Сага - Тонино Бенаквиста

– Мсье Марко, я поспорил с приятелями, что бывшая жена Вальтера появится на свадьбе Джонаса. Скажите, я прав? Ну хоть намекните…

С тех пор как этот парень из газетного киоска увидел в каком-то журнале мою фотографию, он стал для меня идеальным пресс-атташе. Я отвечаю, что он может удвоить ставку. Совершенно счастливый, он разворачивает передо мной «Теленеделю», показывая пальцем на рекламный вкладыш в форме звезды: «Тест. Вы Каллахэн или Френель?». Кроме того, разыгрываются билеты для желающих поприсутствовать на съемках. Жессика – малышка, играющая Камиллу – позирует на обложке журнала «VSD». Под фотографией, на которой она снята в бикини, подпись: «Камилла вновь пробудила во мне вкус к жизни». Жессику трудно узнать. Я даже не подозревал, что у нее такая грудь. Киоскер спрашивает, какова она в обычной жизни, и я честно отвечаю, что никогда ее не видел.

Сверху доносится пронзительный крик… Поднимаю голову. Матильда, свесившись из окна нашей конторы, энергично жестикулирует. Она хочет, чтобы я купил для нее все дурацкие журналы с фотографиями задниц звезд и пышных свадеб. Несмотря на все мое уважение к Матильде, не могу понять, что привлекательного она находит в сплетнях о сливках общества, когда они уже давно никого не волнуют. «Это мой тайный сад! Это мой тайный сад!» Она упрямо твердит эти слова, когда мы с Жеромом пытаемся расколоть ее. Этот тайный сад представляется мне порядком запущенным, полным диких цветов и неискоренимых сорняков. Хотя, вполне возможно, что она черпает там вдохновение для работы над «Сагой». Даже не поздоровавшись со мной, Матильда набрасывается на журналы и достает большую общую тетрадь, куда она вклеивает вырезанные фотографии и статьи. И этой женщине скоро исполнится сорок лет!

Жером потягивает кофе, просматривая сегодняшнюю почту. Когда он натыкается на забавное или оригинальное письмо, то зачитывает его вслух. Сегюре еще не появлялся. У него вошло в привычку приходить к нам утром по пятницам, чтобы сообщить о результатах последнего рейтинга и о новых указаниях, касающихся «Саги». Это не человек, а неиссякаемый гейзер директив. Он говорит о целях и смысле сериала, о рейтинге и даже о рыночных долях, что мне нужно объяснять на пальцах, так как я в этом слабо разбираюсь. Испытывая и волнение, и гордость, он объяснил мне, что «Сага» по рейтингу обошла фильм, показанный в воскресенье вечером. На следующей неделе она дала фору чемпионату Европы по футболу. Сегюре уже продал сериал всей Европе, а теперь и американцы заинтересовались приобретением прав на создание своей версии «Саги». Они собираются сделать все наоборот: типичная французская семья Френелей поселяется рядом с квартирой Каллахэнов. Съемки будут проходить в Лос-Анджелесе, и упоминание об этом городе заставляет меня и Жерома размечтаться. Лос-Анджелес… Мы представляем «Сагу» под американским соусом: солнце, небоскребы, кинозвезды, грохочущая музыка, блондинка с силиконовой грудью, играющая Камиллу, взрывы, трюки каскадеров и так далее! Даже то, что рассказывает Сегюре, уже достаточно впечатляюще, но я все же не в состоянии оценить истинный успех сериала. И поэтому пытаюсь представить девятнадцать миллионов зрителей, которые не в силах оторваться от происходящего на экране. Я пытаюсь представить их всех, тесно прижавшихся друг к другу в бесконечном пространстве, с взглядами, устремленными в звездное небо, где каждый персонаж достигает размеров Большой Медведицы, а каждая серия транслируется далеко за пределы Млечного Пути. Но это видение быстро улетучивается, как только Сегюре замолкает. Он стал влиятельным лицом на канале, не говоря о бабках, которые теперь загребает. Он – чудо-продюсер французского телевидения, киногений, объединивший «животрепещущие темы и ультрамодерн, усложненность задач и молниеносность исполнения». Он дает интервью так же часто, как и актеры сериала; какой-то «негр» пишет за него книгу («Сага» или «Кино на пороге нового тысячелетия»), его приглашают на семинары в разные страны, где просят раскрыть тысячам профессионалов секреты постановки сериалов. Сегюре – король везде, где ни появляется.

Везде.

