Укрощение зверя - Василий Головачев

Милолика упорхнула на кухню с посудой, вернулась.

– А ты какой веры будешь, мил человек?

– Православной, – ответил стесненно Илья. Подумав, добавил: – Не нынешней, перенявшей методики христианства, а древней, опирающейся на Родовой Искон и Традицию.

Илья не стал говорить, что стал приверженцем древлеверской Традиции недавно, да и то под влиянием Витязей Союза славянских общин. Бабушке было достаточно и того, что он идет правильной дорогой. Он мог бы добавить в развитие затронутой темы, что новое мироустройство, предлагаемое Западом, полностью подчинившимся слугам Морока, невозможно без натравливания народов друг на друга, без краха России, поэтому западные кукловоды и используют по всему миру радикальных исламистов, в том числе в России – в Чечне, Ингушетии, Дагестане и даже в исконно русских городах. Но вряд ли бабушка Милолика нуждалась в этом уточнении. Она все видела и так.

– Вижу, – вдруг поклонилась Илье старушка, словно прочитав его мысли, – наш ты человек, Илюша.

Она скрылась на кухне.

Илья посмотрел на возникшего на пороге спальни Данилу. С трудом унял душевное волнение, внезапно еще раз осознав, что хозяйка квартиры далеко не так проста, как кажется. Не зря же Георгий поселил Данилу именно у нее, а не у себя, где он находился бы под надежной защитой. Наверняка квартира Милолики тоже охраняется каким-нибудь колдовством и «не видна» ни одному черному магу на службе Морока.

– Куда идем? – с готовностью поднялся Илья из-за стола.

– В библиотеку, – сказал Данила, – в район Киевского вокзала.

– Поехали.

– Будьте осторожнее, – пожелала им на прощание бабушка, – неспокойно мне что-то сегодня.

– Не беспокойтесь, Милолика Степановна, – веско сказал Илья, – мы люди мирные, но наш бронепоезд в любой момент может покинуть свой запасный путь.

– Не ссорьтесь ни с кем, – улыбнулась старушка, – машинисты.

Сели в арендованную «Вербу» Пашина, с трудом выбрались на Тверской бульвар.

Илья включил экстрасенсорное сканирование, опасных потоков внимания к машине не почувствовал, но решил не расслабляться. Бабушка Милолика не стала бы пугать постояльца и его телохрана от нечего делать, ей были ведомы какие-то скрытые линии прогнозирования будущего, поэтому стоило отнестись к ее предупреждению всерьез.

Улица напротив архива художественного института была забита машинами, поэтому Илье пришлось оставить «Вербу» на площади Киевского вокзала и пройтись пешком лишних сто метров.

Так и сделали. А проходя мимо вокзала к улице Брянской, стали свидетелями некрасивой сцены. Пятеро милиционеров дубинками разгоняли продавцов цветов напротив вокзала, в основном пожилых женщин, грубо выхватывая у них цветы, швыряя букеты в синие «воронки» и впихивая туда же продавцов. Многие плакали: «Сы́ночки, что же вы нас, как скотину, гоняете?»

Идущие впереди молодая мамаша с маленьким сыном остановились. Мальчишка испуганно прижался к маме:

– Мам, это бандиты, да?

– Идем отсюда, Олежек, это милиция.

Илья и Данила обменялись взглядами.

– Чем они отличаются от бандитов? – хмуро буркнул Данила.

– Стражи закона, – крутанул желваки на щеках Илья, прикидывая, с каким наслаждением он набил бы морду одутловатому сержантику, заталкивавшему в «воронок» старушку.

Пожилой мужчина, проходивший мимо и остановившийся поглядеть на расправу, усмехнулся в ответ на его слова:

– Все просто: здесь рядом рынок, где торгуют цветами кавказцы, а наши им своей продажей мешают, конкуренты, блин, вот горные орлы и вызывают милицию.

Словно иллюстрируя слова прохожего, появились двое – седоватый капитан и семенящий рядом смуглолицый представитель Кавказских гор, что-то втолковывающий офицеру.

Мужчина плюнул, зашагал по своим делам.

Данила покачал головой.

– Так же нельзя…

– Увы, племяш, – сказал Илья, – шутка: если нельзя, но очень хочется, то можно, – стала для таких блюстителей порядка правилом.

На площадь из метро вдруг высыпала стая молодых людей в немыслимых балахонах и черных, кожаных, несмотря на июньскую жару, костюмах. В глазах зарябило от множества блях, молний, заклепок и значков. На шеях парней красовались ошейники с шипами, а волосы у членов компании, что у парней, что у девушек, раскрашенные во все цвета радуги, были собраны в особые прически под названием «ирокез». Послышались шутки, мат, возгласы:

– Круто оторвались!

