Первые ласточки - Иван Истомин

Илька взглянул и сразу угадал по рисунку — знакомый букварь. Петрук и Февра учились по такому грамоте и учили Ильку. Он посмотрел на мать, та ободряюще улыбнулась, и он начал читать, немного спотыкаясь и заглатывая слова. Учитель переменил страницу, потом еще и еще и сказал:

— Достаточно, Иля. Перейдем к письму. — Яков Владимирович принес и положил перед Илькой листок бумаги и карандаш. — Можешь писать?

— Могу, — тихо прошептал Илька, пятерней взял карандаш и, поерзав на парте, приготовился писать.

— Пиши — Ми-ша.

— Но меня ведь зовут Иля.

— Ну, тогда пиши — Иля, — улыбнулся учитель.

Мальчик старательно написал и поставил точку.

— Хорошо! — сказал Яков Владимирович. — А теперь напиши — Ми-ша!

Илька написал, даже ровнее и лучше. И опять его похвалил учитель.

Елення радостно сообщила:

— Он ведь может писать целые строчки. И все понимает по-русски. Вот только говорить стесняется.

— Очень хорошо! — одобрительно сказал учитель и сел за свой стол. — Куда же тебя, Иля, записать? По всему ты подходишь в первый класс. Но слова по-русски боишься переводить. А у нас учебники только по-русски. Что же делать?

Илька хотел сказать, что ему охота учиться в нулевом классе, но его опередила мать.

— Ильке надо учиться в нулевом классе. Пусть привыкает к ребятам — он ведь мало их видел. А то, что читает и пишет, — ничего. К тому же Ильке будет нелегко… — И мать выложила все, даже о помощи Силовны.

— А это кто, еще сын у вас? — спросил учитель, заглядывая за спину Еленни. — Сколько ему лет?

Но Федюнька высунулся из-за матери и, тараща голубые глаза, выпалил:

— Зимой у меня была именина! Исполнилось ровно шесть с половиной лет. Я большой! И мне надо в школу!

В классе засмеялись, а Елення ласково пояснила:

— Это — Федюнька! Верно, шесть с половиной лет ему. Только теперь, а не когда «именина была»!

— Хочешь учиться, Федюнь? — спросил Яков Владимирович то ли шутя, то ли всерьез. — Дам тебе бумаги, рисуй. Остерегай, карауль Илю. Будешь ему адъютантом. — Он повернулся к Еленне. — А, Елення? Как думаешь? Можно взять Федюнь с Илей в нулевой класс?

Елення так обрадовалась, что даже встала с места и принялась благодарить Якова Владимировича. А Федюнька от неожиданности, что принят в школу и будет остерегать Ильку, только недоуменно озирался вокруг, раскрыв рот.

Через несколько дней Илька и Федюнька пошли в школу. У них одна сумка, пока пустая, ее сшила из парусины Февра. Она учится во вторую смену, как и Петрук. Еленни и Гриша не было дома — уехали спозаранку за сеном на лодке.

В школе Силовна помогла Ильке раздеться, вытерла костыли от грязи и прибрала одежду.

Пришел Яков Владимирович и начал рассаживать учеников за парты. Две последние длинные парты отводились для девочек — они более послушные. Но мальчиков оказалось больше, и Яков Владимирович несколько мальчишек посадил вперемежку с девочками.

Яков Владимирович увидел Веньку, спросил его, кто он и сколько лет ему, почему раньше не учился, вздохнул и записал в тетрадь. Потом посмотрел на Федюньку, качнул головой:

— Вам втроем не тесно?

— Не-ет, — ответили они хором.

У Ильки с Федюнькой и Венькой был один букварь на троих. Да и остальным не хватало учебников. Но Илька не нуждался в букваре — в первый же день прочел его целиком.

Он пробовал срисовывать с него картинки. И ничего — получилось. Только бумага была неважной — обыкновенная тетрадка в косую линейку.

Вскоре учитель Яков Владимирович на уроке рисования раздал им чистые листочки, да такие — любо посмотреть. Гладкие, чуть-чуть голубоватые немного просвечивающие! Одно удовольствие!

— Вот это да-а… — Илька пришел в восторг и неожиданно вздохнул: — Мне бы такую бумагу — дома рисовать!

— Понравилось? — улыбнулся учитель. — А такая бумага целыми листами есть в лавке. Попроси отца — купит.

Илька был готов кинуться за бумагой сейчас же! Нет, лучше послать Федюньку. «Он попросит у мамы денег и побежит к дяде Васе, — промелькнуло в голове у Ильки, но вдруг раздумал: — Дядя Вась, поди, приберег такую отличную бумагу. Да и Яков Владимирович не отпустит Федюньку…»

Илька долго вертел в руках листочек, думая, что нарисовать. Потом взялся и не торопясь, по памяти воспроизвел карандашом рабочего с засученными рукавами, в переднике, с молотом в руке, кующим на наковальне железо, от которого брызгали искры. Такой рисунок, слегка выпуклый, он видел на светлой, круглой монете среди других, меньших монет, когда отец принес зарплату за стройку югыд-би.

