Неправильная женщина - Светлана Демидова

И он прижался к ее губам, а потом осторожно опустил на постель, и между ними снова произошло то, что, пожалуй, стоит называть все же не сексом, а любовью…

Татьяна Ермакова в ярости металась по квартире, которую ей купил богатый любовник. Ей, правда, казалось, что этот весьма недешевый подарок она уже отработала в постели с ним сполна. Возможно, что Виктор Михайлович считает по-другому, но ей на это наплевать. Не отберет же он квартиру, если вдруг что. Как-то будет не по-джентльменски, а он ведь именно джентльмена из себя и корчит. В конце концов, она пока не собирается отказывать ему в определенных услугах. Она нормальная женщина, которой нужен мужчина. Не ее вина в том, что мужской экземпляр ей попался очень состоятельный. Каждая на ее месте воспользовалась бы его состоятельностью! Да и вообще, показали бы ей ту, которая не воспользовалась бы мужчиной, к которому влечет.

Вот если взять проклятую Ланку Кондратенко, то есть Чеснокову, которая на людях всю жизнь изображает из себя особу чуть ли не с голубой кровью, так и она с самого детства строит всем козни. Авантюристка! Именно она ведь толкнула ее, нежную девочку, к Майорову, а потом самым жестоким образом забрала его себе. До чего ж дьявольский разработала план, где ей, несчастной Тане, отводилась роль куклы-марионетки! Конечно, она потом расквиталась с Ланкой сполна. Некоторое удовлетворение от этого, безусловно, получила, но бывшая подруга опять сломала все ее планы и вышла замуж за Евгения. Утешало то, что с мужем Ланка несчастлива. Не любит она его. Однажды Татьяна пыталась подъехать к Чеснокову и открыть ему глаза на жену, но он сразу сказал, как отрезал:

– Я все знаю, но очень люблю ее, а потому буду жить с ней столько, сколько она сама пожелает. Захочет уйти – держать не стану. Я любимой женщине не враг.

– Ты уж про нас с Володечкой не забудь, Евгений Палыч, если Ланка тебя бросит, – развязно проговорила тогда она и даже одарила бывшего школьного лаборанта одним из своих самых многообещающих взглядов.

– Даже и не рассчитывай, – горько усмехнувшись, ответил он. – Я тебя за километр обойду!

Теперь, когда в городе опять появился Юра Майоров, Татьяна Ермакова поняла, что жизнь подарила ей еще один шанс. Она должна вывернуться наизнанку, но устроить наконец свою жизнь с любимым мужчиной. Да, так вот глупо вышло, что она как влюбилась в Майорова по наущению Ланки, так никого другого полюбить и не смогла. Бывшая математичка, а нынешняя Володина бабушка, Антонина Кузьминична, правда, утверждает, что все мужчины ее бросали из-за ее же склочного характера, но Татьяна Ермакова знает точно: она просто никого из них не любила, а потому, кроме как в постели, для них никогда ни в чем не старалась. Постельные дела, они такие, что если сама не постараешься, так ничего хорошего в ответ и не получишь. А уж что касаемо всего остального – увольте! Еда – только полуфабрикатами, болеть – болейте, но, пожалуйста, от нее отдельно, с неприятностями разбирайтесь сами, носки с трусами стирайте тоже самостоятельно. Она даже свою машину не собирается о них марать. Володька тоже не был сахарным мальчиком, а потому мужички подле них с сыном и не задерживались. Виктор задержался потому, что Вовка давно живет у своих девчонок и не досаждает. Антонина, правда, достает всякими своими намеками о пропавшем золотишке и деньгах, но пусть докажет, что виноват внук. Впрочем, даже если и докажет – дела-то семейные. В них менты стараются не лезть. Других проблем полны рты.

В общем, Татьяна Ермакова старалась не занимать свою голову судьбой сына. В конце концов, она его вырастила до совершеннолетия, как могла, без отца. А что с безотцовщины взять? Нет, Чесноков, конечно, поначалу пытался участвовать в Вовкином воспитании, но тому лет с двенадцати уже всякое воспитание было поперек горла. К отцу он относился пренебрежительно и в грош его не ставил. Женька, что называется, побился головой об стену, да и отступился. Деньги, правда, матери своего сына всегда давал исправно, и жаловаться ей на это не приходилось.

Приносить себя в жертву сыну Татьяна не собиралась, считая, что и сама-то толком еще не жила, а только все готовилась к настоящей жизни. Наверно, никакой другой любви, кроме как к Майорову, ей на роду не написано, а потому она обязательно должна быть реализована. О том, что Юра вернулся в Дольск и привез с собой семью, ей рассказала одноклассница, та самая Люба Михалкова, которая нынче работает кассиром-контролером в универсаме рядом с ермаковским домом. Оказалось, что Любка теперь живет на одной площадке с Майоровыми. Михалкова с Юрой именно на площадке первый раз и встретилась, когда однажды, рассорившись с мужем, вышла покурить на нервной почве. Разумеется, Татьяна выпытала у нее адрес и уже строила планы, каким образом лучше всего подъехать к Юре, но не далее чем вчера вдруг увидела его вместе с Ланкой на улице. Характер их отношений был бы ясен любому, кого бы этот вопрос вдруг заинтересовал. И ведь никого не стеснялись, шли почти в обнимку. Да в их маленьком городишке чуть ли не все друг друга знают! Кто-нибудь непременно донесет Женьке о том, с кем гуляет его Светлана Николаевна. Да и жене Майорова вполне могут рассказать. И как только они не боятся? Или уже решились порвать со своими семьями? Нет!!! Этого она, Татьяна Ермакова, не допустит!!! То есть рвать-то они могут, это их дело, а вот соединиться она им ни за что не даст! Она любит Майорова! Единственного! Всю свою сознательную жизнь! Он должен стать ее мужем, а вовсе не Ланкиным! Ну… или хотя бы постоянным любовником… Витька подвинется, никуда не денется… А у Ланки есть Чесноков! И довольно с нее!

– Да, вот так несчастливо сложилась моя жизнь… – печально резюмировала Татьяна Ермакова и попыталась через соломинку вытянуть из бокала с коктейлем, который ей купил Майоров, остатки пряно-сладкой жидкости интенсивно-красного цвета. Остатков было мало, а потому раздался характерный звук, очень похожий на всхлип. Татьяна обрадовалась этой «подсказке» и тоже постаралась всхлипнуть. Это удалось легко и даже вполне правдиво, потому что под воздействием некоторого количества алкоголя в коктейле ей сделалось как-то по-особенному жалко себя, и из правого глаза даже выбежала одинокая слеза. Потом еще одна – из левого. На этом слезный поток напрочь иссяк, но это Ермакову даже обрадовало, поскольку Юра вполне мог подумать, что слезы она поборола с большим трудом и только лишь для того, чтобы его не расстраивать. Все работало на образ битой судьбой несчастной и кроткой женщины, которая стала таковой не без его же участия. Если Майоров вдруг за давностью лет забыл, как складывались дела у их троицы, она позволит себе напомнить: – А ведь я любила тебя, Юра… Очень… Тебя одного… По-настоящему… И только поэтому тогда… ну… все это и устроила… ты помнишь… Прости…