Развод (СИ) - Маша Малиновская

— Антон Макарович вскакивает и выхватывает листок у меня из рук. — Рискни, Ирина, и посмотришь, что будет дальше. В сфере рекламы ты потом даже на фрилансе нихрена не найдёшь работу, уж поверь. Тебя никто не возьмёт даже листовки у переходов раздавать!

— Вот и посмотрим.

— А ещё внимательно прочитай свой договор, дорогая. То самое допсоглашение на руководство проектом. Там на фирму такая неустойка от Сабурова, что впору будет всем нам по миру пойти. И поверь, Ира, наш юрист сделает так, что выплачивать её будешь ты. Всё продумано.

— Не думаю, что это законно, — мой пыл иссякает, и мне становится страшно.

— А ты оспорь, — ухмыляется Антон Макарович. — Можешь нанять адвоката, если деньги есть. А они у тебя есть, кстати?

Нет. у меня нет денег. Не в таком количестве, чтобы вести тяжбу с агентством. Чтобы защитить себя.

Меня-то по факту и некому защитить. У меня есть только родители на пенсии, малолетняя дочь и я сама.

И всё.

Я привыкла быть за Гордеем как за каменной стеной. Он решал все наши вопросы. Да до меня никаких сложных моментов, кроме как выбрать отель или решить, что мы будем есть на ужин, и не доходило. Даже клинику, где я буду рожать, и врача выбирал он.

А сейчас я вдруг так остро осознала свою незащищённость, что под ложечкой засосало и голова на мгновенье закружилась.

— То-то, Ирина, — покачал головой главный, расплывшись в самодовольной отвратной улыбочке в ответ на моё замешательство. — Сначала думай, прежде чем тут прибегать мне и истерить. А теперь вали в свой кабинет и продолжи думать, как сделать так, чтобы Сабуров остался доволен.

Glava 30

Выбора у меня нет. Если попытаюсь потягаться юридически, то не факт, что буду в плюсе. У меня банально нет денег. А то, что даёт Гордей, я на это тратить не стану, ведь эти деньги для Вики.

А значит, придётся сжать зубы и работать. Следить за каждым своим словом и за каждым действием, чтобы никаким образом не провоцировать ни Сабурова, ни главного. Не давать им повода.

И к Гордею я, конечно, за помощью не пойду. Я теперь не могу себя заставить даже при дочери ему хотя бы пару слов сказать, когда он за ней приезжает.

Слишком сложным для меня оказалось узнать правду о нашем знакомстве, слишком болезненным. И я правда понимаю, почему он не рассказал об этом потом, возможно, я бы тоже так поступила, но отпустить эту обиду никак не получается. Горит всё в груди, стоит только подумать о том, что я больше десяти лет жила в неведении. Что мои самые трепетные воспоминания юности, нашей встречи — ложь. Что то случайное столкновение в парке, о котором я думала — ну бывает же так! — совсем не случайное, а хладнокровно спланированное с одной лишь целью.

Так что нет, к Гордею я за помощью не пойду. Уже взрослая девочка, Ира, придётся решать всё самой.

А Сабуров… Может, Гордей не прав насчёт него, может никакой мести тот и не задумал. Хотя, то, что он потребовал у Антона Макаровича именно меня назначить на проект, действительно выглядит очень странным. Так что да, мне стоит быть начеку.

До обеда едва дотягиваю. Чувствую себя в своём кабинете словно запертой в клетке. Мысли собрать в кучу не получается. Я для себя решаю, что соберусь и доведу проект Сабурова до завершения, согласно контракту. Сделаю всё идеально. А потом получу свои честно заработанные и уволюсь.

Но для того, чтобы сконцентрироваться, мне нужно вырваться отсюда. Передохнуть. Проветрить голову. Поэтому я жду обеда, чтобы сходить в любимую кофейню и аккумулировать силы для этого непростого забега.

Дождавшись, наконец, двенадцати часов, я надеваю пальто и тороплюсь уйти из офиса. Рабочий блокнот, уютный столик в углу и кофе — вот что мне нужно, чтобы настроиться.

— Вам как обычно? — спрашивает девушка-бариста, когда я захожу в кофейню.

— А знаете, нет, — улыбаюсь ей. Понятие “как обычно” у меня настолько сейчас размылось, что пора бы уже заново создавать все эти “обычно”. — Сделайте мне, пожалуйста, капучино с карамельным сиропом. Большой.

Хочется чего-то нового в жизни. Не просто изменений с разгребанием завалов, а чего-то приятного. Новых привычек, новых традиций. Пусть другой кофе, отличный от того, что я пью каждый день, будет началом. Первой позитивной ноткой.

Пока бариста готовит мой кофе, я располагаюсь за своим любимым столиком, достаю телефон и блокнот. Глубоко вздыхаю и пытаюсь настроиться. Нужно просто отбросить все мысли и сосредоточиться. Так дело пойдёт быстрее.

И у меня получается. Постепенно, под сладкий вкус карамельного капучино, голова включается. Я беру эмоции под контроль и иду по запланированному пути.

— Ты даже во время обеда работаешь, — слышу голос напротив. — Вот жизнь какая наступила, да? А могла бы и дальше жить как у Бога за пазухой.

Увлёкшись, я даже не заметила, как она подошла. Тихо подползла, змея, не иначе.

Рита опускается на кресло напротив и делает глоток из своего стакана кофе. Качает головой, взглянув на мой блокнот, и цокает языком.

— Думала, меня от большого количества молока в кофе начало подташнивать, а кофе-то тут и не причём, — откладываю ручку и смотрю на неё. — Это на тебя реакция, похоже.

— Аллергия? — поднимает брови.

— Угу. Гастроформа. Блевать тянет.

— Ой, ну ладно тебе, Ириш, — махнув рукой, Рита вальяжно откидывается на спинку кресла. — Ты тоже не перегибай. Давай честно, ну вот что плохого я тебе сделала?

— Родилась.

— А серьёзно? — Рита подтягивается и перестаёт кривляться. — Я разрушила твой брак? Я пыталась через тебя отомстить другу? Или, может, я решила подложить тебя под выгодного клиента?

— Я смотрю, ты в курсе моей жизни больше, чем я сама, — теперь уже я откидываюсь на спинку кресла, сложив руки на груди. И в то же время пытаюсь тщательно игнорировать скребущее чувство, шепчущее, что она, в общем-то, в чём-то и права. Но её осведомлённость подробностями моей жизни действительно уже напрягает. — Может, уже своей займёшься?

Но Рита, кажется, решила игнорировать мои вопросы.

— Это всё они, Ирочка — мужики! Они поиграли тобой так же, как и мной когда-то.

—