Воины клевера - Максим Волосатый

— И что с того? — пожал плечами Мастер Ацекато. — Мы с тобой тоже очень непростые ребята. И Шаман парень не промах. Да и остальные…

— Обидела она тебя? — усмехнулся дон Антонио.

— Да не то чтобы обидела, — пояснил Точилинов, — но как-то стал я, понимаешь, к чинопочитанию привыкать в последнее время. Да и непонятно пока кто они такие, к какому Лепестку относятся. Все-таки, когда в чужой дом приходишь, надо уважение к хозяевам иметь.

— Если перед вами не бьют земные поклоны и не стоят на коленях, это не означает, что вам не оказывают уважения.

Раздавшийся за спинами магов голос заставил Сибейру подпрыгнуть на месте. Он издал нечто вроде шипения, адресуемого Мастеру Ацекато: «Я же говорил». Но Точилинова смутить было не так просто.

— Меня абсолютно не интересуют выражения внешнего преклонения, уважаемая, — Мастер Ацекато повернулся к неслышно подошедшей Торквани. Он больше не походил на вырвавшегося в отпуск курсанта. Сейчас с Торквани говорил истинный Глава Братства. На Сибейру явственно повеяло холодом и властью. — Но за моей спиной сейчас стоят десятки тысяч людей, за благополучие и безопасность которых я отвечаю. И именно от того, насколько велик будет мой авторитет в Пестике и насколько значимо будет мое слово, зависит, придут ли сюда войска Земли, воюющей со всеми Старшими Расами, и войска трех Лепестков, которые захотят выжечь человеческую заразу из этого мира, или нет. Вы что-нибудь слышали о соглашении, заключенном между Братством и Старшими Расами?

Торквани кивнула.

— Вот именно поэтому я и не могу себе позволить даже самое незначительное проявление неуважения ко мне и, соответственно, ко всему Братству. — Он замолчал на секунду, а потом развел руками и добавил абсолютно нейтральным голосом, показывая уважение к возрасту собеседницы: — Извините.

Некоторое время старая Торквани молчала, осмысливая услышанное, а потом медленно наклонила голову:

— Ваши доводы достаточны, Ваше Магичество. Прошу принять мои извинения.

Тон Са- Сефары с трудом поддавался классификации, но неприязни в нем не было, это точно,

— Нет нужды титуловать меня каждый раз, — Точилинов чуть добавил мягкости в голос. — Вы можете обращаться ко мне как вам будет угодно. Но я хочу объяснить вам, что если вы обратились за помощью к Братству, то мы автоматически рассматриваем вас как нашу часть. Это уже традиция. И мы, соответственно, ждем от наших братьев такого же отношения, которое мы оказываем им. Вот это все, — он обвел рукой комнату, полную магов, — вовсе не оплачиваемая медицинская или военная операция. Мы пришли сюда спасать одного из нас. И если Ирил Ланья впоследствии решит не присоединяться к нам, то это ничего на сегодняшний день не изменит. То же самое относится и к девушке по имени Сова. И то же самое относится к датой-шаману Са-Сефаре, — Торквани ощутимо вздрогнула, — и ее личному воину Тахору Гумануч-он. Вы попросили помощи в рамках вступления в Братство (вспомните, что говорилось в описании к амулету) — и вы ее получаете. Это не налагает на вас никаких обязательств. Их на себя принимаем только мы. Мы помогаем вам как уже действующим членам Братства. А вы вольны в любой момент нас покинуть. Мы будем биться за вас, поскольку считаем, что вы наши, а уже вам решать, будете ли вы нас за это уважать или нет. Я сказал.

Пробрало даже Сибейру, который все это и так знал. Глядя на Мастера Ацекато, было невозможно представить, что где-то в мире есть еще что-то, кроме Братства, куда можно отправиться жить. Только сюда, только с ними.

Судя по изумленному лицу Торквани, нечто похожее пришло на ум и ей. Она постояла несколько мгновений, потом еще раз склонила увенчанную боевым султаном волос голову и молча удалилась. Не ушла, а именно удалилась, унося с собой какое-то новое восприятие этого мира.

— Сильно, — откашлялся Сибейра. — Давно я твоих выступлений не слушал.

— Тренируюсь, — хмыкнул Точилинов. — Думаешь, легко всю эту братию, — он кивнул в сторону начинающих осваиваться в доме магов, — держать в узде? Хочешь не хочешь, а приходится харизму выращивать. Оп-па.

Он вдруг сделал резкое движение и поймал за рукав спешащего куда-то Колобкина,

— Колобок-колобок, я тебя съем. Стоять, раз, два!

— Не ешьте меня, Мастер, отравитесь, — осклабился тот. — Вчера Шаман уверял, что нашел рецепт глемм-доша, поил всех, кого поймал. А сегодня посмотрел на всех, кого угощал, и решил сюда сбежать, чтоб не достали. Так что недели две я еще буду невкусным. Жуткая гадость.

Колобкин передернулся всем объемистым телом.

— Договорились, — кивнул Точилинов. — А вот тогда скажи мне: ты не пробовал прощупать этот кокон на предмет нашей банальной связи?

— Обижаете, Мастер, — скорчил оскорбленную мину Колобок. — Первым делом попробовал после Кащея.

— И?…

— Ничего, — ожидаемо разочаровал Колобок. — Только эхо какое-то странное. Никогда такого не видел. Как будто в сторону все уходит. Причем в одну. Как в реке течением сносит.

— Интересно, — задумался Точилинов, но сказать ничего не успел.

Дверь в соседнюю комнату открылась, и перед магами предстала Са-Сефара, держащая огромный поднос, уставленный разнокалиберными кружками с дошем и заваленный всякой съедобной всячиной.

Маги, не осведомленные о душевных терзаниях старой Торквани, с радостным гамом обступили Са-Сефару, нахваливая гостеприимную хозяйку и ее нехитрое угощение. На лице Торквани застыло выражение, как будто она открыла для себя нечто новое и неожиданно приятное. Поглощенная делами экспедиция не обратила на это никого внимания, и только Мастер Ацекато с Сибейрой усмотрели изменения в поведении старухи. Ну еще и Тахор. Судя по его удивленному лицу, такое радушие датой-шаману доселе свойственно не было. «Привыкайте… братья», — усмехнулся про себя Сибейра и пошел за своей порцией доша с бутербродами. Есть и вправду хотелось зверски.

Глава 9

— Ирил! Ирил!

— Ну еще немного! Давай, тянись, тянись!

— Колобок, что видишь?

— Эхо короче стало. Он выходит.

— Выходит?!

— Выходит!!!

— Вышел почти. Ну, родной, давай! К нам! Еще! Еще!

— Нет, стой! Куда?! Мужики, держим! Держим, держим!

— Уходит, уходит! Ушел, уше-е-л! Ушел, падла. Да что ж такое ты на себя навернул, зараза, что не взять тебя никак? — Расстроенный Кащей вытер рукавом залитое потом лицо и, не заботясь о приличиях, выдал длинную матерную тираду.

Его никто не одернул. За прошедшие сутки это была четвертая попытка вытащить Ланью из проклятого кокона. Во время первых трех Ирил откликался, но как-то вяло, с каждым разом все слабее и слабее отвечая на зов Совы, которая, заливаясь слезами, все звала и звала его, останавливаясь только тогда, когда ее силой уводили от слабо мерцающего кокона. И тут на тебе — такой шанс. Впустую. Обидно.