Рассказы о Родине - Дмитрий Глуховский

— Я — системный администратор. Работаю в налоговой инспекции, — сосед помолчал немного. — Верю.

— А вы слышали что-нибудь о системе ГАС «Выборы»? — оживился Сергей Васильевич.

— В новостях что-то было… Вроде бы, скоро бумажных бюллетеней не потребуется, голосовать будут кнопкой, и никаких подтасовок. Хорошее дело, — кивнул сосед. — В новостях говорили.

— А вот скажите, как администратор администратору, — взволнованно сказал Сергей Васильевич, — может ли в такой системе пробудиться злой разум?

— Как сотрудник налоговой, а значит, сугубо рациональный человек, могу сказать, — сосед прихлебнул чаю. — В этом мире возможно все.

— Там ведь таким цифрам неоткуда взяться! — выплеснул Чистяков. — Понимаете… У меня по логике никак не получается, чтобы… чтобы один человек проиграл выборы. Значит, Машина сама так решила. Обмануть ее нельзя, так? Но если в ней вдруг жизнь проснулась?

— А вы ее… Обижали как-нибудь? — раскрашивая в стакан упаковку сахара, спросил сосед. — Есть у нее причины вас не любить?

Сергей Васильевич примолк, вспоминая. Поезд въехал на темную полузаброшенную станцию и встал.

— Кто же знал, что она такая злопамятная, — наконец выдавил из себя Чистяков.

— Что-что, а память у них хорошая, — почему-то улыбнулся сосед. — И каждый год удваивается. Говорят, скоро на флэшке будет помещаться больше, чем у человека в сознании!

— Вы как будто ими восхищаетесь, машинами этими, — подозрительно сказал Чистяков.

— А что тут такого? Я ведь ими живу! — системный администратор улыбнулся еще шире.

Тут его телефон — необычно крупный, снабженный широким экраном и множеством кнопок, да и вообще напоминающий больше компактный компьютер — ожил и пропищал что-то. Сосед, заслонив от Сергея Васильевича спиной экран, прочел сообщение и спрятал телефон в карман.

— А пойдемте в тамбур, перекурим, пока поезд на станции? — улыбка, словно приклеенная, все не сходила с какого-то пластмассового лица.

— Не курю, — насупился Чистяков.

— Ну, семечек купим. Или пива, — настаивал сосед.

Время приближалось к двенадцати ночи. На перроне не было ни души.

— А пойдемте, — неожиданно для себя кивнул Чистяков.

Сосед двинулся по узкому проходу первым; двери всех купе были плотно задраены, словно Сергей Васильевич шагал не по настоящему вагону, а по сценической декорации, и жилое купе устроили только там, где разыгрывалось действие…

Системный администратор, повторял про себя Чистяков. Кормится машинами. Знает, что разум может возникнуть. Спрашивает, не обидел ли я Ее чем-нибудь? Подводит к мысли… Потом приказы ему кто-то шлет в компьютерчик его… Станция пустая. Семечек ему… Пива.

Наймит, падла. Полицай. Все ясно. Сейчас он Сергея Васильевича за семечками поведет и в кустах под ребро старику перо засадит. А сам — раз! — и на поезд. В Москву, отчитываться за геройство.

— А вон ларек работает! — выглянув из тамбура на перрон, радостно сообщил сосед. — Сходите со мной, а? А то мне одному страшно. А семечек хочется — смерть!

Поезд протяжно заскрежетал: вот-вот отправится.

— Одна нога здесь — другая там! — сосед обернулся.

— Нет. Расчленить точно не успеешь, — мрачно усмехнулся Сергей Васильевич.

— Что?!

И тут, прежде чем системный администратор успел осознать, что происходит, старик свалил его аперкотом на рубчатый пол тамбура, а потом выпихнул из поезда на платформу. Сосед, кажется, упал головой. Начал подниматься — медленно, очумело — но состав уже уходил в ночь.

— Полицай, — сплюнул презрительно Сергей Васильевич и побрел, шатаясь, в свое купе.

И тут же — поворот на девяносто градусов.

У выбывшего соседа под подушкой оказался журнальчик, открытый на интересной статье. Репортаж, так сказать, с места событий: основатель корпорации «Майкрософт» Билл Гейтс лично приезжал в Москву… и посещал Центризбирком!

По некоторым сведениям, «Майкрософт» выиграла закрытый тендер и помогала России оснастить новейшими информационными системами избирательные участки и центр обработки голосов.

Эге, да тут не просто взбунтовавшийся компьютер! Тут подготовка американского вторжения… Внутри у Сергея Васильевича словно заработал барабан стиральной машины.