– Клево торкнулись!

– Зелень в рыло и п…ц!

– Панки хой, орлы!

– Кто это? – хмыкнул удивленный Илья.

– Панки, конечно, – пожал плечами Данила.

– Неужели их племя еще не исчезло? Я думал, они уже давно вымерли, как динозавры, вместе с социализмом.

Компания панков миновала милиционеров, не обративших на них никакого внимания, и рассеялась по скверу, как стая воробьев.

– У нас в школе тоже была такая банда, никого не боялась, – сказал Данила.

– Тебе не хотелось потусоваться с ними?

– Не-е… – качнул головой молодой художник. – Это же бессмысленная трата времени.

Они пересекли площадь, прошли через сквер, и Данила скрылся за дверями библиотеки. А Илье вдруг сделалось неуютно. В спину подул холодный ветерок. Сама собой включилась и «ощетинилась» система определения опасности. Не оглядываясь, он начал экстрасенсорное сканирование местности и вскоре вычислил «очаг внимания»: у газетного киоска стоял небритый дядя в серой, с желтыми разводами футболке, джинсах, похожий на запившего с горя интеллигента, и делал вид, что выбирает журнал. При этом он временами косился на Пашина и явно никуда не торопился.

Второй «очаг внимания» обнаружился на противоположной стороне улицы, среди шеренги автомобилей – отечественный джип «Патриот» темно-зеленого цвета. Оттуда изредка вылетал «трассер» взгляда, вонзавшийся в затылок Илье, из чего он сделал вывод, что его или Данилу – или их обоих – «пасут» некие структуры, которые во всех странах мира принято называть «наружным наблюдением».

Впрочем, это были непрофессионалы, иначе Илья не смог бы вычислить их так быстро. Наблюдатели, естественно, пытались работать скрытно, однако это у них получалось плохо.

Илья сел в скверике на скамейку, не выпуская из виду дверь в архив, размышляя, что делать в сложившейся ситуации. С одной стороны, сама по себе слежка неопасна, поскольку всегда является всего лишь инструментом более сложных оперативных комбинаций. С другой – ради удовольствия никто наблюдать за объектом не будет, просто это означает, что готовится какое-то действие, результатом которого вполне может быть ликвидация объекта. А так как сам Пашин ни для кого интереса не представлял (чего уж там пальцы растопыривать), то следить начали именно за Данилой. Младший Ломов был художником-рунорезом. Поэтому следить за ним могли только соглядатаи хха, холуи секты Морока.

Илья достал было мобильник, чтобы позвонить Георгию, и устыдился порыва. Еще ничего не произошло, а его размышления могли быть и неверными. Время для объективной оценки происходящего пока не пришло.

Он набрал номер телефона Данилы.

– У тебя все в порядке?

– Сижу, читаю, – почти шепотом ответил Ломов.

– Ну, читай. Предупреди только, если надумаешь выходить.

Илья посидел в скверике полчаса, потом купил газету, прогулялся, делая вид, что увлечен чтением, сел снова.

Небритый тип скрылся куда-то, но машина – серая «ДЭУ Нексия», продолжала стоять в ряду других машин, и оттуда к Пашину тянулся лучик взгляда, не предвещавший ничего хорошего. Он уже собрался было действовать, как и в случае с Фоменко – неожиданно и быстро, с упреждением, но в машине словно почувствовали его намерения, «Нексия» сорвалась с места и уехала.

Не появлялся больше и небритый «интеллигент». А вот ощущение скрытного наблюдения осталось, хотя и ослабело. По-видимому, Илью с Данилой передали другой паре наблюдателей, прячущихся более профессионально. Поразмышляв на эту тему, Илья поднялся со скамеечки, пересек улицу и вошел в вестибюль библиотеки. Предъявил на входе удостоверение сотрудника частного охранного предприятия, поднялся в зал и тихонько сел в уголке с газетой, убедившись, что Данила прилежно изучает разложенные по столу документы.

Через два часа Ломов-младший сдал просмотренные материалы, подошел к телохранителю.

– Я готов.

– Ты меня заметил? – прищурился Илья.

– Почувствовал, – смущенно признался Данила. – Честное слово, мне неловко…

– Не бери в голову, это моя работа.

– Все равно я не привык к такому вниманию. Ты мог бы заняться своими делами.

– Нет у меня никаких дел. – Илья мимолетно подумал о Владиславе. – Отвезу тебя домой, сдам на руки бабушке Милолике, тогда и займусь. Куда теперь?

– В институт.

– Давай сначала пообедаем, потом поедем в институт. Или у тебя там встреча?