Тайная дочь - Шилпи Сомайя Гоуда

— Послушай меня. Папа со всем разберется. — Тыльной стороной ладони мать касается его щеки и замечает первые волоски. — Тебе незачем об этом беспокоиться, бета. Ты должен думать об учебе.

Она берет его за руку и отводит обратно к книжкам.

Виджай уворачивается от матери и остервенело пинает книги на полу.

— Зачем? Для чего мне учиться? Это пустая трата времени. Неужели ты не видишь? Что это даст, мама? Ты говоришь, я должен стараться изо всех сил. Но это ни к чему не приведет.

Кавита смотрит, как он разворачивается и выходит на балкон — единственное место в их тесной квартирке, где можно хоть как-то уединиться. Такие грандиозные замыслы, прямо как у отца. Когда у ее маленького мальчика появились заботы взрослого мужчины? Не раздеваясь, Кавита забирается в их с Джасу постель, зарывается головой в тощую прокисшую подушку и беззвучно плачет. Некоторое время она лежит в темноте без сна, потом до нее доносится скрип балконной двери и глубокое, тяжелое дыхание сына, которое она узнает безошибочно, где бы ни находилась.

Под утро Кавита слышит, как хлопает входная дверь. Когда Джасу заваливается на свою половину кровати, Кавита улавливает его дыхание. Она помнит этот запах с первых жутких недель в трущобах Бомбея. Тогда в ночном воздухе стоял запах перегара. Она помнит неприятный запах браги из плодов чику в ту ночь, когда Джасу ворвался в хижину, где она родила дочь. И каждый раз с этим запахом в ее жизнь приходили несчастья.

26

ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ

Менло-Парк, Калифорния, 2000 год

Аша

Аша заходит в офис школьной газеты «Харпер Скул Бьюгл» раньше времени. В этом помещении без окон она проводит большую часть своего обеденного и прочего свободного времени. Девушка садится за стол вместе с Кларой, редактором, и миссис Джансен, их консультантом, достает блокнот и карандаш. Аша так и не смогла привыкнуть ни к шариковой ручке, ни к фломастеру. Ее смущает, что их невозможно стереть, словно за написанным сжигаются все мосты и нет пути назад.

— Так, — произносит Клара. — Давайте пробежимся по статьям, которые идут в юбилейный выпуск в честь столетней годовщины школы в следующем месяце. Этот выпуск получат все наши выпускники. Аша?

Аша выпрямляется на стуле.

— Ну, в свете грядущего юбилея я подумала, что нельзя не уделить внимания истории. Как мы все знаем, свое состояние этой школе передала Сьюзан Харпер. — Девушка видит, что все сидящие за столом откровенно скучают. Они, как и сама Аша, уже давно знают про Сьюзан Харпер все. — Но состояние досталось ей от мужа, Джозефа Харпера, владельца компании «Юнайтед Текстайле» — крупнейшего в стране производителя текстиля. Так получилось, что около десяти лет назад у них возникли сложности с профсоюзами. «Юнайтед Текстайле» перевела производство за границу. Сейчас большая часть ее заводов находится в Китае и активно эксплуатирует детский труд… — Она делает паузу, чтобы добиться нужного эффекта. — Десятилетние дети работают на фабриках по двенадцать часов в сутки, вместо того чтобы учиться в шикарных школах вроде нашей.

Закончив, Аша начинает грызть кончик карандаша и с удовлетворением отмечает, что никто из присутствующих уже не скучает.

Клара вставляет свое слово.

— Не думаю, что это подходящая тема. Аша, тебе не кажется?

— На самом деле нет, не кажется. Я думаю, мы должны знать историю своей школы и то, откуда берутся деньги на все это.

Она жестом обводит комнату.

— Они берутся от наших родителей, — бормочет другая ученица.

Аша невозмутимо продолжает:

— Нас всегда учат думать о мире вокруг. И эти детишки в Китае — тоже часть окружающего мира. Мы обязаны добиваться правды. Разве не в этом заключается суть журналистики? Или вы считаете, что мы должны быть цензорами сами себе?

Миссис Джансен медленно выдыхает и произносит:

— Аша, давай обсудим это у меня в кабинете. Завтра после обеда.

Ее тон ясно дает понять, что это не предложение.

* * *

— Ну, ты спросила родителей насчет вечеринки в субботу?

Рита коленом посылает Аше футбольный мяч.

Аша вздыхает.

— Нет, папа всю неделю работал допоздна.

Она отбивает мяч, смотрит, как он взлетает ввысь, и снова ловит его.

— Он строг к таким вещам. Говорит, что не видит смысла во всех этих вечеринках. И почему мне нельзя просто повеселиться, как любому нормальному человеку в шестнадцать лет?

— Ты знаешь, Аша, мой папа тоже никуда не пускает меня по выходным.

Маниша — вторая девочка-индианка из Ашиного класса — перехватывает мяч и продолжает с нарочито индийским акцентом, подняв вверх указательный палец:

— Только если это необходимо в образовательных целях!

Обе смеются, и Маниша бросает мяч обратно Аше.

— Особенности культуры, — пожимает плечами Маниша.

В раздевалке девушки быстро переодеваются в школьную форму и толпятся возле зеркала, чтобы убедиться, что хорошо выглядят. Аша борется со своими густыми черными волосами, пытаясь собрать их в конский хвост, но резинка рвется и щелкает ее по пальцам.

— Оу! Вот дерьмо!

Девушка качает головой, достает из рюкзака небольшую косметичку и идет к зеркалу подкрасить ресницы тушью.

— Боже, Аша! Тебе же вообще не нужна косметика, — замечает одна из школьниц, которая уже несколько минут не может оторваться от зеркала.

— Да уж, что угодно бы отдала за такие глаза. Они очень необычные! Это тебе от мамы или от папы такие достались? — спрашивает другая девочка.

Аша напрягается.

— Не знаю, — тихо отвечает она. — Мне кажется… глазами я пошла в одну из бабушек.

С пылающим лицом она отворачивается от зеркала и подходит к своему шкафчику. «Я понятия не имею, от кого мне достались мои необычные глаза!» — хочется закричать Аше. Только самые близкие подруги знают о том, что она живет в приемной семье; остальным она предоставляет возможность делать собственные предположения. Поверить в то, что она могла появиться естественным путем у папы-индийца и мамы-американки, несложно. Именно это всегда спасало ее от лишних объяснений. Аше не хочется делиться своей историей с этими любительницами покрутиться перед зеркалом. Интересно, позавидовали бы они черным волосам на ногах, которые с каждым днем делаются все заметнее, или смуглой коже, которая даже с кремом от загара темнеет через десять минут пребывания на солнце.

— О, Аша, ты такая необычная.

Откуда-то сзади до нее доносится тихое передразнивание. Обернувшись, Аша видит Манишу, которая с улыбкой закатывает глаза.

— Пойдем. Хочешь замороженного йогурта?

Маниша направляется к двери.

— Конечно, — отвечает Аша.

— Меня бесит, когда люди называют нас «необычными», — говорит Маниша, выйдя из раздевалки. — Я к тому, что поезжайте вы