Крючок для пираньи - Александр Бушков

— Отдай пушки, — буркнул Гриша. — И лимонку.

— Ну… — страдальчески поморщился Кацуба. — Я, конечно, добряк, но не до идиотизма же…

— Семечки выщелкни, если очко жмет…

— С пушками потом утрясем, если вести себя будешь правильно, — отрезал Кацуба. — Ну, процессия шагает!

Он отодвинулся в сторону, оставив меж собой и разбитым морально противником порядочное пространство. Те принялись отступать. На переправу Наполеона через Березину это, в общем, не походило, но и ликования не было никакого — крепкие ребята, иногда охая и морщась при неосторожном движении, гуськом потянулись в калитку. Гриша замыкал шествие. Проходя мимо Светы, он повернул голову и проворчал:

— Он тебя только попугать должен был…

— Верю, — ослепительно улыбнулась Света. — И все равно — поросята. Шагай уж, Геракл…

Кивком головы Кацуба отправил Шишкодремова за ворота — проследить за бесславным отступлением противника. Мазур увидел Шишкодремова настоящим — собранного, грациозно-хищного, как идущий по следу тигр.

— Ну вот, — вздохнул Кацуба, оглянулся. — Теперь ваша очередь, ангел мой. Сие логично, нет?

— Михаил Иванович, это кошмар какой-то… — торопливо начал хозяин.

И умолк, получив раскрытой ладонью по уху — что довольно болезненно и на какое-то время вышибает из равновесия. Спокойно подождал, когда просто Владимирыч малость оклемается, звонко передернул затвор трофейного ТТ, приставил дуло к голове враз побелевшего хозяина заимки и с некоторой даже ленцой изрек:

— Если я тебя, козел, сейчас утоплю в колодце, ни одна сволочь не хватится… И не пожалеет навзрыд. Отвечать на вопросы!

После чего началось полное духовное испражнение. Просто Владимирыч кололся, как сухое полено без сучков, с некоторой даже извращенной радостью стукача.

Великан Гриша по кличке Нептун оказался местным «крестным отцом». По шантарским меркам он был мелкой рыбкой по имени плотва, но здесь успешно играл роль первого парня на деревне, промышляя в основном «левой» рыбкой, отправляемой в губернский град, а также, согласно традиции, взиманием дани с залетных торговцев. Были еще делишки в порту, но опять-таки мелочь. Других хлебных местечек, с которых мог бы кормиться толковый криминал, в Тиксоне попросту не имелось. Просто Владимирыч, как легко догадаться, за мелкий процент обеспечивал должное прикрытие из своего кабинета в огромном здании, осененном выцветшим триколором.

— Мы бы тоже что-нибудь приватизировали, но здесь и приватизировать-то нечего, — тоскливо вздохнул Просто Владимирыч. — Медеплавильный можно купить за гроши, только на черта он нужен, если медь выбрали?

Кацуба терроризировал его еще какое-то время, легонькими оплеухами и тычками дулом пистолета в висок побуждая выплевывать имена, даты и цифры. Наконец махнул рукой:

— Интервью окончено… Пошли, ребятки. Что-то меня не тянет нынче париться. Тебе-то хорошо, Светка, успела покайфовать…

И первым направился к калитке.

— Позвольте, как же теперь… — воззвал просто Владимирыч.

— А живи, как жил, гнида, — лениво отмахнулся Кацуба. — На хрен ты мне сдался, дурной такой? Надо будет еще поболтать, сам найду…

Они залезли в машину, проехав немного, подобрали Шишкодремова, доложившего, что «Волга» Нептуна проперла в город не мешкая. Выехав из поселка, Кацуба поинтересовался:

— Выражения недоумения последуют? Оттого, что я их отпустил?

— Следовало бы, вообще-то… — протянула Света.

— Ерунда, Светик, — энергично сказал Кацуба. — Все, что мы слышали от этого хомяка, примерно совпадает с тем, что мне об этом Нептуне было известно допрежь. Все это — деревенская самодеятельность. Прослушивание эти ребятки организовать никак не могли. И на герра Микушевича нападали не они. Против нас играет кто-то не в пример более опасный. К тому же нет при мне нужной химии… Можно было, конечно, в темпе содрать полдюжины ногтей и намотать на забор пару метров кишок — но чует мое сердце, что ничего интересного не услышали бы.

— Но кто-то же нас им заложил? — буркнул Шишкодремов.

