Большой погром - Василий Сахаров

Живой бронированный зверь с мечами-когтями почти проломился сквозь толпу растерявшихся крестьян. Но порыв быстро иссяк, и мы завязли. Среди ополченцев были хорошие воины, думаю, отставные наёмники или бродячие бойцы. Во Фландрии и Фрисландии таких людей много. Они смогли сковать нас, и мне пришлось взяться за меч.

Рыча, будто хищное животное, один из вражеских воинов бросился на меня с топором, а я встретил его клинком. Мой меч пронзил его живот, и, потянув оружие на себя, я сделал шаг вперёд. Слева и справа телохранители, а перед нами несколько ополченцев, пара наёмников и лучник.

Прыгнув, я рассёк лук стрелка и его горло. На меня хлынула чужая горячая кровь, и я засмеялся. Мой смех услышали многие, а я, оттолкнув плечом мёртвого стрелка, нанёс следующий удар. Клинок вонзился в бедро наёмника, он упал на колено и отмахнулся кинжалом. Лезвие просвистело перед моим лицом, и в этот момент его добил воин, который прикрывал меня справа.

– Не останавливаться! – зарычал Хорояр, подгоняя наших воинов. – На слом! За вождём! Рарог!

– Рарог! – поддержали его воины.

Ещё один рывок, и строй врагов окончательно распался. Наёмников оказалось немного, и они были уничтожены, а крестьяне, потеряв командиров, разбежались.

В этой случайной стычке мы потеряли трёх человек убитыми и семеро получили ранения. А общие потери во время штурма Брюгге составили сорок семь убитых и семь десятков раненых. Не так уж много, учитывая размеры города и численность противника, но не так уж и мало.

Спустя шесть часов грязные, уставшие, голодные и измотанные мы вошли в рыбацкую деревушку. На корабли грузилась добыча, и один за другим драккары, шнеккеры, дубасы и лодьи покидали берег. Хотелось только одного – спать. Но до этого следовало решить вопрос с пленниками, и я отправил гонца к Вартиславу.

Глава 12

– Вижу паруса! Догоняем эскадру Доброги! – закричал впередсмотрящий, и я проснулся.

Встал с плаща. Подошёл к бочке с водой, снял крышку и ковшиком зачерпнул пресной воды. Напился, и стало легче. Сонная одурь отступила, но настроение всё равно паршивое. А всему виной разговор с Вартиславом и последующие события.

Бодрич пришёл на мой зов, и я потребовал перебить пленников – они обуза и нам сейчас не нужны. А он стал спорить. Слово за слово – кулаком по столу. Мы с ним поругались, но в итоге он смирился и подчинился. После чего пленников казнили. Всех.

Это произошло на берегу, и воины, которые выполняли приказ своего вождя, сложили из тел и голов пленных курган. Пусть католики боятся и слагают о нас страшные сказки, пусть знают, что мы их даже дома достанем.

Проблема была решена. Эскадра отплыла. Я покидал берег последним. Прошёл мимо мертвецов, услышал за спиной шум и обернулся – это скатилась с вершины кургана одна из отрубленных голов и замерла у моих ног. При жизни голова принадлежала молодой девчонке, не старше семнадцати лет. Красивая. Полная сил и здоровья. Все зубы на месте и длинные волосы цвета спелой пшеницы. Её и других фламандцев убили. Дело обычное – времена нынче суровые. Однако меня, словно сопливого мальчишку, стали мучить угрызения совести.

Разумом я понимал, что поступил верно. Пленные мастера, если даровать им свободу, дадут доход графу, и на эти деньги он наймёт воинов, а кузнецы скуют ему оружие, которым крестоносцы станут убивать славян. А девушки родят католикам детей, которые будут нашими врагами. Идёт тотальная война на уничтожение, и сейчас не до сантиментов. Всё просто. Но душа шептала, что это неправильно. И вот так всегда, логика разума против эмоций души, рациональность против чувств. Человек мечется, ищет оптимальный вариант действий, и, как бы он ни поступил, идеала нет и не будет.

В тяжёлых раздумьях прошёл остаток дня, и остался нехороший осадок. Ночь моя эскадра провела в море, благо спокойно, а утром мы пошли в сторону Кале. В рыбацкой деревушке, которую оставили, было много воинов, но враги опоздали, и нас не догнать.

Я отдыхал, размышлял, строил планы и восстанавливал силы. Попутный ветер гнал нас вперёд. Прошёл ещё один день, и мы добрались до Кале. Доброги здесь уже не было, зато с берега поднимались густые клубы дыма. Как раз там, где находились верфи. Значит, верховный жрец Святовида сделал что задумано и направился дальше, а мы погнались за ним.

Снова голос вперёдсмотрящего:

– Нас заметили и узнали! Корабли поворачивают к берегу!

– Идём за ними! – отдал я команду.

