Рокфеллеры - Екатерина Владимировна Глаголева

не набрали достаточно голосов. Вот тогда-то взоры делегатов и обратились на Гарфилда. От сенаторского кресла пришлось отказаться.

Чтобы победить соперника-демократа Уинфилда Скотта Хэнкока, Гарфилду нужна была поддержка. Он поинтересовался у своего советника Амоса Таунсенда, как к нему относится «мистер Рокафеллер». Тот посоветовал быть крайне осторожным: факт личной встречи скрыть вряд ли удастся, а в Пенсильвании такую новость воспримут крайне негативно. Ну что ж, будем действовать исподтишка. Так всегда сочувствовавший республиканцам Джон Рокфеллер внёс вместе с Джеем Гулдом, Чонси Депью и Леви Мортоном вклад в их не слишком убедительную победу над демократами.

В марте 1881 года в очередном номере престижного бостонского журнала «Атлантик мансли» (в котором печатались такие известные авторы, как Генри Лонгфелло, Гарриет Бичер-Стоу и Марк Твен) вышла «История Великой Монополии» 33-летнего журналиста Генри Демаре Ллойда. Отдельные статьи Ллойда, посвящённые «Стандард ойл» и написанные бойко и цветисто, выходили с 1878 года, привлекая внимание читающей публики. Для этой же крупной работы он использовал материалы заседаний комиссии Хепбёрна и судебного расследования в Пенсильвании. Впрочем, нефтяная компания не была его единственной мишенью: Ллойд повёл широкомасштабное наступление на Уильяма Вандербильта, Джея Гулда, Тома Скотта, требуя реформы железных дорог. Мартовский номер «Атлантика» разошёлся мгновенно, тираж допечатывали ещё шесть раз.

Ллойд умел складывать слова в звонкие, отточенные фразы, но к фактам относился без особой трепетности. Например, ляпнул, что раньше Рокфеллер владел в Кливленде мучным магазином — не всё ли равно, кто в Бостоне станет это проверять? Но он умел достучаться до рядового читателя: «Мало кто из сорока миллионов человек, жгущих керосин, знает, что его производство, изготовление и экспорт, его цена в стране и за рубежом годами контролируются одной-единственной корпорацией — компанией „Стандард ойл“». Ллойд прилепил к ней прозвище «спрут», обвинив в нарушении свободной конкуренции и подрыве основ американской демократии. По его словам, «Стандард ойл» контролировала двух сенаторов и развела в Гаррисберге такую коррупцию, что «делала с пенсильванскими законодателями что угодно, разве что не очищала их». В общем, гордись, Америка: ты породила величайшую, умнейшую и отвратительнейшую монополию в истории.

Тем временем Гарфилд собирался укрепить президентскую власть в противовес сенату, бороться с коррупцией, модернизировать сельское хозяйство, просвещать население и предоставить полные гражданские права чернокожим. Но, увы, 2 июля 1881 года на вокзале в Вашингтоне в него дважды выстрелил из пистолета Шарль Гито, ранив в руку и спину (вторая пуля сломала ребро и застряла в животе). Во время президентской кампании Гито — проповедник, юрист и писатель — произнёс речь в пользу Гарфилда и считал, что это достаточное основание для его назначения консулом во Францию (хотя он не знал ни слова по-французски); отказ его озлобил. Но свой поступок он объяснил политическими причинами: он входил во фракцию «устойчивых» республиканцев, поддерживавших Улисса Гранта. «Я сделал это и пойду за это в тюрьму, а президентом будет Артур!» — выкрикнул Гито, когда его уводили. Президента ещё можно было бы спасти, если бы врачи не полезли в рану немытыми руками, вызвав воспалительный процесс; 19 сентября Гарфилд скончался от инфаркта — сердце не выдержало медицинских манипуляций. (Пулю удалось найти и извлечь только при вскрытии; металлоискатель, срочно сконструированный за два дня Александром Беллом, с этой задачей не справился. На суде Гито заявил, что только ранил президента, а убили его врачи; но его всё равно казнили.) На президентском посту Гарфилд пробыл всего 200 дней, включая время после ранения, поэтому некоторые учёные вообще сбрасывают его президентство со счетов истории. Его преемником стал вице-президент Честер Артур, и Рокфеллеру не удалось заиметь своего человека в правительстве.

