Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира - Анри Пирен

Кто такой Хлодвиг по сравнению с Теодорихом? Также следует помнить, что все франкские короли после Хлодвига, несмотря на все усилия, не сумели не то что утвердиться в Италии, но даже отбить у вестготов Нарбонн с прилегающими районами. Ясно, что они тяготели к средиземноморской цивилизации и хотели добиться выхода к Средиземному морю. А их усилия за Рейном были направлены на то, чтобы защитить королевство от набегов варваров, а совсем не в том, чтобы германизировать его. Однако считать, что при тех условиях, на которых германцы осели в империи, и при том незначительном количестве людей, пришедших в империю в ходе вторжения, вестготы, бургунды, остготы, вандалы и франки намеревались германизировать Римскую империю, значит выдавать желаемое за действительное. Империя стояла как скала.

При этом не надо забывать о роли церкви, у которой Рим искал прибежища и поддержки и которая, распространяя среди варваров свое влияние, тем самым утверждала среди них влияние Рима. На Западе римский мир продолжал существовать, хоть и был дезорганизован с государственной точки зрения, и германские короли стали своего рода собирателями этого распавшегося государственного порядка, который восстанавливался вокруг их новых центров и носителей государственной власти. Рим по-прежнему существовал, хотя его на Западе уже не было как государства. Римский порядок продолжал существовать, и германские короли были островками государственности среди этого сохранившегося порядка. Римский общественный порядок на Западе существовал по-прежнему, хотя и понес неизбежные потери.

Другими словами, средиземноморское единство, являвшееся важнейшей чертой античного мира, сохранилось и продолжало проявляться в самых различных областях и в самых разнообразных формах. Усиливавшаяся эллинизация Востока не мешала ему продолжать оказывать влияние на Запад посредством торговли, искусства и религиозной жизни со всеми ее превратностями. В известном смысле, как мы убедились, Запад все больше перенимал черты Византии, так сказать, византизировался.

И это объясняет стремление Юстиниана восстановить мощь империи и вернуть потерянные ею земли; это ему в значительной степени удалось, и он почти вернул Средиземному морю статус «римского озера». Если смотреть с сегодняшней точки зрения, то конечно же очевидно, что империя неизбежно должна была прекратить свое существование. Однако в то время так не считали. Вторжение лангобардов не имело того значения, которое ему придают сегодня. Удивительно то, что оно не произошло раньше.

Средиземноморская политика Юстиниана (а его политика действительно была средиземноморской; ради успеха на этом направлении, считавшемся главным, сюда были брошены все силы, для чего пришлось пожертвовать позициями империи в ее конфликтах с аварами и славянами) вполне согласовывалась с тем фактом, что европейская цивилизация в целом с V по VII в. была проникнута средиземноморским духом и являлась в значительной степени средиземноморской цивилизацией. Именно на берегах «нашего моря» мы видим наиболее важные и яркие проявления самых различных сторон жизни той эпохи. Торговля, как и во времена империи, наиболее активно развивалась в прибрежных районах; здесь же создавали свои произведения последние представители античной литературы — Боэций и Кассиодор; здесь благодаря усилиям Цезария из Арля и Григория Великого в недрах церкви родилась и стала развиваться новая христианская литература; здесь такие писатели, как Исидор Севильский, собирали по крупицам все лучшее, что дала античная цивилизация, и из их работ, как из кладезя мудрости, в Средние века черпали знания по античному миру; здесь, будь то Лерин или Монте-Кассино, стало прививаться на западной почве пришедшее с Востока монашество; отсюда, с берегов Средиземного моря, отправились в путь проповедники-подвижники, благодаря усилиям которых жители Британии приняли христианство; и именно здесь выросли характерные замечательные памятники эллино-восточного искусства, которым было суждено, оставаясь неотъемлемой частью искусства Востока, стать такой же неотъемлемой частью искусства Запада.

В VII в. еще не было ничего, что могло бы положить конец тому цивилизационному единству, которое было создано Римской империей от Геркулесовых столпов до Эгейского моря и от берегов Египта и Африки до побережий Италии, Галлии и Испании. Возникший новый мир сохранил средиземноморский характер Древнего мира. Все виды человеческой деятельности сконцентрировались и процветали именно на средиземноморском побережье.

