Ромео - Тайтл Элис

— Нет. Я имел в виду… Мелани. Я умолял ее не впутываться в эту историю. Предупреждал, что это очень опасно.

Мелани. Сара смутилась и в то же время испытала легкое раздражение. Какой же идиоткой надо быть, чтобы вообразить, будто он всерьез о ней беспокоится. Для Билла всегда существовала лишь одна женщина: Мелани.

Даже в период короткого и неудачного романа, который они пережили восемь месяцев тому назад.

Сара покосилась на Деннисона. Лицо его выражало странное спокойствие. Или даже покорность. Ей было до боли знакомо это настроение. Таким Билл был в тот последний вечер у нее на квартире, когда одевался и уходил. Удивительная метаморфоза, если учесть, что сразу после секса — вернее, третьей по счету и последней неудачной его попытки, — он всем своим видом выражал раздражение и разочарование.

Забавно, но сам секс не рождал в ней никаких воспоминаний. Память цеплялась лишь за те ощущения, которые приходили уже после свершившегося акта. Но уж то, что Сара помнила, она помнила отчетливо.

Странно, но после близости с Биллом ей больше всего хотелось, чтобы он с нее слез. Но он не двигался, хотя она и пыталась его спихнуть. Он лишь слегка приподнимался, впиваясь локтями в матрац, и его влажный, холодный, еще не поникший после эрекции пенис упирался ей в живот…

— Ты опять не кончила? — Упрек. Вердикт. Она мучается от сознания собственной вины.

— Не принимай это на свой счет, Билл. Дело не в тебе. Во мне.

— Избавь меня от этого лепета, Сара. Твоя фригидность становится пассивно-агрессивной…

— Тогда уж и ты избавь меня от этого вздора, Билл. Психоанализ как десерт после секса — это не для меня.

Лицо Билла как-то странно сосредоточено, и это ее настораживает.

— Не вижу повода для шуток.

— А кто шутит?

— Я лечил многих женщин, у которых наблюдались подобные симптомы. Если кто и может понять тебя, так это я. Только я знаю, что тебе нужно.

Она хочет сказать ему, что он ровным счетом ничего не понимает, но в этот момент он впивается в ее рот жадным, дикарским поцелуем. Потом грубо переворачивает ее на живот и начинает шлепать. Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп. Как ритмичная барабанная дробь.

— Остановись. Пожалуйста… — Голос маленькой девочки. Мольба ребенка.

— Не противься, Сара. Смирись. Доверься мне. Можешь притвориться, что не хочешь этого. Говори себе: «Билл заставил меня».

— Пусти меня. Пусти. Пусти. — Она кричит, близка к истерике.

Он отпускает ее.

— Не стоит так расстраиваться, Сара. Я же не сделал тебе больно. Мы ведь просто играли. — Он улыбается. Нет, это не улыбка. Скорее, ухмылка. — Мелани никогда не жаловалась, — добавляет он.

Она взрывается.

— Не смей равнять нас, — хлестко парирует она.

Именно об этом она тогда мечтала. Не походить на сестру. И была полна решимости отстаивать свою индивидуальность.

Сейчас же она не могла избавиться от ощущения, что Деннисон считает ее похожей на Мелани. Мелани никогда не жаловалась. Сара до сих пор не могла забыть, как горели его глаза в тот момент, когда он произносил эти слова. Насколько жестоки были игры, которыми увлекались Билл и Мелани? И когда в последний раз они играли? Можно ли предположить, что он все-таки уговорил Мелани встретиться? Не с ним ли было назначено свидание в четверг вечером?

Сара вдруг подумала о том, что Деннисон идеально вписывается в образ Ромео, созданный воображением Мелани. Красивый, обаятельный, умный, обходительный. Не говоря уже о том, что умеет внушить доверие к себе. Любая женщина будет польщена вниманием такого красавца. «Боже, — подумала она, — если это действительно Билл, как легко ему было обстряпать это дельце. Как отобрать конфетку у ребенка. Только… не конфетку. Вот в чем весь ужас».

Он протянул к ней руку, положив ее на спинку сиденья.

