Американская концепция «Большого Ближнего Востока» и национальные трагедии на Ближнем и Среднем Востоке - Урал Шарипов

Экономические позиции ИРИ (углеводороды, атомная энергетика и военная промышленность)

Народное хозяйство ИРИ (в силу своей большей диверсифицированности, сравнительно с таковым большинства государств БСВ) являлось сильным подспорьем для проведения этой страной активной и независимой внешней политики. Следует отметить, что углеводородный фактор и весьма благоприятная конъюнктура мирового нефтегазового рынка играли важнейшую роль в поступательном увеличении национального бюджета Ирана и развитии его промышленного потенциала. Особенно это касалось первого десятилетия XXI века, когда действие этих факторов возросло политически, особенно в противоборстве с западным давлением.

Значение углеводородного фактора. Как известно, в течение последних десятилетий в мировой торговле наблюдалось обострявшееся противостояние между Западом, который, как правило, выступал в качестве потребителя сырьевых ресурсов, и экспортерами углеводородов. Их представляла в основном группа развивающихся стран, среди которых большое место занимали государства Персидского залива. Дело в том, что через Ормузский пролив проходила четверть всех поставок нефти на международный рынок{125}. Целесообразно отметить, что распределение газовых месторождений на земном шаре также было неравномерным. Так, по данным экспертов, более 57% мировых запасов природного газа было сосредоточено в России, Иране и Катаре{126}. Поэтому и за поступления природного газа на международный рынок обострялась межгосударственная борьба, как известно, это особенно проявилось в Европе.{127}

Немалую роль в борьбе за углеводороды играл контроль над международными ценами. Борьба велась весьма напряженно и с переменным успехом. Так, если остановиться на нефтяной сфере, то в первом пятилетии текущего века цены поступательно возрастали, что увеличивало возможности бюджетов нефтеэкспортеров, и соответственно ослабляло таковые потребителей нефти и нефтепродуктов. Однако, пользуясь сравнительно мягкой зимой 2006/2007 года (но только до февраля месяца) в северном полушарии, Запад, сократив по возможности свое потребление топливных ресурсов, предпринял шаги, чтобы снизить мировые цены на нефть. Это ему в определенной степени удалось — в начале января 2007 года падение цен достигло уровня 56-58 долл./барр., хотя уже в феврале, в связи с наступлением морозов в северном полушарии Земли, цены снова повысились до уровня 59-60, а в марте — до 62-63 долл./барр.{128}

До этого, в декабре 2006 г., в Пекине состоялся международный форум импортеров нефти. Его участники (КНР, США, Япония, Индия и Южная Корея) отметили, что «союз пяти стран позволит в значительной степени сдерживать ОПЕК». «Дело в том, — аргументировал Ма Кай, глава Госкомитета КНР по развитию и реформе, отстаивая позицию главных государств — потребителей углеводородов, — что цена на нефть на мировом рынке в то время превышала ее себестоимость в пять раз»{129}. А министр энергетики США Самюэль Бодмэн заявил, что «энергобезопасность в мире обеспечит не столько владение месторождениями, сколько обеспечение для всех свободного доступа на рынки. Аналогичным образом цены должны формироваться глобальными рынками, а не устанавливаться правительствами, прибегающими к их скрытому субсидированию»{130}. Таким образом, можно констатировать, что Вашингтон постоянно рассматривал нефтяную сферу как одну из важнейших областей, где должны быть задействованы принципы мирового глобализма. Этим же принципом американская администрация обосновывала свое вооруженное вторжение в регионе Персидского залива в 2001-2003 гг., приведшее к долговременной оккупации Ирака и Афганистана, а также право наводить свои порядки в любом регионе мира, если это вызывалось необходимостью «защитить национальную безопасность США».

В свою очередь, государства ОПЕК, будучи неудовлетворенными понижательной конъюнктурой в ценах на нефть, на заседании в Дохе (Катар) еще в конце октября 2006 г. приняли решение о сокращении общего нефтяного экспорта членов организации на 1,2 млн. барр./день (а в марте 2007 г. члены ОПЕК подтвердили этот шаг организации) — таким образом, производство нефти в ОПЕК весной 2007 года составило 30 млн. б.д.{131} В результате, уже с конца декабря 2006 года нефтяные цены на мировом рынке снова «заколебались»{132}. Учитывая то, что цены в морозном феврале 2007 года держались на уровне 60-61 долл./барр., можно констатировать, что на мировом нефтяном рынке установилась новая ценовая вилка в пределах 55-63 дол./барр., которая и стала ориентиром для дальнейших действий противостоявших сторон — экспортеров и потребителей углеводородов.

