Новогодняя жена (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

Граф едва прожевал первый кусочек, еле-еле сглотнул, запил напитком и выдохнул. Я бы назвала это дыханием дракона! У мужчины даже лицо раскраснелось, и ноздри подрагивали от непреодолимого желания чихнуть. Нет, преодолел… Вот опять…

— Будь здоров, папочка! — приторно произнесла Анахель.

— Здоровья вашему носу, дорогой! — ехидно вторила я. — И желудку тоже. Особенно желудку!

Честно говоря, я думала, что после выходки в замке граф вспылит и просто уйдет. Судя по взгляду Анахель — она тоже так думала. И каково же было наше удивление, когда мы обе ошиблись! Граф вошел во вкус. Съел один пряник, второй, третий… На четвертом у него заурчал живот, а нос откровенно покраснел от непрекращающегося чиха.

Мы с девочкой обеспокоенно переглянулись.

— Пап. Ты, наверное, уже наелся? — осторожно поинтересовалась Анахель.

Сами-то мы предусмотрительно только ароматвейн попивали.

— Ну что ты! — просипел граф не своим голосом. — Впервые в жизни моя дочь решила приготовить что-то для отца. Съем все. До последней крошки! — мстительно заявил Арман, глядя на меня таким взглядом, мол, если умрет, то это на моей совести будет.

— Да ладно тебе. Мы уже поняли, что ты — тертый калач. Зачем себя насиловать?

— Какое насилие, графиня? — Арман пережевал очередной пряник и с трудом сглотнул. — Делаю это с удовольствием!

Странный, конечно, способ извиниться перед дочерью, обычного «прости, я вел себя как мудак» было бы достаточно, но как показывает жизнь, некоторым слова даются куда сложнее поступков. А здесь и сейчас Арман действительно совершал поступок. Глупый, конечно, безрассудный, который наверняка закончится диареей, но поступок. И не было ничего в этот миг дороже, чем светящийся взгляд Анахель. В прямом смысле светящийся.

Я пихнула девочку в бок и указала на глаза, в которых плясали языки пламени. Она зажмурилась ненадолго и, пока отец в очередной раз чихал, усмирила свои магические силы. Мне очень хотелось рассказать Арману, но я не могла предать доверие Анахель.

— Папа, — наконец, взмолилась девочка. — Я ведь знаю, что пряники не удались. Это из первой партии — неудачной. Никто их есть не мог, а Жобер едва чувств не лишился, когда попробовал. Если бы ты слышал, какие слова он говорил!

— Какие? — разом подобрался Арман.

— Ничего запрещенного или обидного, — я осадила супруга и попросила слуг принести другие пряники. — Да сквозь чих мы и половины не разобрали.

Куда там! Разобрали все до последней буквы! Что интересно, ругался Жобер без акцента, а я обогатилась знаниями об извращенных сексуальных отношениях между местной флорой и фауной.

В общем, моя задумка с семейной прогулкой выстрелила. Когда первый раз увидела вместе отца и дочь, решила, что она явно приемная, а сейчас, наблюдая за их беседой, раскрепощенной, эмоциональной, искренней, ничуть не жалела, что попала в этот мир. Сколько пришлось пережить маленькой девочке, какие испытания выпали на долю Армана… мне ли судить о том, какие они стали? Мне ли обвинять их в чем-то? Нет. Взрослые — те же дети. У нас тоже есть чувства, нам тоже бывает больно и страшно, мы тоже совершаем ошибки и порой малодушны. Вот только в отличие от детей, многие из нас научились понимать причину своих страхов и бороться с ними, понимать свои эмоции и работать с ними. И сейчас я наблюдала за робкими попытками отца и дочери установить контакт.

Мы досыта наелись пряниками — уже нормальными, а потом уговорили-таки Армана поучаствовать в лепке снеговика. Зрелище скажу вам, обещало быть тем еще, вот только его сиятельство как всегда изволило жульничать! Пока мы с девочкой усердно катали снежные шары, граф воспользовался магией и уже через полторы минуты наблюдал за нами свысока.

Анахель шмыгнула носом, я сузила глаза, а потом мы, не сговариваясь, напали на Армана снежками. Впервые увидела, как граф смеется! Ловко уворачиваясь от снежков, он кричал, что ни в чем не виноват, и что не запрещено пользоваться магией, но мы все равно считали его снежным жуликом и наказывали! Мы даже попали по разу, хотя что-то подсказывает, что Арман просто поддался. Уж больно ловко он отбивал наши снежки лентами. Он как в мячик с детьми играл. Мы взмокли, раскраснелись и запыхались, а он парил себе в воздухе и в ус не дул. До тех пор, пока очередной снежок в ладонях Анахель не расплавился.