— В-во! — восхитился Федюнька и встал на ноги, чтобы показать всему классу рисунок брата. — Смотрите, как Илька здорово нарисовал!

Все смотрели, а учитель похвалил:

— Молодец! Изобразил рабочий класс!

— Я еще не то нарисую, если будет бумага листами, — сказал Илька. — Сейчас пойдем в лавку и узнаем…

Когда кончились занятия, Илька, Федюнька и Венька сразу же кинулись к нарточке — Илька решил домой не заезжать, а прямо в мир-лавку к дяде Васе. Может, уже не застать бумаги.

— Скорей! — торопил он Веньку и Федюньку.

Ребята дотащили нарточку до мир-лавки, забежали в нее. Их долго не было, Илька нетерпеливо поджидал.

Наконец появился Венька.

— Ну как? Есть бумага? — спросил Илька.

— Э-э… — махнул Венька рукой. — Полно народу, не пробьешься. И не видно никакой бумаги. Поехали!

Илька запротестовал:

— Не поеду! Зайду сам…

Он встал на костыли и заковылял в лавку.

— Ничего не видно отсюда, — пожаловался Венька.

Илька вытягивал шею и заметил в просвете дядю Васю.

— Дядя Вась! — закричал Илька что было силы. — Бумага есть? Листами! Хорошая!..

Все оглянулись. Петул-Вась вытянул шею.

— Кто там кричит? Илька?.. Кажется, есть. Немного погоди. — Он стал отпускать товар.

— Есть есть бумага! — ликовал Илька. — Иди, Федюнька, к маме! Скажи, чтобы шла скорее сюда…

Пришла вскоре Елення. Илька поведал о бумаге, которую раздал на уроке рисования учитель. Он же надоумил обратиться к Петул-Васю.

— Погоди, мамэ, покупать кастрюлю, — не терпелось Ильке. — Бумагу надо сперва, бумагу!..

Бумага оказалась в другом отделе, и Петул-Вась отпустил Еленне кастрюлю и чайную чашку, а потом сходил за бумагой.

— Вот такие листы, гладкие, чуточку просвечивают. — Петул-Вась положил несколько листов перед Илькой. — Годится?

— Еще бы! — Илька опять понюхал и зажмурился. — Ах какие листы!

Елення, щупая бумагу, тоже похвалила.

Вечером Гриш увидел дома бумагу, свернутую в рулоны.

— О, какая гладкая скользкая бумага! — Гриш щупал листы.

Февра улыбнулась:

— Теперь намалюешь что-нибудь…

— А что? Нарисую обязательно. Надо только подумать хорошенько.

Потом все вышли куда-то, а Илька, развернув бумажный лист, начал размышлять:

«Что же делать? Что же делать? Хочется мне ой как рисовать. Надо сперва отрезать кусок».

Он заковылял к столику, взял ножницы и вернулся на место.

Зашел Венька с букварем.

— Иди, иди сюда, — заторопил его Илька. — Помоги мне отрезать ровнее кусок. Не терпится рисовать.

— О-о, сколько бумаги у тебя! — Венька, не раздеваясь, подошел к нему, положил букварь перед ним на стол и отчеканил: — Домашнее задание выполнено!

— Молодчина! — ответил Илька и вдруг радостно воскликнул: — Мама дорогая! У нас же не хватает букварей! Сделаю букварь, а эту… — он стукнул по всамделишному букварю, — отдадим кому-нибудь. А?

— Как сделаешь? — не понял Венька.

— Срисую, и все! На этой бумаге! Вот будет здорово! Самодельный букварь!

Возились долго и разрезали все листы. Сложили вместе, в виде тетрадки. Они убрали два лишних листочка, и один достался Веньке.

— Спасибо, — радовался друг. — Я тоже буду что-нибудь чертить.

— Ты же чертежник, а я — художник, — смеялся Илька. — Сшить бы листочки тетрадкой, и можно рисовать…

Пришли домой Федюнька и Февра. Оба в снегу, с прилипшими к одежде былинками сена.

— Вот тебя и надо, — Илька повернулся к сестре. — Быстренько сшей листочки, как тетрадку.

— Зачем в тетрадку? — изумилась Февра. — Не хватает, что ли, тетрадок?

Илька и Венька рассказали про самодельный букварь.

— Правильно, — ликовал Федюнька. — А этот букварь отдадим учителю.

Февра нашла у матери иголку с оленьими жилами и сшила тетрадку.

— Пойдет! — одобрил Илька.

— Крепко сшитая — жилами! — затараторил Федюнька.

Когда пришла в избу мать, засмеялась, рассматривая тетрадку.

— Надо было взять нитки, а не жилы. Эх ты, Феврення!.. Ну да сойдет как-нибудь. Рисуй, увидим!..

Илька успел вечером списать и срисовать только две страницы. Уже все спали, кроме мамы, а он еще корпел и чуть не опоздал в школу.