— Реплика по делу. Однако, Робик, у меня стойкое впечатление, что ответ на сей вопрос нам неинтересен… пока. Согласитесь, я развязал все красиво. Особо их не обижал, не унижал, зато дал понять, что с нами шутки плохи. Они-то продолжают пребывать в полной растерянности — а вот мы теперь знаем, что местного «хрестного батьку» отчего-то чертовски волнует и наша ученая экспедиция, и возня вокруг некоторых странностей. Что открывает простор для комбинаций. В лоб они нас больше атаковать не будут, поищут более культурные подходы… кстати, Володя, я тебе забыл сказать, но на «Ниве» за нами как раз двое из этих орлов и рассекали… Да, сдайте-ка пистолетики. — Он затормозил. — Ни к чему нам в городе таскать стволы, сейчас я их упрячу в запаску так, что ни одна собака не отыщет. Потом, может, и хозяевам верну, если примерно будут себя вести…

— Кого-то мне напоминает этот «крестный батька», — сказал Мазур задумчиво. — Похож на кого-то, кого я видел, и не так уж давно…

— А ведь верно, — откликнулся Шишкодремов. — Лицевой угол характерный, форма носа…

— Спецы вы у меня, — растроганно сказал Кацуба, старательно протирая носовым платком сваленные на сиденье пистолеты. — Что бы я без вас делал, золотые мои…

Глава одиннадцатая

Точка рандеву[10]

Поначалу, вернувшись в гостиницу, Мазур немного опасался, что униженные местные орлы заявятся продолжить разговор, но никакой агрессии не последовало, противник в пределах прямой видимости так и не появился. Наступило время безделья, и он завалился на постель с купленной здесь потрепанной книжечкой полковника Фосетта — с удовольствием взялся перечитывать.

Вскоре приперся Кацуба, с непонятной гримасой полистал отложенную Мазуром книжку, кивком позвал в коридор. Они обосновались на привычном месте — у высокого окна, где были выбиты иные квадратики, и холодный ветерок знай себе посвистывал, врываясь в коридор.

— Тебе сегодня, как я понимаю, на встречу к вербовщику переться?

— А может, не ходить?

— Надо, Федя, надо, — сказал Кацуба. — Тут уже полгорода знает, что мы успешно сплавали и в первый раз сходили на дно. Странно только, что шизик Сережа пропал, а ведь собирался у тебя подробное интервью брать… Опять налакался, надо полагать. Словом, сходи и обскажи все как есть. У вас как с ним было договорено?

— Я ему звоню, он обговоренным образом называет время, а место заранее назначено…

— Интересно, — тихо сказал Кацуба. — Что-то он с телефоном явно осторожничает — «оговоренным образом»… Можно сделать вывод, что не он наши нумера прослушивает, вот и опасается… Ладно. Будем тебя прикрывать, вернее, постараемся сесть ему на хвост, куда-нибудь да должен привести.

— А может, взять его? — нерешительно предложил Мазур.

— Оно бы неплохо, — мечтательно сказал Кацуба. — Мило поболтать, потом — контрольный выстрел в голову… Не пойдет. Пленных нам девать некуда, а с трупом будет много возни. А главное, если это какая-нибудь контора, она ж разъярится, пакостить станет… А мы тут открыты всем ветрам. Так что придется тебе нести нелегкую стукаческую службу.

— Что говорить?

— А все как есть. Пустые трюмы и никакой отравы. — Он косо глянул на часы. — Пошли собираться, там еще Фаина рвется с тобой потолковать….

Спустившись на первый этаж, Мазур без колебаний направился прямиком к очаровательной Фаине, встретившей его с улыбкой, тут же сменившейся неприкрытой бабьей жалостью:

— Как она вас, паршивка…

— До свадьбы заживет, — философски сказал Мазур. — Одного не пойму — зачем понадобилось со мной такие номера откалывать…

Фаина оглянулась, понизила голос, хотя никого вокруг не наблюдалось:

— Я этой стерве еще устрою веселую жизнь. Придумала… И девку втянула.

— Она и в самом деле племянница?

— Ага. Сестрина дочка. Вот только зря я заранее Михаила Иваныча обнадежила…

— А что такое? — спросил Мазур.

— Запропал куда-то Никитин. Уж как его ни искали по всему городу…

— Кто?

— Знакомые. — Фаина поправила ничуть не нуждавшуюся в этом прическу, кокетливо улыбнулась: — Одинокой женщине на свете живется иногда тяжело, а порой и наоборот. Попросила знакомых, они обещали помочь…

— Загадочная вы женщина, — сказал Мазур. — Коли по одному вашему слову бегают по городу, чтобы милицейского лейтенанта за глотку взять…

— Ой, скажете тоже — за глотку! Порасспросили бы, только и всего… Хорошему человеку и помочь не грех. А то я виноватой себя чувствую — то-то не могла сообразить, отчего это Лизка так рвалась вместо меня подежурить за какой-то паршивый отгул, вроде и ни к чему ей был тот отгул…

— А сама она что говорит? — поинтересовался Мазур.