рукой упал телефон:

— Позвони своим дружкам, чтобы они тебя не искали. Скажешь, что с тобой все в порядке. Вякнешь что-то лишнее — придушу. Усекла?

Я снова кивнула, набирая номер Мишки. Надеюсь, они уже дошли до дома. Во всяком случае, что бы ни произошло, пока что Харламов не собирается меня убивать или насиловать. А значит, у меня есть время, чтобы подумать, и принять важное решение. Вот только не знаю, насколько оно будет разумным…

XVIII

Я еще раз подергала запертую дверь и на всякий случай пнула ее ногой. Разумеется, Харламов позаботился отнять у меня мобильник сразу же после нашего разговора с Мишкой. А потом ушел, предварительно закрыв в своей квартире. Хотя должна отметить — голодом он меня морить не собирался. Обследовав две комнаты и кухню, обнаружила на столе початый батон и банку с огурцами. Отломав горбушку и смахнув слезы ярости, пристроилась прямо на полу.

Из дома так просто было не выбраться: четвертый этаж, без балкона, окна с решеткой. Кричать? И что? Меня услышат… может быть. А дальше? Зачем мне повышенное внимание соседей и милиции?

Ну, надо же! Какой гад! А на что я, собственно надеялась? Ведь знала же, что он бывший зэк, да еще и вор! Но ведь почти поверила, что и среди них бывают кающиеся грешники. Эта его забота, готовность помочь… Дура! Безмозглая дура! И что теперь? Как мне убедить этого ненормального, что я действительно ничего не знаю ни о каком камне! Вот только что-то мне подсказывает — как только он вернется, то существенно изменит тактику допроса, и я уже не отделаюсь парой синяков и легким испугом.

Но сидеть и ждать, что мне принесет возвращение Харламова, не было смысла. Нужно что-то делать…и, пожалуй, лучше начать с квартиры. Предположительно, он перебрался сюда несколько дней назад, даже обжиться не успел, но, возможно, именно здесь он хранит что-то важное, что не решился оставить в сгоревшем доме.

Естественно, на то, чтобы обследовать все стены и паркет, времени могло не хватить, обыск шкафа занял минут пятнадцать, в запертый стол я влезть так и не смогла, побоявшись сломать замок и вызвать подозрение хозяина. В ванной пришлось задержаться, но именно здесь мои поиски увенчались успехом… хотя, об успехе в моем случае говорить было пока рано. Заметив, что одна из кафельных плит прилегает неровно, я быстренько сбегала на кухню за ножом, и слегка ее подковырнула. Плита подалась не сразу, и, провозившись с ней несколько минут, мои потуги увенчались успехом. В углублении лежал небольшой сверток. Отлично! Как конфетку у ребенка! Я протянула к нему руку, и на миг заколебалась. Нет, я не сомневалась в том, что мне необходимо узнать то, что Харламов пытался спрятать. Вот только, как мне после этого скрыть все следы? Вспомнив, что при обыске комнат мне на глаза попался клей, который, судя по рекламе, мог приклеить все, что угодно и ко всему, я тут же его нашла, и щедро смазав выдолбленную плитку, положила ее на место. Что же, вот теперь можно приступить к изучению находки с чистой совестью.

Находка представляла собой несколько сшитых вместе школьных тетрадок в клетку. Судя по их виду, лет им было немало. Открыв на середине, я выхватила взглядом дату, и принялась читать:

«…29 мая 1980 года…

Родион, похоже, отчаялся уже давно, а Михей… Да разве же по его лицу можно что-то понять? Он всегда рядом с нами, словно чего-то выжидает. Но вот уже несколько недель меня мучают подозрения, которые с каждым днем становятся все весомее. Зачем он здесь, с нами? Чего хочет? К чему стремится? Ведь он никогда до конца не верил, что когда-нибудь мы ЕГО найдем»

Нетерпеливо пролистнув несколько страниц, я снова уткнулась в тетрадь, пытаясь понять, с чем же все-таки имею дело. Мне не верилось, что Харламов спрятал этот дневник, если бы он не представлял для него никакого интереса:

«…10 июня 1980 года…

Сегодня я наконец-то получил доказательство того, что Он существует! Столько лет непрерывных поисков, поддерживаемых лишь нашим энтузиазмом и слепой верой в чудо, дали результат. Мы вышли на след Странника, или, как его называли в легендах — Духа ночи. До сих пор не могу поверить, что он преодолел миллионы световых лет, чтобы попасть сюда. Возможно, он старше самой Вселенной! И скоро этот камень окажется в наших руках…»

Не может быть! Неужели я действительно держу в руках дневник старика Пахомова? Но как он мог попасть к Харламову. Хотя, неужели в этом воре меня еще что-то может удивить?

«..3 июля 1980 года…

Этой ночью, мне показалось, что я слышу чей-то голос. Было жарко, и я долго не мог заснуть. Меня мучили сомнения — верен ли мой выбор? Несколько лет я отдал на то, что другие считали лишь вымыслом, и теперь, когда до цели оставалось так мало, я почти готов сдаться. Лариса, Максим — вот чем я пожертвовал, чтобы быть свободным, чтобы идти к цели, не останавливаясь ни перед чем. Она никогда меня не понимала, а сын… Кто знает, возможно, с годами, он все же простит того, кто дал ему жизнь, и оставил…»

Едва слышный шорох заставил меня встрепенуться и застыть. Выждав несколько секунд, я решила не рисковать, и заперла дверь ванной, включив воду. Надеюсь, это не вызовет подозрений у Харламова. Имею же я право ненадолго уединиться?

«…25 июля 1980 года…

Знал ли тот несчастный раб, который нашел карбонадо[5] больше двухсот лет назад, как закончится его жизнь? Он был лишь первой жертвой на пути вхождения Странника в наш мир. Сколько за ним тянется смертей и сломанных судеб… По поверьям древних оказавшись в плохих руках, камень может навлечь на своего обладателя неисчислимые беды. Этому камню не повезло. Он был обречен на зло…Возможно, было бы лучше, чтобы его никогда не нашли…

За более чем два столетия Странник натворил много бед. И тот раб, сбежавший, чтобы купить для себя новую, сытую и свободную жизнь, и его подельник, ставший убийцей и вором не могли даже предположить, сколь долгий путь проделает их сокровище…»

Уже то, что старик пишет о камне как о живом существе, вызвало во мне легкое замешательство и подозрение — а был ли Пахомов в здравом уме? Я перелистнула несколько страничек и снова уткнулась в мелкие, испещренные неровным почерком строчки.

1993 год…

— Опаздываете! — Мишка стоял, небрежно привалившись к дереву, измеряя каждого блестящими от возбуждения глазами. Он был взволнован, даже слегка напуган. Но все эти чувства казались мелочью, по сравнению с тем, что ему предстояло.

— Спешили, как могли! — бодро ответила Марина, слегка сжав руку Алешки. Ее парень был хмур, растрепан и сердит.

— Могли бы с этим и подождать, — глумливо усмехнулся Пашка, толкая Никиту локтем, словно предлагая оценить шутку. Но Рыжик, не обращая на товарища ни малейшего внимания, с отрешенным видом сидел на корточках рядом с мопедом. Его руки перебирали травинку, и он всем своим видом демонстрировал отрешенность.