Ничто не указывало на то, что развитие общественной жизни в том направлении, в котором оно продолжалось уже тысячу лет, будет вдруг неожиданно прервано. Ничто не предвещало катастрофы, и никто не мог ее предвидеть. Хотя византийские императоры, правившие после Юстиниана, не смогли успешно продолжить начатое им, они в то же время и не отказывались от его политики. Они не захотели идти на какие-либо уступки лангобардам; они поспешно укрепляли отвоеванные земли в Африке; они стремились прочно закрепить здесь свои позиции, как и в Италии; они проводили равноудаленную политику в отношении франков и вестготов; византийский флот контролировал Средиземное море, а папа римский считал себя подданным византийского императора.

Величайший ум Запада, Григорий Великий, бывший папой римским с 590 по 604 г., в приветственном послании императору Фоке, направленном в 603 г., подчеркивал, что тот правит свободными людьми, в то время как короли на Западе — рабами: «Есть в самом деле различие между королем, правящим своим племенем, и императором, правящим обществом, потому что король является хозяином рабов, а император оберегает свободнорожденных людей».

Часть вторая

АРАБСКИЙ ХАЛИФАТ И ГОСУДАРСТВО КАРОЛИНГОВ

Глава 1

ЗАХВАТ АРАБАМИ-МАГОМЕТАНАМИ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ И ВКЛЮЧЕНИЕ ЕГО В ОРБИТУ ИСЛАМА

1. Арабские вторжения

Самый лучший способ получить наиболее полное и всестороннее понимание того, что представляли собой вторжения арабов-магометан в VII в. и включение захваченных ими территорий в орбиту ислама, заключается в сравнении этих вторжений и их воздействия с тем, какое влияние оказали на Римскую империю вторжения германцев. Вторжения германцев стали высшей точкой процесса, который продолжался в течение всего времени существования Римской империи, а начался этот процесс еще до того, как на территориях, ставших объектом вторжений, возникла Римская империя. Таким образом, этот процесс был постоянно действующим фактором в течение всего существования империи, который в той или иной степени сказывался на ее развитии. После того как Римская империя не смогла более защищать свои границы и прекратила борьбу, захватчики просто позволили растворить себя в ней и слились с новым ландшафтом; они позволили поглотить себя существовавшей цивилизации и сделали все возможное для того, чтобы эта цивилизация сохранилась. Германцы просто стали частью того сообщества средиземноморских народов, на котором и основывалась средиземноморская цивилизация.

С другой стороны, в доисламскую эпоху Римская империя не имела сколько-нибудь серьезных контактов с Аравийским полуостровом[163].

Было сочтено достаточным возведение крепостной стены в Сирии для защиты от нападений кочевников, наподобие той, которая была выстроена в Британии для отражения атак пиктов; однако пограничные укрепления в Сирии не идут ни в какое сравнение с теми, что были возведены на границах империи на Рейне и Дунае.

Римская империя никогда не считала этот район уязвимым и никогда не концентрировала здесь серьезные военные силы. Здесь просто проходила административная, точнее сказать, таможенная граница, через которую шли караваны с благовониями и пряностями. Другая, соседствующая с Аравией империя — сасанидский Иран — приняла аналогичные меры предосторожности. Да и что было опасаться живших на полуострове кочевников-бедуинов, у которых еще господствовал первобытно-общинный строй и родоплеменные отношения, которые были язычниками-идолопоклонниками и занимались тем, что вели племенную междоусобицу да грабили караваны, шедшие с юга на север: из Йемена в Палестину, Сирию и на Синайский полуостров через Мекку и Ясриб (впоследствии Медина).

Будучи поглощены борьбой друг с другом, борьбой за влияние, не имевшей какой-либо религиозной почвы, и Византия, и сасанидский Иран не придали никакого значения проповедям Мухаммеда, который в условиях межплеменной междоусобицы твердо шел к тому, чтобы дать своим соотечественникам религию, которая позволила им не только сформировать единое государство, но стала также одной из крупнейших мировых религий, коей остается и сегодня, с ясно обозначенным ареалом распространения и множеством приверженцев. Над империей уже нависла смертельная угроза, когда Иоанн Дамаскин все еще считал ислам своего рода сектой, относясь к нему, как и к тем течениям христианства, которые считались ересью.