Белоснежка и Аллороза - Эд Макбейн

Роулз вздохнул.

— Какого он был роста?

— Да… пять и десять…. так примерно.

— А сколько весил, по-вашему?

— Здоровяк, стоило только посмотреть, как он швырял сундуки и чемоданы. Но про вес — не знаю. Не могу судить.

— Какого цвета волосы, помните?

— Много седых. Больше, чем черных.

— Глаза?

— Карие.

— Как он был одет?

— Как одеваются водители… Серая форма. Фуражка. Как обычно.

— Но вы не слышали его имени?

— Девушка не называла его.

— Но она знала его, как вы думаете?

— Если позволила ему зайти в дом и таскать свои вещи, то, думаю, знала, — ответил Уолленбак.

— Он выносил ее вещи? — спросил Блум.

— Тяжелые. Несколько чемоданов она вынесла сама.

— Вещи положили в багажник?

— Что-то в багажник, что-то — на переднее сиденье.

— Она сказала вам что-нибудь перед тем, как они уехали?

— Ничего. Я не знал эту девушку, просто видел ее.

— Не говорила, куда едет или еще что-то?

— Я только что сказал вам — я не знал ее. Почему она должна говорить мне, куда едет? Ничего не знал о ней, только то, что живет по соседству и всегда сидит на веранде нагишом. Она была шлюха?

— Да, да, шлюха! — Лиззи высунулась из фургона.

— Вы заметили, куда они поехали? — спросил Блум.

— Повернули налево, — буркнул Уолленбак.

— И поехали дальше, по набережной? — уточнил Роулз.

— Похоже, что так.

— Вы уверены, что это был «кадиллак»?

— Уверен. В машинах я разбираюсь.

— Да ни в чем ты не разбираешься, только глазами хлопаешь! — крикнула Лиззи.

— Это был большой черный «кадиллак», лимузин! — завопил Уолленбак, повернувшись к автофургону.

— Что-нибудь еще вы заметили? Какие-нибудь наклейки на бампере?

— Наклейки на бампере? — изумился Уолленбак. — На «кадиллаке»?

— Что-нибудь на ветровом стекле? Какие-нибудь монограммы на дверцах?

— Ничего такого не заметил, — сказал Уолленбак.

— И это было где-то в июле, так? — спросил Блум.

— Четвертого, кажется, — ответил Уолленбак.

— Какой день? — Роулз сверился с календариком в своей записной книжке. — Это была среда.

— Тогда на следующий день, я думаю. Я припоминаю, мы сидели и смотрели фейерверк. Это было накануне. Значит, на следующий день.

— Пятого июля?

— Правильно, пятого.

— В какое время? — спросил Блум.

— Утром.

— Рано утром?

— Около десяти часов.

— Как была одета девушка, помните?

— Обрезанные голубые джинсы и белая тенниска. Без лифчика.

— Она никогда не носила лифчика! — рявкнула Лиззи из фургона.

— Может быть, что-нибудь еще вспомните? — спросил Роулз.

— Она выглядела счастливой, — сказал Уолленбак.

Но детективы не чувствовали себя счастливыми.

Они узнали от Уолленбака в основном то, что им уже было известно от Сильвии Каценски: черный шофер в дорогом автомобиле заехал за Трейси Килбурн, забрал ее багаж однажды утром в июле прошлого года и увез куда-то в направлении набережной Шорохов. Правда, они уточнили дату: 5 июля — и знают приблизительно время — 10 часов утра. Знают также марку машины: «кадиллак».

Но это и все, что они знали.

А потому схватились за телефонный справочник в поисках абонентов, проживающих на набережной Шорохов.

В книге было шесть Килбурнов, никого не звали Трейси. Тем не менее они позвонили каждому из Килбурнов, осведомляясь, не знает ли он или она девушку по имени Трейси Килбурн.

Одна из женщин, по-видимому, плохо слышала.

— Да, — ответила она. — Мою внучку зовут Кейси Килбурн.

— Нет-нет, — запротестовал Роулз. — Трейси Килбурн.

— Правильно, — сказала женщина.

— Вашу внучку зовут Трейси Килбурн?

— Кейси Килбурн, — подтвердила женщина.

— Что ж, большое спасибо, — сказал Роулз.

— Хотите поговорить с ней? — предложила женщина.

— Нет, благодарю вас, — отказался Роулз.

— Одну секунду, я позову ее.

Роулз повесил трубку.

Никто из Килбурнов, обосновавшихся на набережной Шорохов, не был знаком с Трейси Килбурн.

