Запад-81 - Александр Викторович Горохов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За ночь гитлеровцы успели не только снять невзорвавшуюся взрывчатку, но и как-то укрепить повреждённый пролёт моста. Так что с утра 23 июня они сами пошли в атаку при поддержке лёгких чешских Пц-38. Но вскоре атака захлебнулась: Фёдоров очень удачно расположил свою бронетехнику на обратных склонах холмов, а чешская сталь не выдерживала 76-мм снарядов орудий «тридцатьчетвёрок» и Т-28. К полудню подступы к южному мосту через Неман «украсили» уже несколько десятков разбитых и сгоревших танков, как немецких, так и советских. После налёта советской авиации какая-то техника дымилась и на левом берегу реки.
Трёхбашенный средний танк Т-28
Ситуация начала меняться к вечеру. Южнее города части 5-го армейского корпуса немцев навели переправу где-то между Алитусом и Меркине, а подразделения 20-й танковой дивизии захватили плацдарм и навели переправу севернее города. И хотя атаку пехоты с юга вечером 23 июня дивизия Фёдорова, по итогам 1940 года считавшаяся лучшей танковой дивизией РККА, отразила достаточно легко, то уже во второй половине дня 24 июня её атаковали уже с трёх сторон. Даже с учётом присоединившегося к дивизии 5-го стрелкового полка 128-й.
Очень быстро стала ощущаться нехватка боеприпасов и горючего. Часто терялась связь между подразделениями, которую постоянно приходилось восстанавливать. От атак пехоты с юга буквально на полдня прикрыл подоспевший 294-й стрелковый полк 184-й стрелковой дивизии, но от южного моста и с севера немцы атаковали непрерывно. Сформированный из бывших солдат литовской армии полк (как и весь 29-й стрелковый корпус, куда он входил в составе своей дивизии), сдерживал немецкую пехоту буквально несколько часов, после чего началось массовое дезертирство и сдача в плен, так что левый фланг дивизии полковника Фёдорова, по сути, остался без прикрытия.
К концу дня потери 5-й танковой дивизии составили 20 Т-28, 36 БТ-7. Из 44 тридцатьчетверок было потеряно 32 машины. Но самое обидное, что значительную часть новейших Т-34 потеряли из-за поломок, вызванных неопытностью экипажей.
Средний танк Т-34 ранних выпусков
Немцам тоже сильно досталось. За три дня боёв танкисты полковника Фёдорова подбили не менее 80 немецких танков и уничтожили до полутора полков пехоты. Но обороняться уже не было ни сил, ни возможностей, и комдив принял решение с наступлением темноты отступить в сторону Вильнюса. Ведь канонада, ещё днём в редкие минуты затишья доносившаяся с юго-востока, уже затихла. Ночью остатки дивизии никто не преследовал.
По предположениям командира 5-й танковой дивизии причиной этой канонады могли быть оборонительные бои 184-й стрелковой дивизии. Но он не знал, что немцы, переправившиеся между Алитусом и Меркине, получили приказ выбить «неизвестное подвижное соединение русских» из городка, под которым ещё два дня назад затормозилось продвижение 57-го механизированного корпуса. А именно — третий батальон 339-го гвардейского мотострелкового полка 120-й гвардейской дивизии из 1981 года, поддержанный десятью танками танкового батальона того же полка.
Зная о том, что 5-й армейский корпус будет наступать севернее, комбат капитан Николай Игнатьев выслал боевое охранение и на север от Меркине. И два отделения на БМП-1 без особых проблем перехватили на шоссе немецких мотоциклистов. Часть из них всё-таки смогла уйти из-под огня, доложив командованию о мощной засаде с множеством пулемётов артиллерий, калибром 76 мм. Именно так истрактовали немцы автоматный огонь солдат Советской Армии и взрывы снарядов 73-мм башенных пушек «Гром».
БМП-1
Доложив по радио о боестолкновении, сержант Голиков очень удивился тому, что ротный приказал немедленно поменять позицию.
— Зачем, товарищ старший лейтенант? Фрицам мы так вдарили, что они теперь драпают без оглядки. Позиция у нас хорошо оборудована, потерь нет. Вон, только рядового Лихолета чуть пулей царапнуло.
Ну, очень ему не хотелось снова рыть землю и маскировать громоздкие боевые машины пехоты.
— Голиков, вы приказ слышали? — рявкнул в микрофон старлей. — Значит, исполняйте!
— Есть, — вздохнул парень, всего несколько дней назад мечтавший о скором дембеле.
Но лень было не только ему. Пока стянулись к БМП, пока покурили, пока обсудили бой. И тут стала ясно, из-за чего ротный их так их торопил: чуть впереди наспех вырытых окопов рванул снаряд.
— Съё*ываем! — совсем не по-уставному скомандовал Голиков, и пацаны ломанулись в боевые отделения машин.
Повезло (но не армейскому «дедушке» Голикову) в том, что немцы ещё не успели пристреляться. Сам же сержант, уже скользнув на командирское сиденье, почувствовал, что ему стало как-то хреновато. И печёт правый бок. Пощупав его, он обнаружил на пальцах кровь.
— Латыпов, — крикнул он механику-водителю. — Отгони метров на двести и остановись. Меня, кажется, зацепило.
Вчерашние пацаны, увидев, как пропитывается кровью «хэ-бэ» только что бывшего полным энергии товарища, теперь находящегося в полубессознательном состоянии, сначала немного растерялись, но потом разом, «щелчком» пришло осознание, что это уже не развлечение, а самая настоящая война. Голикова наспех перевязали, и он передал командование дозором младшему сержанту Леснику. И теперь уже ему пришлось связываться с ротным и выслушивать от него многоэтажные маты за допущенное Голиковым разгильдяйство.
В отличие от «комода-1», Лесник после окончания сержантской школы прослужил всего полгода, «молодой» по солдатской «классификации», но соображал быстро.
— После артобстрела фрицы снова попрут. Надо ещё чуть отойти и оборудовать новую засаду. Вырыть окопы уже не успеем, поэтому только замаскируем бээмпэшки, а десант будет вести огонь из-под деревьев.
Удачное место нашли километрах в полутора южнее. На этот раз, помимо мотоциклистов, прочёсывая обочину дороги, двигались пехотинцы, а их прикрывали пара колёсно-гусеничных бронетранспортёров, похожих на гробы, и бронемашина. Ей и «гробикам» хватило семи выстрелов из пушек. Зато в ответ на это и автоматный огонь начали рваться миномётные мины, а пехота под прикрытием миномётного огня пошла на сближение с дозором. Но не дошли всего метров двести: всё-таки 73-мм пушки и башенные пулемёты — это серьёзно.
И потери были больше. Двое убитых, пять раненых, из которых двое тяжело.
— Детство кончилось, — глядя на выгружаемые из боевых машин окровавленные тела товарищей, вдруг заявил самый злобный взводный «дед», ефрейтор Гасанов, перепачканный чужой кровью так, словно сам поймал не менее пяти пуль. — Теперь я буду п*здить
