Свет – Тьма - Елена С. Равинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бросив сумку на пол, я осторожно присела рядом, неосознанно немного побаиваясь маму после того случая. Не обращая внимания на напряжённость, она нежно меня обняла, прижала к мягкому халатику в цветочек и несколько минут мы просто сидели, не шевелясь и ничего не говоря друг другу, словно не виделись целую вечность. Я вновь остро ощутила, как сильно скучала по ней всё это время и как мне её не хватало. Страх быстро прошёл, и я позволила себе расслабиться, наслаждаясь такими редкими и такими желанными материнскими объятиями.
— Что-то случилось, дочка? — наконец, спросила она, почувствовав моё настроение, отстранилась и положила руки на плечи.
Они оказались пусты, как у искусного фокусника.
— Мне так нужно поговорить с тобой, мам. Я совсем запуталась… — всхлипнула я, при этом мучаясь сомнениями, стоило ли вообще ей о чём-то рассказывать.
Хотя именно для этого я сюда и приехала. Я испытывала почти физическую необходимость поделиться с кем-то своими страхами и видениями, а также всем, что накопилось в душе. И так уж вышло, что сейчас мама являлась единственным человеком, которому я могла бы довериться и кто смог бы меня понять, ведь мы страдали схожим бредом. Я знала, что мама нездорова. Я знала, что нездорова я. Однако впервые в жизни я испытывала потребность услышать её мнение, чтобы понять, как с этим справиться. К сожалению, справиться с её безумием я не могла.
— Рассказывай, Лизонька, рассказывай, — она улыбнулась чистой, наивной улыбкой.
— Столько всего случилось за эти дни… — начала я, но замолчала, не понимая действий матери, которыми она сопровождала моё повествование.
Она нежно погладила меня по волосам, едва коснулась всё ещё нывшего виска и грустно улыбнулась, сразу став до невозможности печальной.
— Вы с Иваном расстались.
Мама сказала это так уверенно, словно по-другому и быть не могло. Я вздрогнула. Меня бросило сначала в холод: заледенели пальцы рук, онемели ноги, а по спине прокатился неприятный озноб, застряв где-то на затылке. А потом в жар: мне стало дурно, щёки запылали, а кожа покрылась испариной.
— Откуда ты знаешь? — прошептала я, прокручивая в памяти недавний разговор с пожилым мужчиной в холле. — Кто тебе рассказал?..
— Елизар…
— Что, вся больница уже в курсе?! — я подскочила и принялась мерить крохотную палату шагами, не зная, куда деть вдруг задрожавшие руки.
Нереально!
Просто невозможно!
О том, что мы расстались, кроме нас с Ваней пока никто не знал. Не должен был знать. Тем не менее уже несколько человек вовсю обсуждали нашу личную жизнь!
Я остановилась от неожиданно озарившей меня догадки, связавшей эти два события.
— Елизар — это твой друг? — я снова села на кровать, пребывая в полнейшем смятении.
— Да… Но это не важно… Ты не переживай, дочка… — попыталась успокоить меня мама, но у неё ничего не вышло.
— Это тот, кто тебя навещал, правильно? — не унималась я, подгоняемая любопытством. — Я только что разговаривала в холле с пожилым человеком в сером плаще, и он сказал, что приходил к знакомой. Это был он? Елизар?
— Он уже говорил с тобой?.. — мама вдруг замерла.
Её глаза судорожно забегали по полу, по стенам, по мне. Взгляд наполнился такой пронзительной болью, какую я видела лишь один раз в своей непродолжительной жизни — когда маму увозили в больницу. Она попыталась что-то сказать, но не смогла, а потом и вовсе заплакала, закрыв лицо руками.
— Мам, ты что? Ну, извини… Не плачь, я не хотела тебя расстроить, — я попыталась обнять её, но она отстранилась, неуклюже утерев слёзы.
— Не ты виновата… Не ты…
— Тогда почему ты плачешь? Из-за него? Он сделал что-то плохое?
— Нет, Елизар мой друг… И он уже говорил с тобой… — она обречённо вздохнула и, наконец, подняла лицо, посмотрев на меня с горечью и каким-то ожиданием, словно не решаясь спросить о продолжении.
— Твой Елизар неожиданно подсел ко мне и завёл разговор, — не дожидаясь просьбы, объяснила я, однако не стала упоминать, о чём именно мы говорили. — Он сказал, что я правильно поступила, расставшись с Ваней… Только я не понимаю, откуда он об этом узнал и с чего решил, что это правильно…
— Ты всё поймёшь, дочка, — еле слышно произнесла мама. — Знаю, что это я просила тебя с ним расстаться, но так было нужно. Так Елизар сказал…
— Что он сказал?! — взревела я от осознания, откуда у этой ситуации росли ноги. — Так это он придумал?! И тебя убедил, и… И меня заодно! Блин, вот я дура-то! Он же нами просто манипулирует!
Я почти закричала, но в последний момент вспомнила, что на крики могли сбежаться санитары, и этот разговор закончится очень быстро. А заканчивать его я не хотела, пока не разберусь, что ещё этот старикашка наплел моей маме.
— Поверить не могу! — яростно зашептала я. — Я бросила парня, потому что какой-то латентный шизик воспользовался твоей болезнью! Зачем он вмешивается в нашу жизнь?! И почему ты позволяешь ему это?!
Но мама отреагировала спокойно, словно ждала подобной реакции.
— Дочка, не говори так, — ответила она настолько серьёзно, что я невольно начала слушать, совершенно позабыв, в каком заведении находилась. — Елизар не сумасшедший. Тебе ещё предстоит узнать, кто он, и тогда тебе станет стыдно за свои слова. Он говорил с тобой… — мама опять тяжело вздохнула, зажмурившись, словно от боли. — Значит, придёт снова… И она придёт тоже… Лизонька, я бы очень хотела, чтобы у нас была обычная семья, чтобы мы были обычными людьми, но, видимо, не суждено… Тебя ждёт ещё множество тяжёлых испытаний, и боль от вашего расставания с Иваном несравнимо меньше того, что тебе выпадет в жизни. Я буду молиться, чтобы ты всё выдержала… Я буду молиться за тебя, Лизонька…
— Мам, я ничего не понимаю, — покачала я головой.
Мой гнев утих, но лишь для того, чтобы освободить место зарождавшейся истерике. Я терялась в догадках — было ли всё, что говорила мама, правдой или она находилась там, где и должна. И что из перечисленного являлось худшим вариантом для неё и для меня.
— Это лишь твой путь! — продолжила мама изменившимся голосом. — Ивану ничего знать не нужно, тебе придётся идти одной. В том есть и моя вина — из-за меня ты будешь страдать. Но ждать осталось недолго. Скоро Змий вырвется! Посланник уже летит к нему, он выпустит его! Дочка, ты из колена нашего, и Гавриил уже воззвал к