Нью-Йорк, Нью-Йорк

Реалист в бизнесе, в личной жизни Джон Д. Рокфеллер иногда вёл себя как наивный мечтатель: он всё ещё надеялся на воссоединение родителей. В 1881 году он дал отцу денег взаймы (под шесть процентов, которые тот и не подумал заплатить) на расширение опустевшего дома на Чешир-стрит, который построил сам ещё подростком. Сохранив долю в этом доме за отцом, раз в год наезжавшим в Кливленд, он также согласился купить ему ранчо в 160 акров близ городка Парк-Ривер в Северной Дакоте, поставив одно условие: ноги Маргарет Аллен там не будет. (Большой Билл приезжал к ней на зиму во Фрипорт.) Ранчо оформили на «доктора Левингстона» и лишь через пять лет переписали на Уильяма Эвери Рокфеллера. Билл жил там летом с Чарлзом Джонстоном: они охотились и рыбачили вдали от цивилизации, шерифов и медицинских обществ, преследовавших шарлатанов. В городке Билла считали старым чудаком (ему было уже за семьдесят). Он по-прежнему лечил от всех болезней одной-единственной микстурой по пять долларов за бутылочку, рвал зубы за доллар и даже пользовал лошадей. При этом он иногда обналичивал в местном банке чек от «Стандард ойл»; когда кассир, удивлённо взглянув на старика, отсчитывал ему три тысячи долларов, тот притворно вскидывал руки, словно и сам поражён не меньше: он-то думал, что чек всего на 300 долларов. Джонстон и не догадался бы, что связывает старого враля с богатеем из Кливленда, если бы не одно происшествие, случившееся вскоре после его переезда в Парк-Ривер. Строя загон для скота, Билл поднял слишком тяжёлое бревно и надорвался. Он решил, что умирает. Джонстон спросил, не сообщить ли Маргарет. «Нет, я не хочу, чтобы Аллены получили мои деньги, — просипел „доктор Левингстон“. — Сообщи лучше Джону Д. Рокфеллеру, только очень осторожно, чтобы больше никто не знал». Однако Большой Билл не умер и вновь принялся делать вид, что с Джоном Д. у него исключительно деловые отношения. Но Джонстон уже всё понял и решил, что «доктор Левингстон», которого в любой момент могут арестовать за незаконное занятие врачеванием, попросту не хочет компрометировать своих детей, добившихся высокого положения в обществе.

А вот отец Сетти, Харви Спелман, скончался 10 октября 1881 года. Овдовевшая Люси теперь постоянно жила у Рокфеллеров: с поздней весны до ранней осени всё семейство обитало в Форест-Хилле, а зимой — на Евклид-авеню в Кливленде или в отеле «Букингем» на Пятой авеню в Нью-Йорке, напротив собора Святого Патрика. В том же году, в мае, умерла Мэри Флаглер, и Генри терзался чувством вины. Доктора советовали ей переменить климат, но мужу было скучно жить с ней во Флориде; через несколько недель, сославшись на дела, он вернулся в Нью-Йорк, Мэри последовала за ним и… Её смерть заставила Флаглера пересмотреть свою систему ценностей: он решил, что слишком многим жертвовал ради других и общего дела, пора бы подумать и о себе, он уже не мальчик. Но пока ещё «Стандард ойл» занимала в его жизни очень много места.

Второго января 1882 года Додд и Флаглер составили новый договор о доверительном управлении, фактически создав холдинговую компанию (в то время этого термина не существовало),