Именно с этого момента мировая конъюнктура на рынке углеводородов приобрела тенденцию резкого роста международных цен, с которой по существу невозможно было справиться участникам мирового торгового процесса: в течение 2007 — первой половины 2008 годов нефтяные цены взлетели до уровня 130-145 долл./барр. (Так, к примеру, 14.05.2008 г. иранская сырая нефть продавалась по цене 112 долларов 86 центов за баррель.)

Такая внезапно возникшая форс-мажорная тенденция весьма обострила финансовую ситуацию в международном сообществе, которая в итоге, начиная с октября 2008 года, привела к началу острого и довольно затяжного мирового финансово-экономического кризиса. Он охватил не только страны с недифференцированной экономикой, но и практически все промышленноразвитые державы. Причем этот кризис был спровоцирован банкротством ряда ведущих финансовых учреждений в самой развитой супердержаве мира — в США.

Таким образом, противоборство на мировом рынке углеводородов ужесточалось. Хотя с конца 2008 года международные цены на нефть упали более чем в 3 раза — до уровня 35-45 долл./барр. и США превратились фактически в основного определителя этих цен. ОПЕК еще продолжала оставаться в числе главных организаторов поставок нефти на международные рынки, то есть была участником ценообразования на углеводороды в мировой торговле (так, уже в апреле-мае 2009 года мировые цены на нефть составили 52-59 долл./барр{133}.

Благоприятная конъюнктура нефтяных цен в мире во второй половине первого десятилетия XXI века помогала Тегерану сравнительно успешно противостоять американскому давлению в вопросе развития своей атомной промышленности и в отстаивании высоких нефтедолларовых доходов. И в дальнейшем, когда международные экономические позиции страны, в связи с санкциями, изменились в худшую сторону, Исламская Республика Иран продолжала отстаивать свою прежнюю политическую линию. Этому помогали такие факторы, как смена президента в США и тупиковое во многом положение США в решении иракской и афганской проблем, в которых эта супердержава увязла.

Вместе с тем, нельзя не учитывать существовавший весьма агрессивный настрой Вашингтона в отношении Ирана. Попав в тупиковую ситуацию в Ираке и опасаясь развития антиамериканских тенденций в регионе Персидского залива и в целом на БСВ, а также пытаясь сломить образовавшееся недоверие общественности внутри США (путем «зажигания» ее ложным духом национального патриотизма), он стал искать новых «виновников» в зоне Залива. Поэтому не исключалась следующая военная акция Пентагона в Персидском заливе — на этот раз против Ирана (вероятно, предполагались бомбардировки атомных объектов этой страны). К данному выводу подталкивало то обстоятельство, что США в ускоренном режиме стали стягивать в зону Залива крупные военные силы. Уже в марте 2007 года, под предлогом проведения военно-морских маневров, ВМС США сгруппировали здесь две флотилии в составе 2 авианосцев («Д. Эйзенхауэр» и «Стэнли») со 100 ударными самолетами на бортах. Всего количество кораблей составило 40 единиц, а также 10 тысяч военнослужащих{134}. Далее предполагалось довести численность военно-морских сил США в данном районе до 4 авианосцев, 4 крейсеров, 4 атомных подводных лодок с соответствующим морским техническим сопровождением, а также усилить авиационные и ракетные силы, расквартированные на Аравийском полуострове, в Ираке и Афганистане. Таким образом, и при новом американском президенте Бараке Обаме масштабы американского военного присутствия в регионе Персидского залива и Среднего Востока остались прежними и в полной боевой готовности к новым здесь операциям. То есть опасность американского либо израильского (под американским прикрытием) нападения на объекты Ирана представлялась вполне очевидной…

Российско-иранские отношения

В первом десятилетии XXI века двусторонние взаимоотношения между Российской Федерацией и Исламской Республикой Иран развивались под постоянным давлением со стороны Вашингтона, который оперативно использовал те или иные проблемы в обеих странах. США целенаправленно стремились подорвать российско-иранские связи, так как рассматривали их как идущие против американских стратегических интересов. Поэтому эти связи целесообразно рассматривать в двух плоскостях: оптимального развития или испытывающей различные препятствия извне.