Это только я заметила, Арман как раз упал в сугроб, поддавшись дочери.

— Графиня! — позвала девочка. — Мне срочно нужно домой.

Она показала свои варежки, которые медленно плавились от раскаленных докрасна ладошек.

— Дорогая, ты уверена, что это безопасно? Может, все же твоему отцу рассказать?

— Нет, не будем портить такой день, пожалуйста! — взмолилась она.

— Леди, у вас все хорошо? — Арман отряхнулся и полетел в нашу сторону.

— Стоять! — мужчина замер, но не от моего приказа, скорее от удивления. Срочно выкручиваемся! — Эм… У нас тут женские секреты. Мужчин не посвящаем! Спасибо за чудесный день, но мы домой.

— Анахель? — в голосе графа послышалось волнение.

— Все великолепно, папочка! Это был самый лучший день за всю мою жизнь! — девочка подбежала к отцу и, спрятав ладошки за спину, поцеловала его в щеку. Разумеется, граф наклонился, иначе бы прыгала она до вечера, да так и не достала.

Раскрасневшееся лицо мужа искрилось неподдельным счастьем. Он переводил взгляд с Анахель на меня и впервые открыто улыбался. Так искренне, что у меня даже сердце екнуло. Вслед за Анахель, я подошла к его сиятельству и поцеловала в другую щеку.

— Для меня это тоже был один из самых лучших дней. Спасибо тебе, Арман.

Так, а теперь быстро уходим, пока мужик не очухался!

Не получилось. Идти-то нам в любом случае в одну сторону, поэтому в дом мы входили вместе. Анахель чудом сдерживала свои магические проявления, но я видела, как искрятся ее ладошки и нет-нет, в глазах вспыхивают язычки пламени.

В замке она, скинув бурки, умчалась наверх прямо в одежде, нарочито пихнув плечом Джейду, которая с недовольной миной вышла нас встречать.

— Анахель! Немедленно сюда!

По традиции девочка показала средний палец, а потом еще и язык добавила прежде, чем скрыться за поворотом второго этажа. С педагогической точки зрения, конечно, ай-я-яй и все такое, а с психологической — прогресс. Молодец, дочка! Умница! К тому же, мне эта фифа тоже не нравится, но мое положение не позволяет высовывать языки иначе, чем для облизывания губ. Хотя и это, наверное, на Ирбисе не дозволяется.

— Арман! Твоя дочь совершенно отбилась от рук!

— Наша! — заявила неожиданно даже для самой себя.

И знаете, вот легенда с Мадлен тут вовсе ни при чем. Мне просто по-человечески, как-то по-матерински стало обидно за Анахель. Я ее судьбу как свою чувствовала.

— И не кажется ли вам, леди Джейда, что вы забываетесь? Я — законная супруга графа де Трувэ, а вы — всего лишь наемный работник, который должен высвободить магию Анахель и, насколько могу судить, вы не продвинулись в решении этого вопроса. Впрочем, действительно, когда бы вам заниматься Анахель, когда вы целиком поглощены моим мужем!

Вот последнее было лишним. Явно лишним. И пахло так дурно, что напоминало ревность.

Черт, это и было ревностью!

Вслед за Анахель, я скинула валенки и ушла наверх прямо в шубе. С меха на пол капал талый снег, шла я без тапок по коврам и деревянным ступеням, но мне было плевать. Обиженная женщина таких мелочей не замечает. Если перед дочерью граф оправдался и, можно сказать, извинился, то передо мной — нет. И пусть не думает, что я запросто его прощу. Мы, русские женщины, народ злопамятный и забывчивый. Отомстим, забудем и отомстим снова! И так по кругу, пока не надоест.

Доротея помогла мне переодеться. Она же, хоть и с большим неудовольствием, но принесла мне нижнее белье супруга.

— Вы уверены, госпожа? — произнесла она с сомнением, рассматривая плавки Армана. — Все же это весьма… смело!

Я усмехнулась. Дырка на заднице — не смело, а обтягивающие плавки — смело? Ну, размер у Армана, прямо скажем, поболе моего, но, если подхватить с боков стежками, немного утянуть резинку, то не спадут и будет весьма удобно.