Прогулки по радуге - Ника Муратова

— А если тебя там убьют, если ты заболеешь чем-нибудь ужасным, что тогда, ради чего тогда будут все твои жертвы? — Луиза Иннокентьевна пыталась еще найти доводы остановить ее, все еще предполагая, что ее дочь просто не до конца понимает, на что идет. — Кто их оценит? Что, кроме горя, это принесет нам?

— Ну, мам, не рисуй такие мрачные картины, сколько людей там уже работают, и все нормально, а от тропических болезней я прививки получила. Так что все будет хорошо, — произнесла Эрика, думая при этом, что риск, конечно, все же есть, но тут уж все в руках судьбы. — А насчет того, кто это оценит… Я иду на этот шаг не ради оценки других, а ради помощи другим, ради самой себя и ради Макса. Так что, если ты имеешь в виду оценку наших знакомых здесь, то меня это нисколько не волнует.

— Это я во всем виновата, — вдруг горестно произнесла мама, — если бы я не поддалась изначально твоей глупой идее выйти замуж за этого мальчика, который совершенно не подходил тебе, если бы я предотвратила этот бред с самого начала, все бы обернулось по-другому. Уж лучше бы ты вообще не выходила замуж, чем в итоге мы пришли к такому безумию! Если бы не твой муж, ничего бы такого и не случилось!

Мама уже не сдерживалась и открыто плакала. То, что она говорила, ныло у нее в душе уже давно, с того времени, как она стала замечать, как теряет дочь, как та неумолимо отдаляется от нее.

— Мама, что такое говоришь! Как ты можешь! — Эрика казалась совершенно отчаявшейся. — Ведь это Макс, Макс, а не я, пострадал в итоге от всего этого, это он умер из-за меня, а не я! И если бы не он, я так бы и прожигала свою жизнь совершенно бессмысленным образом, бросая на ветер свои дни. Тогда бы ты была счастлива? Да? Это бы успокоило тебя?

Луиза Иннокентьевна покачала головой, закрыв лицо руками. У нее не осталось никаких доводов. Ее дочь не хотела слушать их слова, она приняла решение и не собиралась его менять.

Родители еще долго сидели в тот вечер у Эрики, узнавая все подробности ее планируемой работы и места, куда она собиралась. Информация была, конечно, не обнадеживающей. Остров находился очень далеко, и похоже было, что жизнь там будет тяжелая, несмотря на то что членам организации обычно пытались создать более или менее терпимые условия. Они никак не могли смириться с мыслью, что их родная дочь, их Эрика, которую они растили для самого лучшего в этом мире, окажется в таких ужасных условиях, на краю света, они никак не могли понять, за что им столько переживаний в жизни, за что им столько неприятностей свалилось на голову за такой короткий срок. «Беда не приходит одна», — в который раз думала мама, утирая уголки глаз.

Позже, вечером, на своем балконе они долго сидели, взяв друг друга за руки, и молчали, не зная, что сказать в такой ситуации. Они привыкли управлять всем в своей жизни, но тут они не могли ничего сделать, не рискуя потерять дочь.

— Может, нам стоит гордиться своей дочерью, — наконец тяжело произнес Евгений Анатольевич. — Не в каждой семье дети стремятся сделать добро затерявшейся среди океана горстке людей, потерявших надежду на помощь. Может, нам стоит гордиться тем, что она решила именно так поменять свою жизнь, а не по-другому?

— Не знаю, не знаю… Тяжело смириться с тем, что моя ласточка, моя взлелеянная доченька окажется там… там, в этом ужасном месте, где нас не будет рядом, чтобы помочь в случае надобности, ведь ей будет безумно тяжело. Как она справится с этим? Я не представляю, просто не представляю себе этого. — Луиза Иннокентьевна покачала головой, и морщинки вокруг ее глаз казались глубже, чем обычно.

— Может, пришла пора ей повзрослеть? Просто она выбрала такой путь, а не другой, мы не можем влиять на ее судьбу на протяжении всей ее жизни, как бы нам этого ни хотелось, дорогая. Она уже далеко не маленькая девочка, какой она была и всегда будет в наших глазах. Мы поставили ее на ноги, мы сделали все, что было в наших силах, а теперь нам только остается смотреть, как она идет, пусть спотыкается, падает, но опять встает и продолжает свой путь. Мы можем только пожелать ей удачи. Возможно, нам надо было это сделать много раньше, и тогда она бы избежала стольких ошибок… Возможно…

Они посмотрели друг другу в глаза, понимая, что столкнулись с извечной борьбой разума и чувств, а родительские чувства, как известно, намного сильнее разума, и потому им было так тяжело принять реальность и осознать, что их дочь внезапно и безвозвратно повзрослела.

Часть вторая

Глава 1

— Доктор, сюда, пожалуйста, быстрее садитесь в машину, пока ваши чемоданы не привлекли внимание местной шпаны, — прокричал местный паренек с кожей цвета черного эбенового дерева. Только белки глаз да зубы блестели на его лице, а все остальное для непривычного взгляда европейца сливалось в одно лоснящееся от жары и влаги полотно. Эрика только что прибыла в Араву, центральный город в Бугенвиле, наиболее подвергшийся разрушению. Она проделала огромный путь и страшно устала. Три дня перелетов, непривычная жара и влажный климат только усугубляли ее усталость, поэтому реакция у нее было несколько заторможенной, и она никак не могла сориентироваться, что ей делать. Паренек встретил ее с табличкой в руках, на которой было написано «Доктор Эрика». Эрика усмехнулась про себя, но она была уже в курсе, что ее фамилия слишком сложна для местного населения и что они заранее окрестили ее «доктор Эрика». Перед вылетом сюда она остановилась в Порту-Морсби, столице Папуа — Новой Гвинеи, государства, в которое до сих пор официально входил Бугенвиль.

Порт-Морсби, смесь высоток в центре города и домах на сваях, стоящих как на воде, так и на холмах, встретил ее дружелюбно. По дороге из аэропорта она все удивлялась пейзажу: ожидала буйную тропическую растительность, а вместо этого видела редко высаженные пальмы вдоль немногочисленных дорог и траву на холмах. Однако когда ее вывезли в центр города, на побережье Кораллового моря, пейзаж сменился. Город расположился в лазурной бухте с белым песчаным пляжем, виднелись лодки на море, в порту, в огороженной заводи яхт-клуба. Вдоль дороги развесили ветви манговые деревья, буквально усыпанные плодами, кустарники с ало-розовыми цветами. Вообще цветы росли повсюду — на кустарниках, на деревьях, среди травы, везде, куда ни посмотри. И если бы не ужасающая грязь на улицах и пляжах, то город можно бы было признать красивым, но городской пейзаж, из которого местные жители решили взять не самое лучшее, отвлекал от красоты природы и заставлял задуматься о разрушительной силе бедности.

В гостинице ее встретил представитель «Милосердия», который снабдил ее необходимой информацией об их программе, о ситуации на острове и о том, какие правила следовало соблюдать Эрике, чтобы избежать, по возможности, различных неприятностей. Главным правилом было соблюдение нейтралитета, то есть исключалось проявление симпатии той или иной стороне воюющих. Кроме того, было дано множество инструкций, как избегать тропических болезней, обеспечивать себе элементарную гигиену, и, чем больше слушала его Эрика, тем больше она понимала, что о понятиях комфорта, к которым она привыкла в той, как она теперь говорила, жизни, придется забыть, так как здешние условия были совершенно другими и к ним ей еще надо было привыкнуть.