Романы. Рассказы - Варткес Тевекелян

Бодрость Ашота немного подняла настроение, и ребята с надеждой зашагали вдоль железной дороги. Вскоре они увидели группу оборванных людей, разбивающих молотками камни. Подойдя ближе, ребята заметили, что работающих охраняют аскеры.

— Вот чудо! — вдруг воскликнул Качаз. — Смотри, Мурад, там, кажется, твой бывший хозяин Теоредис! Он узнал нас, смотрит и не верит своим глазам.

— Как бы он нас не выдал! — заволновался Смпад.

Мурад внимательно всмотрелся. Да, это действительно Теоредис. Он сразу же узнал грека, несмотря на лохмотья, в которые тот был одет. Приложив, будто невзначай, палец к губам, Мурад дал понять, чтобы Теоредис молчал. Он понял этот знак и кивнул головой. Опасность миновала, но Мураду очень хотелось поговорить с Теоредисом и узнать, как он сюда попал.

Отослав ребят на постоялый двор, чтобы не вызвать лишнего любопытства, Мурад стал прохаживаться около рабочих. На него никто не обращал внимания, только Теоредис поглядывал изредка.

Наконец настал обеденный перерыв. Рабочие с котелками в руках устало зашагали к походной кухне. Получив по черпаку мутной жижи и по ломтику черного хлеба, они уселись в разных местах и принялись за еду.

Мурад подсел к Теоредису:

— Гирио[15] Теоредис! Я турок и мои товарищи — турки. Ты нас не знаешь, понятно?

— Понятно, — прошептал Теоредис.

— Расскажи, как ты сюда попал.

— Долго рассказывать. Турки разорили нашу деревню, мать мою убили, Марту угнали; меня в это время не было дома, но все равно они нашли меня и в сопровождении жандармов пригнали сюда на работу. Им сейчас нужны рабочие руки — зачем же сразу нас убивать: сначала поработаем немного, постепенно все равно умрем. Все мои товарищи погибли от дизентерии, я пока живу…

— А ты бы убежал!

— Куда же без документов? У меня нет ни гроша денег, никого знакомых. Нет, брат, не удерешь, поймают и тут же повесят, уже были такие случаи.

Теоредис вздохнул и замолчал. Мурад внимательно посмотрел на его когда-то красивое, мужественное лицо. Из-под загорелой кожи резко выступали кости, глаза лихорадочно горели, руки тряслись. Он был похож на старика.

— Чем я могу тебе помочь?

— Теоредис задумался.

— Чем помочь? Если у тебя есть деньги, купи мне хлеба и маслин да немножко табачку с бумагой.

— Хорошо, непременно куплю. Скажи, где вы ночуете, и я вечером все принесу. Но речь не об этом. Я спрашиваю, как тебя спасти, — ведь я и мои товарищи тебе обязаны жизнью.

— Если бы ты мог достать мне какие-нибудь документы… Впрочем, нет, тогда поймали бы как дезертира и отправили бы на фронт к штрафникам, — это тоже смерть. Ладно, поживем — увидим. Мы ночуем вон там, в палатке, порядки у нас не строгие: скажешь аскеру — и он меня вызовет, — все равно половину хлеба и табаку нужно ему отдать.

— Я принесу и на его долю.

— Эй, кончай! Пора работать! — раздался чей-то окрик.

Теоредис встал и, шатаясь, направился к месту работы.

Вечером, когда Мурад принес ему обещанное, мимо барака со свистом и шипением промчался поезд. Он не остановился на полустанке. Мурад как зачарованный смотрел вслед уходящему поезду, в то время как Теоредис жадно жевал хлеб и глотал маслины.

— Чего ты так смотришь? — спросил он удивленно Мурада.

— Мы собираемся ехать в Стамбул.

— А бумаги есть?

— Нет.

— Как же вы поедете?

— Очень просто: сядем и поедем. Кто у нас спросит бумаги? Для дезертирства мы еще молоды.

— Пожалуй, ты прав, можно рискнуть, вам все равно терять нечего.

— Жаль только, что без разрешения билетов не продают.

— Что же, заберитесь на крышу и поезжайте. Я часто вижу, как солдаты едут на крышах вагонов. Только для этого вам всем нужно дежурить на станции: поезд останавливается всего на несколько минут и в неопределенное время. — Теоредис задумался. — Да, вы-то уедете, а вот мне как выбраться отсюда?

— Поедем с нами. Ведь вас охраняют не строго, ничего не стоит ускользнуть.

— На первой же остановке поймают — тогда все.

— Не поймают. Мы спрячем, поможем, — ведь нас шесть человек.

— Ну, подумаю, — нерешительно сказал Теоредис, и они распрощались.

Мураду очень хотелось помочь бедняге: как-никак Теоредис был приятелем его отца, а в тяжелую минуту жизни помог им.

