Невеста лунного огня - Сильвия Мерседес

думал… может, это было глупо, но я думал, если дам тебе то, что тебе понравится, но чего нет в твоем мире, то, может, тебе хоть немного понравится проводить время здесь. В Орикане.

Я смотрела на тень. Его слова звенели в моих ушах. Я ощущала правду его слов, вырванную с его губ силой его имени. Хмурясь, я опустила голову. Обида горела во мне, потому что…

Это сработало. Его игра. Я провела день, увлеченная созданием, мой пыл в работе проглотил все другие мысли и чувства. Я еще никогда не отдавалась творчеству так, как сегодня. Да, я была рада и раньше. И ощущала интерес и удовольствие от того, как мои идеи оживали.

Но сегодня было куда больше. Я была поглощена восторгом, возможностями, которые мне открылись. И опьянена роскошью времени на эти возможности. Каждая мысль была захвачена новыми идеями для ткани, экспериментами с поразительной тканью. Я развивала свое ограниченное понимание, чтобы принять новые грани вдохновения. Я почти не прерывалась на еду и воду, мне не нравилось, когда меня оттаскивали от радости изобретения.

Если честно… если быть ужасно честной… я едва могла дождаться наступления завтра. Чтобы солнце взошло, и я вытащила манекен из-за шторы и продолжила узнавать, куда меня приведут возможности.

Дома не было времени на такие чувства.

Слезы наполнили мои глаза. Как я могла позволять себе так думать? Бриэль была дома. Да, жизнь была тяжелой, борьбой каждый день за выживание. Но Бриэль была там, и я должна была находиться там.

— Ты обманул меня, — сказала я.

— Это не было моей…

— Ты обманом сделал меня счастливой, — я сжала кулаки с силой. — Я не поведусь на это. Нет.

— Пожалуйста, Валера.

И в воздухе появилась мерцающая сила, ощущение напоминало жар. Я охнула и подняла голову, глядя на тени напротив меня. Я забыла, что связь была обоюдной.

— Прошу, поверь мне. Я не хотел манипулировать с помощью этого подарка. Я… знаю, что ситуация сложная для тебя.

Он заерзал в кресле, и в тусклом сиянии огня я видела, как он опустил голову в ладони, уперев локти в колени. Когда он заговорил, его голос стал ниже, сдавленный от эмоции, которую я не могла назвать:

— Я так увлекся своими нуждами, что не учел, как это ощущается для тебя. Тебя забрали с порога твоего отца, как полевой цветок, попавший в руку глупого ребенка. Я думал, что понимал, как работают люди. Пара подарков, красивые украшения, милые платья, горсть золота… — он вдохнул и медленно выдохнул. — Все, что я думал, что знал о людях, неправильное. По крайней мере, с тобой.

Я молчала. Я смотрела на свои ладони, бледные в свете голубого огня. Пульс гремел в висках, но я пыталась успокоиться, обдумать его слова с его стороны. Они были честными. Я ощущала, как оковы его имени мешали ему врать мне.

Я могла выбрать. И от этого было не по себе. Я могла выбрать видеть в подарке манипуляцию, попытку успокоить меня, сделать меня послушной. Или я могла видеть в этом попытку сделать мою сложную ситуацию не такой ужасной. Пролить каплю света во тьме.

Я открыла рот. Замерла. Почти проглотила слова. Но зачем было скрывать их?

— Если хочешь сделать меня счастливой, ты отпустишь меня.

— Я знаю.

— Но ты держишь меня тут.

— Я должен. Это только на…

— Год и день, — я закончила за него. Закрыв глаза, я вдохнула и тихо и осторожно выдохнула, считая до десяти. — Ткань красивая, — сказала я, наконец.

Связь между нами, невидимое нечто, что я не могла назвать, задрожала быстрее.

— Тебе нравится?

— Да. Очень.

— Я рад.

И он был рад. Я ощущала его радость как сияние во тьме вокруг него. Моя радость дарила ему такую радость, какую я не считала возможной.

Это пугало.

Я отпрянула от связи, от силы его имени. Я не могла даже сказать, как делала это. Это была некая магия, а я не была волшебницей. В один миг я ощущала горящую нить, натянутую в пространстве между нами, в следующий миг ощущение пропало. Хотя я знала, что нить еще существовала. Она всегда будет, ведь я знала его имя.

Это не означало, что я должна была ощущать это.

Я сглотнула, горло сдавило.

— Спокойной ночи, милорд, — резко сказала я.

Он встал, словно в ответ на приказ. Я услышала тихий звук, он начал говорить, но остановил себя.

— Спокойной ночи, миледи, — сказал он.

Он вышел из комнаты, больше ничего не добавив.

16

Я два дня работала над платьем. Я шила, поправляла, драпировала, соединяла булавками, и медленно идеи из моей головы воплощались в реальность.

Когда страх остановил мою ладонь, я вытащила платье из сундука, порезала на кусочки и использовала большие куски ткани, чтобы сделать наброски, увидеть, были ли идеи, ведущие меня дико по дороге вдохновения, реальными. Но эти наброски дразнили меня, потому что, хоть они сработали, они были созданиями из обычного шелка или сатина, а не ткани из лепестков. Я не знала, как все получится, нужно было рисковать.

Но в один вечер все рухнуло.

Я часами была за работой, плела вдоль талии розового платья — крохотные косички, которых были десятки, удерживались серебряными булавками. Я была так близко к работе, и видение в голове было четким, идеальным, и я не отходила проверить прогресс, пока не обошла всю талию. Только потом, моргая и с болью в плечах, я отодвинулась на коленях.

Я нахмурилась.

Я подвинулась чуть дальше. Встала. Повернула голову в сторону.

О, боги свыше. Все было неправильно. Все неправильно.

Той ночью я не могла есть. Элли попыталась увести меня в банкетный зал для ужина, но я прогнала ее с рычанием и взмахом руки. Я забралась с ногами в кресло, скрестила руки на спинке и опустила подбородок на локти, глядя на платье. Ужасная мерзость с гадкими косичками и мерзким силуэтом, и… О, как я ненавидела его.

Я уткнулась лицом в руки, вжалась в кресло, прижала колени к груди. От усталости болели конечности, пульсировали виски. Я слишком много времени провела над этим проектом последние три дня. Это было странно. Но как я могла теперь оставить это? Платье должно было стать чудесным, утонченным! Я ощущала это, ощущала силуэт пальцами.

Только я все