Запад-81 - Александр Викторович Горохов

СССР. Не только о постройке, но и о закладке кораблей таких классов он никогда не слышал. Хотя даже по внешнему виду становилось ясно, что многие из них ходят не по одному году.

Потомки. Потомки, неизвестным образом переместившиеся из 1981 года. Такие же советские люди, но владеющие техникой, сегодня даже немыслимой. Способной за десятки миль обнаруживать и поражать вражеские корабли, безошибочно находить в морских глубинах подводные лодки и уничтожать их ещё до того, как они выйдут на рубеж торпедной атаки, засекать установленные мины и вести точнейший огонь по приближающимся на любой возможной высоте самолётам.

Огорчало то, что в их прошлом, а его ближайшем будущем, Балтийский флот ждёт немало трагических событий. Среди которых оставление нескольких военных баз, включая, скорее всего, и главную базу флота в Таллине. Слишком уж сильным будет натиск немцев в первые недели войны, а времени, чтобы подготовиться к отражению нападения и организации сопротивления продвижению противника вглубь советской территории фактически нет.

И первая база, которую придётся оставить — Либава, где находится в ремонте несколько кораблей, а также базируются подводные лодки и торпедные катера. Можно только вывести лодки в море, перегнать неисправную С-3 в Рижский залив и вывезти из города семьи комсостава. Этот приказ, как говорят потомки, в их истории он отдал уже в полдень 22 июня, но С-3 погибла, атакованная немецкими торпедными катерами.

Ещё во время перехода в Таллин на борту крейсера «Октябрьская революция» (не одноимённого линкора, стоящего сейчас в Таллине, а именно крейсера) было решено направить в Лиепаю два сторожевых корабля, «Неукротимый» и «Сильный», а также малые ракетные корабли «Град» и «Радуга», которые помогут обороне базы и города своей артиллерией. Прежде всего — зенитной, поскольку их защитникам будут очень досаждать немецкие бомбёжки. А когда дело дойдёт до эвакуации раненых и горожан — защитят транспорты от торпедных катеров и вражеских самолётов.

Как и было написано в книгах о первом дне участия Балтийского флота в Великой Отечественной войне, первые немецкие самолёты появились над Либавой в 3 часа 55 минут. Но их встретили огнём не только спешно возвращённые с учений под Ригой зенитчики, но и корабли потомков. В результате до порта, который должен был стать одной из первых целей, не долетел ни один вражеский бомбардировщик: настолько точен оказался огонь корабельной артиллерии, управляемой радиолокаторами. Не пострадали и И-153 148-го истребительного авиаполка, заранее рассредоточенные и замаскированные. Посылать устаревшие машины для отражения ночного авиаудара командир иап не решился. А через пять минут загрохотали разрывы немецких снарядов южнее города.

До конца дня немецкая авиация успела совершить ещё четыре авианалёта на город. Их отражали как «Чайки» 148-го полка, так и универсальные орудия кораблей потомков. Подчас это создавало определённые трудности операторам радиолокационных станций, поскольку советские истребители тоже не имели системы опознавания «свой-чужой». Но выкрутились. После чего у авиационной части, пытавшейся бомбить город и порт, вдруг закончились самолёты.

Но то, что наиболее крупные потери «асам Геринга» наносит именно зенитная артиллерия трёх неизвестных советских кораблей («Неукротимый» ушёл севернее для борьбы с торпедными катерами и сопровождения судов с эвакуируемым населением), они успели заметить. И уже в сумерках локаторы кораблей из будущего обнаружили быстроходную надводную групповую цель, приближающуюся с запада. Четыре «шнельбота» намеревались прорваться к кораблям на рейде и атаковать их торпедами. Самый удачливый из них лишили хода в трёх милях от цели. И быстро отправили все на дно скорострельными «трёхдюймовками» «Сильного».

А фронт приближался. Часам к десяти утра началась атака на позиции защитников города в районе устья реки Барта. Её, как и «в прошлый раз», отбили артиллерией 67-й стрелковой дивизии и статридцатимиллиметровками 27-й батареи береговой обороны. Ну, и корабельной артиллерией подсобили.

К полудню в сопровождении «Неукротимого» пришёл пароход с двумя батальоном морской пехоты из Таллина. Полторы тысячи моряков, вооружённых только винтовками — мизер, но это было всё, что вчера смогли выделить для обороны Либавы в Таллине. Из-за того, что и этот пароход решили использовать для эвакуации мирного населения, выход двух транспортов, «Амга» и «Майя», задержали до 20 часов, чтобы вести все три парохода с единым охранением.

К этому времени уже стало известно о взятии городка Приекуле и прорыве немцев к шоссе на Ригу. Артиллерию немцы до темноты подтащить не успели, но стало ясно, что у них за этим дело не станет. Поэтому 148-й авиаполк получил приказ перебазироваться в Ригу, а аэродром в Лиепае использовать в качестве оперативного. И к 21:20 все уцелевшие 34 «Чайки» ушли в сторону столицы Советской Латвии.

На этот раз сопровождать суда отправился ракетный корабль «Радуга». Но не успел он отойти на десяток миль, как его радар обнаружил приближающиеся со стороны острова Готланд два немецких торпедных катера. Видимо, о выходе судов из порта сообщила немецкая агентура.

Цели мелкие, но манёвренные. И, судя по расчётам, доберутся до крошечного каравана уже после захода солнца. Поэтому «Радуга» на 33 узлах рванулась им навстречу. И 57-мм пушки с дистанции трёх миль сначала обездвижили их, а потом добили с уже меньшего расстояния. Благо, данные для стрельбы вводятся радиолокатором, сразу же определяющим и расстояние до цели.

Присутствие всего четырёх кораблей из будущего уже изменило ход обороны Лиепаи. Потери несли не советские катера и суда, а немецкие. Да и непрерывных бомбардировок города, «как в прошлый раз», не случилось. Может, завтра, 24 июня, немцы и отыщут самолёты для бомбёжек, но сегодня, если не считать попытки наступления на Барту, день прошёл спокойно. И защитники города сполна воспользовались этим, окапываясь на его окраинах.

Капитан Игорь Николаев, 24 июня 1941 года, 12:00, Дретуньский полигон

Очень хочется напиться. Уколоться и забыться, и упасть на дно колодца, как пел Высоцкий. Тем более, ситуация действительно напоминает прославленную им на весь Советский Союз Канатчикову Дачу. Меня, боевого капитана, успевшего повоевать в афганских горах, оставляют на полигоне, а пацанов, только вчера севших за рычаги танков и самоходок, отправляют на фронт.

Нет, положа руку на сердце, можно признать, что я сгустил краски, говоря про только вчера севших за рычаги. Всё-таки экипажи боевых машин танково-самоходного полка Особого корпуса формировали из числа красноармейцев, уже знакомых с Т-34 и КВ. «Самых лучших», как объявил подполковник Свешников (из местных), назначенный командиром механизированной бригады, куда вошёл этот полк. Наскребли их из всего третьего эшелона войск бывшего Западного особого военного округа, а ныне Западного фронта. Но машина новой модификации — это всегда машина новой модификации, к которой надо ещё привыкнуть. Поэтому я и качал головой, глядя как едва-едва укомплектованные экипажами танки и самоходки елозят по трассе полигона и отчаянно мажут по мишеням.

— В бою научатся, — пылал оптимизмом Свешников.

— Только кровью заплатят за эту науку, — проворчал я в ответ.