Спустя два часа, высадившись на берег невдалеке от устья Сены, я поднялся на борт «Морского волка». Здесь встретил Доброту, и мы обменялись новостями. Со мной всё ясно – результат есть. У Доброги тоже неплохо. Кале атаковал, сжёг часть города и неплохо пограбил купцов. Элемент внезапности снова сработал. Ну и конечно же Доброта уничтожил вражеские корабли. Дальше он собирался идти к Руану. Но, выслушав новость, что из Парижа выступила армия, крепко задумался, а потом спросил:

– Что скажешь, Вадим?

– Руан надо брать, – отозвался я. – На верфях, по сообщениям моих шпионов, три десятка больших кораблей. Они способны перевезти до шести тысяч воинов. А есть ещё купеческие суда, которых тоже немало.

– Согласен, – кивнул Доброта. – Однако как мы их уничтожим, если возле Руана армия, которая в два раза больше нашей и постоянно увеличивается?

– А я не говорил, что Руан нужно захватывать сейчас. Предлагаю двигаться дальше и совместно с Самородом штурмовать другие города.

– Армия последует за нами.

– Нет, если католиков отвлекать.

– Предлагаешь оставить здесь часть флота?

– Да.

– И кто останется?

– Я со своей дружиной.

Доброта прищурился, шмыгнул носом и вопросительно кивнул:

– Ты понимаешь, что основная добыча будет в крупных городах, а здесь опасно? Католики могут не только берег держать, но и снарядить корабли для морского сражения. Ты сам говорил, что в Руане они есть.

– Понимаю.

– И всё равно желаешь остаться?

– Желаю.

– Опять что-то задумал?

– Не без этого.

– Планами поделишься?

– С тобой поделюсь. – Я раскинул между нами карту Нормандии, составленную ещё в прошлом году, и стал излагать свои мысли по поводу будущих боев: – Армия у католиков сильная, и она ищет встречи с нами. Если Руан брать, то сообща, всем вместе, и только в том случае, если противник не перетащит корабли выше по течению, в Вернон или Париж, и не перекроет реку. Кто-то должен сковать врагов, чтобы легче прошёл штурм других приморских городов, и я это сделаю. Буду крутиться неподалёку, иногда покусывать католиков, выжигать небольшие города и заходить в Сену. У меня шпионы неподалёку, как узнают, что я здесь, помогут. А насчёт добычи не переживай, я её найду. Нормандия – провинция богатая, и здесь помимо Руана другие города имеются. Например, Байе, Монбур, Варавиль, Лильбон, Сент-Вандриль, Жюмьеж или Кан. Они вдали от берега или на реке перед Руаном, но взять их можно. Я уж не говорю об аббатствах. Там добыча точно будет.

– А если тебя прижмут?

– Отскочу и отдохну на островах в проливе. В прошлом году корабли Саморода на острове Олдерни отдыхали, там можно раны зализать, воды набрать и корабли починить.

– Это сколько же у тебя кораблей останется?

– «Святослав», «Перкуно», «Крес», «Яровит», «Йодс», «Паттоло», «Хайлибо», «Чёрный ворон» и «Каратель». Это боевые корабли, драккары и шнеккеры. А помимо того есть два нефа с катапультами.

– А воинов сколько?

– Девятьсот пятьдесят, не считая матросов на нефах, которые, если нет другого выхода, тоже могут сражаться.

Доброта снова задумался, а потом согласился со мной. Так ему проще. Есть кому отвлечь католиков, а он пойдёт дальше. Что касается меня, то я тоже доволен. Планы в очередной раз изменились, на войне это обычное дело, и я считал, что справлюсь. Кроме того, под моим командованием остаётся только дисциплинированная дружина Рарога, и ни с кем не надо делиться добычей, что взял, всё моё…

Ещё один день пролетел. Доброта продолжил движение вдоль французских берегов на запад, а я оставил в устье нефы и провёл разведывательный рейд по Сене к Сент-Вандрилю. Попутно сжёг несколько рыбацких деревушек и оставил свои метки, соколиную голову в языках пламени. Это для варогов и Роберта де Ге. Они должны знать, что я здесь.

Добравшись до Сент-Вандриля, небольшого городка на правом берегу Сены, я застал в нём основные силы католиков. На стенах воинов столько, что в глазах мельтешит, а в поле множество палаток и сотни костров. На первый взгляд католиков тысяч десять. По меркам Средневековья, настоящая армия, тягаться с которой не стоило. Поэтому моя эскадра пристала к левому берегу.

Ночью, перебравшись через реку, в лагерь католиков сходили разведчики, которые притащили языков. Пленники оказались рядовыми бойцами из нормандского ополчения, но ценную информацию дали. Дальше вверх по течению идти не стоило. Напротив Жюмьежа противник сооружает преграду для кораблей – топит заострённые стволы, которые легко могут пропороть днище любого нашего судна, и ставит баржи с большим количеством стрелков. Это для начала, а вскоре появятся брандеры.