Вернувшись на постоялый двор, Мурад передал ребятам свой разговор с греком. План поездки на крыше вагона всем понравился.

— Будем все время под открытым небом: чистый воздух полезен для здоровья, — шутливо начал Ашот. — Как только поезд подойдет, вскарабкаемся на крышу и поедем без бумаг, билетов и прочей канители. Вообще такое путешествие мне по душе.

— На крыше ехать даже лучше, — добавил Качаз, — просторнее!

— Я не согласен, — возразил Смпад, — опасно: вдруг заснешь и свалишься. Кроме того, попадутся мосты, тогда что?

— Ляжешь на живот и проедешь, а спать можно по очереди. Впрочем, если у тебя есть возможность ехать в вагоне, то мы очень просим взять нас с собой. Меня, например, в качестве слуги, Качаза — телохранителем, а остальных — как близких родственников.

— С тобой никогда нельзя говорить всерьез, Ашот! Ты вечно шутишь! — рассердился Смпад.

— Мы-то уедем, а вот бедный Теоредис погибнет здесь. Как бы ему помочь? Говорит, без бумаг его могут поймать и повесить, — сказал Мурад.

— Я ему достану бумагу, — решительно заявил Смпад, но ребята только засмеялись. — Вы не верите? Ну ладно, посмотрим!

Утром они облюбовали широкий котлован недалеко от станции и перешли туда жить, пока дождей не было, а спать на голой земле они привыкли давно.

Прошло два дня. Изредка, не останавливаясь, проносились поезда. Только однажды остановился воинский эшелон — и то ненадолго. Но как раз в этот момент куда-то исчез Смпад, а оставлять его никто не хотел. Последнее время Смпад часто отлучался, был озабочен, но ничего не рассказывал товарищам. Зная его скрытный характер, никто из ребят не спрашивал, чем он занят, только Ашот изредка подшучивал:

— Смпад! Уж не хочешь ли ты изобрести новый способ передвижения? У тебя такой озабоченный вид, словно ты вот-вот ковер-самолет предложишь.

Смпад отмалчивался. Но когда из-за него пришлось пропустить поезд, Ашот всерьез набросился на него:

— Что ты вечно шатаешься по базарам? Чего тебе не хватает? Ты, наверное, опять морочишь людям голову отцом-полковником, а мы ждем здесь его благородного наследника, пропускаем поезд и спальные места на крыше вагона.

— Я действительно морочу людям голову, только не пустяками, — на этот раз не на шутку рассердился Смпад. — Ты можешь только песни петь да при случае лезть в драку. Нет, брат, на этом далеко не уедешь, сейчас нужно шевелить мозгами.

На следующий день прибежал на стоянку перепуганный Каро. Он был самый маленький из всех, тихий, скромный, но все любили его, как младшего брата. Увидя его таким взволнованным, Качаз вскочил с места.

— Каро, душа моя! Что с тобой?! — воскликнул он. — Уж не обидел ли тебя кто или деньги отняли и ты вернулся без хлеба?

— Нет, хуже! Я видел, как Смпад выходил из дома муллы. Вот уже третий раз я вижу его… А сегодня я испугался и побежал сюда, чтобы сообщить вам об этом. Чего доброго, он действительно примет ислам и выдаст нас.

— Нет, этого он не сделает! По-моему, тут кроется что-то другое, — решил Качаз.

— Черт знает что такое! — возмутился Ашот. — Может, Смпад действительно хочет стать мусульманином? Он хитер и труслив, весь в отца, от таких всего можно ждать.

— Напрасно ты так плохо судишь о товарище, — возразил Мушег. — Сначала нужно выяснить, в чем дело.

— Что тут особенно выяснять? Зачем он якшается с муллой? Ну, скажи, кто его заставляет? — настаивал на своем вспыльчивый Ашот.

Мураду тоже был неприятен поступок Смпада. Он смутно догадывался, что у Смпада за этим кроется какой-то план. Смпад не таков, чтобы без корысти дружить с кем бы то ни было… Чтобы успокоить товарищей, Мурад предложил:

— Подождем Смпада, ребята, потребуем от него объяснения, а потом и решим, что с ним делать.

— Мое решение ясно, — никак не мог успокоиться Ашот. — Его нужно прогнать, пусть убирается куда хочет!

— Вот неблагодарный! — воскликнул Смпад, словно выросший из-под земли. — Ты для них из кожи лезешь, а он, видишь ли, собирается тебя выгнать! Да, я ходил к мулле! Сотворил намаз! Подумаешь! Как будто от этого запачкались мои бархатные штаны! Чепуха!

— Низкая у тебя душа, вот что я тебе скажу, — на этот раз возмутился и Качаз. — Как ты смеешь ходить в мечеть!

— Это уж мое дело.

— Тогда убирайся ко всем чертям! Ты нам больше не товарищ! — набросился на него с кулаками Ашот.