— Извини, Сара. Я не имел в виду…

— Ладно, забудь об этом. — Если он коснется ее, она его ударит. Ее пальцы уже сжимались в кулаки. Сначала колотила Фельдмана, теперь пришла очередь Билла. Как будто, отбиваясь от них, она могла выкарабкаться из этой трясины.

Светофор мигнул зеленым светом, и Билл взялся обеими руками за руль и тронул с места. На полной скорости. Бравируя своей лихостью и демонстрируя мощь супермодного спортивного автомобиля.

— Мне очень близки и понятны твои переживания, Сара. Мне ведь тоже не сладко. Мелани, наверное, говорила тебе, что мы решили восстановить наш союз.

— Нет.

— Может, ее беспокоило, как ты к этому отнесешься.

Сара бросила на него встревоженный взгляд.

— Ты ей рассказал про нас?

— Нет. Конечно, нет. — Последовала короткая пауза. — Но, думаю, она догадывалась. По крайней мере, о том, что ты… ну, неравнодушна ко мне.

Сара хрипло рассмеялась.

— Твоя сестра была очень проницательна, Сара. Не потому ли она тебя раздражала? И ты ощетинивалась в ее присутствии? Даже когда… — Он осекся.

— Что это ты вдруг язык прикусил, Билл?

— Кажется, мне однажды запретили касаться темы наших отношений.

— Чьих отношений? — осторожно спросила Сара, не желая вновь попасть впросак.

Деннисон вздохнул.

— Наших с тобой, Сара. — Он был похож на усталого учителя, которому приходится вдалбливать элементарную истину на редкость бестолковому ученику. Чем он ее пленил когда-то?

— Как ты называешь то, что между нами было? Отношения?

— Сара, я действительно хорошо к тебе относился. Очень хорошо. И до сих пор так отношусь. Проблема в том, что ты никогда не верила в это. И, думаю, ты не смогла бы принять моих чувств. Желать — это одно, а вот получить желаемое — с этим у тебя сложности.

— Наши так называемые отношения сводились к тому, что мы изредка трахались, и не более того.

Он печально покачал головой.

— С твоей помощью я мог бы переболеть Мелани. Хотя, быть может, эта болезнь неизлечима. — Он подавил вздох. — Мне почему-то кажется, что наша вторая попытка совместной жизни была бы удачной. Во всяком случае, сейчас мысль об этом греет мне душу.

Деннисон резко нажал на тормоз, дабы не сбить бритоголового парня, рванувшего через Маркет-стрит на красный свет. Он посигналил гудком, а панк, уже с тротуара, покрутил пальцем у виска, глядя ему вслед.

На виске у Деннисона задергалась жилка.

— Ублюдок, — в сердцах произнес он.

Синтия Перри приоткрыла входную дверь, оставив накинутой цепочку, и принялась внимательно изучать удостоверения детективов. Это была маленькая женщина азиатского происхождения — Аллегро решил, что кореянка, — с блестящими темными волосами, подвязанными крашеным шарфом. Миловидная. Молодая. Нервная. Все еще в халате, хотя был уже четвертый час пополудни.

— Что вы хотите? — Она говорила чисто, без акцента.

Аллегро взял на себя инициативу.

— Задать несколько вопросов, имеющих отношение к вашему мужу, — сказал он.

— Мы в разводе, — сдержанно ответила она. — В июне прошлого года я ушла от него.

— Мы знаем, — сказал Вагнер. — Можно войти?

— Я ведь не обязана отвечать на ваши вопросы.

— Мы подумали, что вам будет удобнее поговорить с нами здесь. — Аллегро сунул в карман свое удостоверение. — Но, если вы предпочитаете Дворец правосудия…

— Послушайте, вы выбрали не совсем подходящее время. Нельзя ли перенести этот разговор? Сегодня воскресенье. У меня выходной. Мне нужно убрать квартиру, да и других дел полно. Что, если завтра? Вы могли бы зайти вечером, когда я вернусь с работы…

— Мы не отнимем у вас много времени, — решительно произнес Аллегро.

— Послушайте, я не одна. В самом деле, это не очень удобно…

— Нам и с ним бы хотелось поговорить, — перебил ее Вагнер.

— Проклятье, — буркнула она и, вздохнув, закрыла дверь, чтобы снять цепочку.