Роулз тут же позвонил в справочную Калузы, представился одним из контролеров и сказал, что разыскивает номер телефона и адрес девушки по имени Трейси Килбурн, которой, по всей вероятности, телефон поставили в июле прошлого года. Сверившись с картотекой, телефонистка ответила, что номер телефона Трейси Килбурн не зарегистрирован в городе Калуза. Роулз попросил проверить начиная с января прошлого года (согласно показаниям официантки из пиццерии Коринны Хейли, Трейси именно тогда впервые приехала в Калузу). Ему ответили, что картотека содержит сведения за три года, но в ней нет и следа Трейси Килбурн. Роулз просмотрел протокол допроса свидетельницы Коринны Хейли, отметил имена девушек, с которыми Трейси делила жилье — Абигейл Суини и Джеральдина Лорнер, — и послал запрос. В картотеке нашлась Абигейл Суини, проживавшая по адресу: 3610, Саут-Уэбстер. Это был старый адрес Трейси, который указала и Коринна Хейли. Как сообщили Роулзу, телефонное обслуживание по этому адресу было прекращено в феврале этого года. Не имелось новых данных ни об Абигейл Суини, ни о Джеральдине Лорнер. Роулз назвал и последний адрес Трейси, в лагуне Цапель, где она арендовала дом на сваях. Ему ответили, что телефон записан на мистера Гаролда Уайнедбергера, а счета пересылаются ему в город Питтсбург, штат Пенсильвания, где он сейчас проживает.

Роулз поблагодарил и тут же позвонил мистеру Уайнедбергеру в Питтсбург. Уайнедбергер заявил, что для него собственность в лагуне Цапель — разумное помещение капитала. Он сдает этот дом, а агент по продаже недвижимости собирает для него ренту. Он же лично не имеет представления, кто туда въезжает, кто выезжает и куда отправляется, когда оставляет дом. Жильцы проносятся, как поезда в ночи, да Бог с ними — важно только, чтобы помимо ренты они оплачивали все междугородние звонки.

О’кей. Телефон на Саут-Уэбстер был записан на имя Абигейл Суини — нормально, когда девушки живут в одной квартире. Нормально и то, что в таком курортном городе, как Калуза, люди снимаются и уезжают, когда им надоедает солнце. Ни в каких новых списках абонентов бывшие подружки Трейси не числились. Бог знает, где они болтались. Телефон в доме на сваях был записан за его владельцем, который в доме не проживал. Тоже — рядовая ситуация для дома, который сдают в аренду. Трейси Килбурн уехала из дома пятого июля, почему же она не значилась в списках абонентов? Ее нашли мертвой в Калузе; вероятно, она и оставалась в Калузе до своей смерти. Почему же без телефона?

Затем детективы позвонили всем агентам по сдаче и продаже недвижимости на набережной Шорохов, пытаясь выяснить: покупала ли девушка по имени Трейси Килбурн в июле прошлого года дом на набережной, арендовала его или стала его совладелицей? В ожидании ответа детективы принялись названивать в банки на набережной Шорохов. Помощник управляющего неохотно сообщил Блуму, что женщина по имени Трейси Килбурн имела счет в банке. Помощника звали миссис О’Хара, и говорила она с легким ирландским акцентом. Первая приличная карта, выпавшая следователям после того, как они установили имя погибшей. Блум, естественно, стал задавать вопросы. Но миссис О’Хара сказала, что не может ничего сообщить о счете без судебного постановления. Блум уточнил, что расследует убийство. Миссис О’Хара возразила, что у банков свои правила и традиции. Блум огорчился: ведь это страшно неудобно — по каждому поводу обращаться к судье за постановлением. Миссис О’Хара ответила, что он мог бы выбрать другую профессию, если ему не нравится быть полицейским. Блум высказал уверенность, что добьется постановления, но будет в скверном настроении, когда наконец явится в банк. «Приятного времяпровождения», — пожелала миссис О’Хара и повесила трубку.

Три часа ухлопал Блум на то, чтобы добиться постановления суда. Добравшись наконец до банка, он готов был выложить миссис О’Хара все, что думает о дерьмовой бюрократии, но она оказалась маленькой, совершенно седой леди, напомнившей Блуму его тетю Сару в Минеале, Лонг-Айленд. И, вместо того чтобы громить бюрократию, он принялся извиняться за свою грубость.

Небольшая пластиковая карточка на столе миссис О’Хара подсказала Блуму, что зовут ее Бетси. В платье такого фасона и вида, какое вполне могло быть на Лиззи Борден, зарубившей топором мачеху, а затем и отца, миссис О’Хара носила очки без оправы. От нее пахло мимозой. Блум подумал: а не очутился ли он ненароком в девятнадцатом веке? Миссис О’Хара изучала постановление суда с таким видом, словно держала в руках фальшивку.

Но в конце концов успокоилась.

— Что вы хотите узнать, детектив Блум?

— Когда был открыт счет?

Миссис О’Хара сверилась с записями.