Только не на тридцати пяти квадратных метрах нашей комнаты, где нам хватает нескольких минут, чтобы у него появилось непреодолимое желание побыстрее смыться. Впрочем, Сегюре каждый раз держит удар. Он забивает нам голову своими теориями и чем больше старается выглядеть убедительным, тем больше его речь наполняется пафосом. Он считает себя Христофором Колумбом, покоряющим новый мир, хотя в действительности он всего лишь бравый маленький юнга, драющий палубу «Титаника». Сейчас девять утра и минут через десять нас ждет новая встреча с ним.

– Да, Матильда, я видел в витрине книжного магазина одну из ваших книг. Знаете, что на обложке под вашей фотографией стоит надпись: «Принадлежит перу автора „Саги“?

– Он переиздал, не предупредив меня, двенадцать книг из серии об Эксель Синклер.

Этот мерзавец Виктор, ее бывший издатель, конечно же не упустил возможности сделать подобную рекламу. После успеха «Саги» господин вспомнил, что Матильда когда-то отдала ему свою душу.

– Он приглашает меня пообедать, но я еще не готова.

– Не готова к чему? К тому, чтобы этот негодяй в энный раз надул вас? Вы что, совсем ослепли?

Похоже, я поспешил с выводом, так как Жером и Матильда обмениваются заговорщическими взглядами. Все ясно, Господин Мститель уже выступил консультантом по этому делу.

– Успокойтесь, Марко, любовь действительно сделала меня слепой, но не полной дурой. В любом случае, это переиздание предоставит новый шанс Эксель Синклер.

– А какая она, Эксель Синклер?

– Сложная натура, из тех, кто стремится ничем не омрачить свое счастье.

– А вот и он! – восклицает Жером и прячется за монитором при виде Сегюре.

Пора по местам, сейчас начнется перекличка. Сегюре входит с сосредоточенным видом, снимает пальто и ставит на край стола бутылку с минеральной водой. Жером уже приготовился к спектаклю. Сегюре косо поглядывает в сторону Тристана, спящего сном праведника. Он не осмеливается ничего сказать, но мы чувствуем, что за все эти месяцы он так и не привык к привидению, сутками валяющемуся перед телевизором на диване. Сегюре приветствует нас, чтобы наконец нарушить молчание.

– Хотите знать вчерашние результаты?

Если соблюдать ритуал, то мы должны ответить утвердительно.

– 67 процентов – акции и 38 – аудитория. Во время президентских выборов последний опрос перед вторым туром показал только 31 процент. Речь не о том, чтобы мы с вами поняли этот феномен. Руководство канала решило создать что-то вроде следственной комиссии, – главным образом из социологов, – чтобы найти ответ. Если даже мы его не получим, в сериале больше, чем когда-либо, должна сохраняться логичность. Я знаю, что та свобода, которой вы сумели воспользоваться, когда писали сериал, сыграла большую роль в его сегодняшнем успехе. Я даже признаю, что, несмотря на наши расхождения, вы были правы, сохраняя верность поставленным целям. Все руководство канала и я, в том числе, благодарим вас за это. Не скажу ничего нового, если напомню, что осталось двенадцать серий в девяностоминутном формате, которые должны быть показаны до начала летних отпусков. Небольшая комедия положений, созданная из того, что было под рукой, и запущенная в октябре месяце, больше не существует. «Сага» – не просто самая дорогостоящая из всех французских постановок, – сейчас я руковожу командой из восьмидесяти пяти человек и имею почти неограниченный бюджет, – но и, прежде всего, дело государственной важности.

– Государственной важности, вы совершенно правы, – прерывает его Старик. – Кажется, в палате депутатов кто-то сказал с трибуны: «Ваш законопроект не выдержал бы Четверти Часа Искренности».

– И теперь весь народ забавляется, – говорит Жером. – «Канар аншене» пишет, что на профсоюзных сборищах особым шиком считается вставлять в выступление искренние фразы. Наступает конец эре дубового языка.

– Это дело государственной важности, – продолжает Сегюре, который, как и все крупные шишки, не любит, когда его перебивают. – И это обязывает нас добиваться продукции, ориентированной на согласие и сотрудничество, продукции, которая объединяет. Вот именно, объ-еди-ня-ет! Один из аспектов вашей задачи, который вы с каким-то злорадством оставляете в стороне.

Вот уж чего мы никогда не делали!

Старик с удрученным видом подносит руку ко лбу и закрывает глаза. Матильда, чувствующая себя намного непринужденнее, читает украдкой статью о венецианском дворце, который приобрела какая-то принцесса, обожающая загорать в одних трусиках. Объ-еди-нять?.. Мы с Жеромом обмениваемся коротким телепатическим диалогом.

– Слушай, парень, что это значит: объ-еди-нять?

– Это значит, что истории, которые мы придумываем, должны нравиться всем.