Значит, это американцы ей такие цифры против него заложили… Но зачем им он, старик, и так уже доживающий свое? Почему именно он стал первой мишенью, на которой они отрабатывают свое адское оружие? Чем насолил? Ну да, не любил Чистяков американцев, и на митингах об этом всегда открыто говорил. Но мало ли кто их не любит — от Жириновского до Бин Ладена… И сам Национальный лидер нет-нет, да и приложит их в своей афористичной манере. Почему снимать Чистякова?

Может быть… Может, стараются его убрать — как в Терминаторе — не за то, что он уже сделал, а за то, что сделает в будущем?!

Сергей Васильевич дочитал статью до конца, но понял только, что кто бы ни стоял за экспансией ГАС «Выборы» в России — сама ли Система или иностранные агенты, невидимая война против его страны была уже почти выиграна. Железные ящики с красными глазками наводнили всю Россию, они стояли теперь в каждом райцентре, неслышно о чем-то докладывая в Москву. Своему собственному начальству докладывая — гигантской вычислительной машине с тысячей глаз.

И совсем скоро она отдаст им приказ.

Выход у него был один — захват Центризбиркома.

Двое суток в поезде Сергей Васильевич не спал, оттачивал план действий. Пробраться внутрь, заминировать все кругом и потребовать прямую линию с Президентом, а еще лучше — с Национальным лидером. И пусть еще камеры будут! О таком должны знать все.

Сергей Васильевич понимал: да, скорее всего, конец карьеры. Но то, что случилось с ним за последние два дня, вдруг совершенно перетряхнуло его приоритеты. Он понял, что снова оказался на войне — небывалой, непостижимой. И ему, старому солдату, сейчас казалось куда слаще погибнуть героем, чем выйти на пенсию.

Погибнуть — если не получится ничего доказать. Тогда — как подобает, уйти в клубах дыма и пламени. Но если удастся убедить руководство, обличить американцев или саму Машину… Тогда, может быть, за заслуги перед Родиной… Его оставят? Ведь и обрекшие его зловещие цифры тогда будут неверными, и руководство будет должно признать это…

На Казанском вокзале Сергей Васильевич сразу нырнул в толпу, надвинул на глаза шляпу и посеменил к метро.

Турникет на входе зло лязгнул в сантиметре от былого; Чистяков сначала и это списал на происки искусственного интеллекта, но потом окрик дежурной расставил все по своим местам. Забыл заплатить!

Добрался до Покровки, отыскал квартиру сына и принялся названивать в дверь. Ничего, что семь утра. На войне как на войне.

— Нужен тротил. И противопехотные мины. Срочно, — огорошил он сонного усатого здоровяка.

— Бать… Какой тротил? — тот поморгал и зевнул.

— И «Газель», чтобы отвезти. С остальным я сам справлюсь, — решительно заявил Чистяков. — Смотри, сына, не подведи!

— Погоди, бать. Я под кроватью гляну, может завалялось чего с дня рождения, — генерал поскреб в промежности и побрел в комнаты.

Сергей Васильевич присел на табурет. Клонило в сон. Но не уснул: через закрытую дверь долетело тревожное: «…собирается что-то взрывать. Скорее приезжайте…».

— Иуда! — горько прошептал Чистяков.

Не дослушивая до конца сыновьего доноса — хоть и интересно, в ЧК он жалуется, или в дурку? А может, напрямую Машине?! — Сергей Васильевич тихонько притворил за собой дверь и шагнул в лифт.

Итак, взрывчатки нет.

Делать нечего. И терять время дальше нельзя.

— В коробках — динамит! Здание захвачено! Я требую прямой линии с Президентом! — заорал Сергей Васильевич в звенящий от напряжения громкоговоритель.

Картонные коробки, забитые бумагой и связанные скакалками, равномерно заполняли холл Центризбиркома. Сверху в каждом ящике лежали бюллетени из чистяковского чемодана. Охрана сама помогла таскать коробки из угнанной «Газели» внутрь: Сергей Васильевич сказал, что приехали голоса, уворованные демократами, а в такое не поверить преступно.

В вычислительный центр — к самой Машине — его, правда, так и не пустили; но раз никакой взрывчатки на самом деле не было, то какого черта. Теперь ставка только одна — на силу убеждения.

Снаружи здание постепенно окружала милиция, подтягивалась группа «Альфа», разворачивали спутниковые антенны телевизионщики.

— Тут хватит, чтобы весь квартал к едрене фене вынести! — взвизгнул громкоговоритель. — Я, Чистяков Сергей Васильевич, требую прямой линии с Президентом! У меня информация государственной важности! Я буду считать до десяти, а потом снесу ваш Центризбирком и все, что вы успели вокруг понастроить…