От Стамбула до Парижа - Кэролайн Коури

Оз быстро потянул меня вперед, пригнулся, чтобы пройти под веревкой, поднял ее так, чтобы я могла пройти. Мы побежали по мостику к лодке, не оглядываясь.

– Озгюр! – закричала Дима. Она еще раз окликнула его по имени, но заработали моторы, и ее крик потонул в реве воды. Оз сильнее сжал мою руку, и мы перепрыгнули небольшое расстояние между лодкой и причалом.

Сердце гулко стучало в груди. Я восстанавливала дыхание и между вдохами успевала смеяться. Оз, не отпуская моей руки, повел меня дальше, через толпу людей к корме. Мы поднялись по узенькой лестнице на верхнюю палубу, прошли через еще одно скопление туристов и остановились у борта. Оз деликатно подвинул двух пассажиров, между которыми было немного места, извинился и усадил туда меня, чтобы мне открылся вид.

Я увидела друзей Оза: Дима снова скрестила руки на груди, а парни махали нам, наверное, обрадовавшись, что им не придется тащиться в круиз. Мерт выставил большой палец вверх, указал на пакет с сувенирами, который я там оставила, и помахал нам рукой. Оз помахал ему в ответ и прокричал что-то на турецком; я услышала свое имя.

Когда лодка отплыла, сначала их фигурки уменьшились, а потом и вовсе растворились в толпе.

– Что ты ему сказал?

– Что у тебя здесь совсем немного времени, и мы не можем позволить тебе пропустить такую достопримечательность нашего города.

Я улыбнулась. Ветер стал сильнее, волосы полезли в лицо, да так, что я не успевала убирать пряди.

– Мне жаль, что твои друзья остались на берегу.

Оз цокнул языком.

– Нет, не переживай. Они пойдут в кафе и наверняка дождутся нас.

– У тебя замечательные друзья. Мне только кажется, что я не нравлюсь Диме. – Я замолчала, надеясь, что он скажет что-нибудь про их отношения.

– С ней сложно сблизиться, но подруга она преданная.

Я поджала губы. Да, не помогло.

– А она…

В динамиках раздалось сообщение на трех языках, перебив меня. Одно из них было на английском, но я почти ничего не разобрала. Оз показал пальцем вперед, став моим личным гидом.

Черт. Момент упущен. Я не могу снова заговорить о Диме.

Оз указал на дворцы Долмабахче и Бейлербейи, на Ялы – деревянные домики со времен Османской империи. Я достала камеру и сделала несколько снимков, правда, сконцентрироваться на каких-то зданиях, когда в кадре был Оз, было сложно. Я немного приблизила и изучила его лицо через камеру, пока он разговаривал; в глазах пылает интерес, губы – мягкие и приглашающие. Когда на горизонте замаячил первый подвесной мост, я подалась вперед: мост переливался огнями, словно рождественская елка. Когда мы проплыли под ним, то встретили еще одно круизное судно. Между катерами захлестала вода; наша лодка накренилась, и я схватилась за руку Оза. Он поддержал меня.

– Спасибо, – прошептала я. Катер вернулся к обычному курсу, и я отпустила Оза, чтобы убрать пряди с лица.

Солнце опустилось еще ниже: побережье Стамбула пронизали солнечные нити, небо стало мармеладным.

Оз кивнул на мою камеру.

– Тебя пофотографировать?

Я протянула ему фотоаппарат.

– Было бы замечательно.

Некоторые позы были довольно причудливы: я видела, как Оз улыбается за камерой. Кто-то из туристов предложил сфотографировать нас вместе; мы встали бок о бок, Оз слегка приобнял меня за плечо. Я прижалась к мужчине, и он крепче сжал мою руку. Наши головы соприкасались. Мы поблагодарили незнакомца и снова повернулись к воде. Я мельком глянула на кадр на фотоаппарате, улыбнулась и убрала камеру в сумку.

Я глубоко вдохнула солоноватый воздух, позволяя ему заполнить мои легкие.

– Твой дом прекрасен, Оз.

– Город и впрямь замечательный, но Лондон… Он такой интересный и пестрый. Курсы, которые я изучал, – познавательны, музеи, которые я посещал, – увлекательны. Когда я был в Лондоне, я чувствовал себя живым. – Оз взялся за ограждение и посмотрел на море. – У тебя бывало желание бросить все и сбежать?

Я вдохнула свежий воздух и посмотрела на побережье, где очертания зданий сливались в одно целое под тусклым вечерним светом.

– Нет, не приходило в голову.

– Иногда мне кажется, что проще сбежать, чем объявить, что ты не хочешь оставаться на предназначенном тебе пути. Yani… В детстве нам внушают, что нужно мечтать, но в чем смысл фантазий, если они идут вопреки законам жизни? – Он оперся на локти, потерявшись в мыслях, потом оглянулся через плечо. – Кем ты мечтала стать в детстве?

Я засмеялась.

– Ветеринаром. Было такое телевизионное шоу «Синий Питер» с золотистым ретривером по имени Бонни. Когда у нее появились щенята, я точно для себя решила, что ветеринар – лучшая профессия из всех существующих.

– Сколько тебе было лет?

Я сморщила нос.

– Шесть, может, семь. Два года я мечтала стать ветеринаром, а потом папа переехал белку машиной. Сестра очень любит дразнить меня и напоминать, как меня вырвало на обочину, когда я увидела внутренности, размазанные по асфальту.

– Uf ya, – он сочувствующе улыбнулся. – А потом у тебя появилась новая мечта?

Мои плечи поникли.

– Когда мне было тринадцать, с папой кое-что случилось. Оттуда уже все пошло снежным комом.

– Что случилось?

Я закусила внутреннюю сторону щеки. Я раньше никому не открывалась.

– Как-то вечером он пришел грустный. Я читала книжку наверху и спряталась у лестницы, чтобы подслушать их с мамой разговор.

Глядя на воду, я снова переживала ту ситуацию: я присела у перил, напрягла уши, чтобы расслышать слова, потихоньку стала замерзать в своей ночнушке.

– Ему пришло письмо из главного офиса – он работал в банковском отделении в моем родном городе. Тогда я не знала, что в нем было, но в следующий миг в дом ворвалась Эми и объявила, что бросает учебу. Они серьезно рассорились, я даже в точности помню, что отец ей сказал: «Почему ты совсем не как твоя сестра? Вот она добьется успеха, станет юристом или доктором. А ты бросаешь учебу!»

– И что потом?

– Хлопок дверью. Я поняла, что Эми ушла, а потом закричала мама, – это я отлично помнила: сирены, мигалки, парамедик, пытающийся нас успокоить. – Сердечная аритмия – так это назвал доктор. Они отвезли папу в больницу, я видела, как его увозят на каталке с маской, надетой на рот. Мама тоже уехала, сказала, позвонит, как они будут в больнице и ей что-то объяснят.

– Мне очень жаль.

Перед глазами встала пелена.

– Я час за часом ждала и думала, что он умрет. Эти страхи еще месяцами преследовали меня. В итоге с папой все оказалось нормально, просто надо было принимать лекарства и избегать