Первые ласточки - Иван Истомин

Однако Будилов понял ее.

— Вы туда, туда идите, где я стоял, — он готов был подталкивать робко идущих старух. — Во-он видите вверху? Тоненький, будто хорей, а ведь целое бревно в натуре…

Старухи задрали головы вверх, молча смотрели с минуту и вдруг заорали-завопили!

— О-о-ой!.. Па-адает!.. — И кинулись бежать в разные стороны. Кузь-Матрена, бросив посох, неслась аршинными шагами, будто и век не пользовалась палкой.

— Куда, мамаши?!. — Будилов не знал, за кем бежать. — Не бойтесь! Не упадет мачта!..

Но старухи были далеко внизу. Они все бежали и бежали по кочкам, по грязи, устали наконец и остановились, тяжело дыша.

«Испугал я старушек — одна даже кинула посох. Черт дернул меня сказать, чтоб смотрели на конец мачты», — подумал Будилов.

— Вот посох-то жалко, — заговорила Кузь-Матрена чуть не плача. — Не знала и век не хочу знать, как делают югыд-би али это… как его… радиво… Без них проживу…

Анн вздохнула и заметила в руке цветущий багульник, почти совсем несмятый, в нежных цветах.

— Но багульник-то сохранила я… Охо-хо!.. — И, остерегаясь, обходя лужи, пошла к ближней завалинке, чтоб отдохнуть.

Кузь-Матрена, ворча, поплелась за ней, но увидела тын-изгородь и выдернула из него палку. Испытав посох, заулыбалась:

— Этот даже лучше…

— И багульник сохранен у меня… Еще целый, смотри… Но сильно нюхать нельзя… голова болит…

— Ничего. Пусть поболит сладко, как в молодости. Эх, девка! — засмеялась Кузь-Матрена, и они попеременно склонялись к багульнику, будто в первый раз видели его.

А ребята в это время, подражая взрослым, тоже строили во дворе радиомачту. Шуму было — не разбери-поймешь! Руководил стройкой Петрук, а Илька смотрел со стороны и подсказывал:

— Не так, не так! Криво ставите мачту! Упадет — окно разобьет!..

Мачта была собрана из трех частей: внизу — оглобля, повыше — старый, обломанный хорей и еще выше — удилище. Делали как настоящую, как видели на стройке. Петрук, оставив ребят держать мачту, отошел в сторону посмотреть.

— Верно, криво стоит! Илька прав. Надо прямо. — Он взялся отпускать одну из трех веревок-растяжек.

— Охо-хо… — В калитке появилась бабушка Анн и остановилась. — Батюшки-и!.. Что вы делаете! И здесь мачта! Ой, беда-беда! — Она отошла немного назад, оставив раскрытой калитку.

— Иди, бабуня, не бойся! — Петрук придерживал мачту. — Проскочи под веревками!

— Нет, нет… — твердила старуха. — И разобьете окна, если упадет…

— Не разобьем, — смеялся Петрук, ослабляя веревку. — Будет как штык стоять!..

— Будет югыд-би! — вторили ребята.

Илька подправил:

— Радио!..

— Р-радиво!.. — закричал Федюнька.

— Ой, беда-беда!.. — взволновалась опять бабушка Анн, не зная, что делать. Кинулась вперед, горбясь и переваливаясь с боку на бок, и быстро проскочила под веревками. Оглянулась, вздохнула облегченно и подошла к Ильке…

Илька обрадовался:

— Бабушка пришла!.. Бабушка с багульником…

— Пришла… — облегченно вздохнула старуха и опустилась рядом с внуком.

Она поведала, как была на старом кладбище, на могиле деда, а потом вместе с Кузь-Матреной пошли на новое кладбище и их дернуло посмотреть, где делают югыд-би, и что из того вышло.

— А пришла сюда — то же самое, тоже делаете югыд-би… — жаловалась бабушка.

— Правда, бабуня, большая мачта падала на вас?

— Истинно! Вот те крест!.. — Старуха перекрестилась.

Петрук загоготал:

— Брехня! Вон стоит большая мачта! Я вижу отсюда. Никогда не упадет. Это только кажется, если смотреть снизу на самый верхний кончик, а вверху бегут облака. Вот установим нашу мачту — тоже будет падать.

— Ой, надо удирать!.. — Старуха Анн, пыхтя, встала с места и повернулась к Ильке. — На, бери багульник. Только не нюхайте — голова заболит. Лиза тебе прислала с кладбища. Али ты стал забывать ее?

— Не-ет, — рассеянно ответил Илька, беря багульник с белыми пахнущими цветочками.

Ребята, смеясь, понюхали багульник и отошли к мачте, а Илька задумался — вспомнил Лизу.

«Вот была бы Лиза живая, она бы первая увидела, как я сам добыл ерша, — размышлял Илька. — Сам. Удочкой. Весной еще. Вот радость-то была у меня! Сразу пошел домой — похвастаться. И про Лизу не вспомнил. А про нее ведь нельзя забывать — она первая показала мне дорогу к реке…» — И Илька тяжело вздохнул, согревая в руках багульник.

Глава 19

Самодельный букварь

Сторожиха Силовна была незамужней и жила при школе с детьми, имела корову. Силовна на селе слыла доброй женщиной. Среднего роста, плотная, спокойная и какая-то мягкая с людьми. Она не ссорилась с учениками, хотя они порою и досаждали ей.

Гриш и Елення присмотрели Силовну в помощники себе, готовясь к Илькиному поступлению в школу. Ильку надо раздеть в школе — снять с него малицу, куда-то верно положить, чтоб потом не искать. Обледенелые костыли прибрать зимой, да мало ли чего не понадобится при положении Ильки.

Якова Владимировича, своего первого учителя, видел случайно Илька летом — Илька удил с лодки, а тот проезжал на калданке мимо.

— Здравствуйте, Яков Владимирович! — Петрук удил с соседней лодки щуругаев — мелких щучек.

— Привет, — коротко ответил тот, работая двумя веслами.

А Илька ничего не сказал, но подумал: «Вот ты какой, Яков Владимирович! Темно-русый, волосы курчавые. По лицу — чистый зырянин…»

Осень стояла ясная, золотая, в звонких морозных утренниках. Река — как зеркало, манит к себе ребятишек, не отдерешь их от берега. Но вот настал наконец день поступления Ильки в школу. Первый раз учиться Илька пришел в сопровождении Еленни и шестилетнего Федюньки. Елення нарочно не поехала за сеном с мужем и Феврой — надо устроить Ильку. Ведь первый раз в школу!

Елення раздела сына, еще раз обговорила с Силовной — что и как помочь ему в раздевалке. Какой-то девичий, молодой румянец полыхал на ее щеках, и казалась она такой молодой, какой Иля никогда ее не знал — ведь сейчас она была им, Илькой, а может быть, еще трепетней и застенчивей, чем он. Здесь были и другие взрослые, которые привели ребятишек учиться. Но они казались спокойнее, чем Елення, не звенел в них страх. Все уставились на Ильку, робко переступающего на костылях. Наконец они выбрали свободное место за партой спереди и расположились как сумели.

— Ты, Иля, не обращай на них внимания, — жарко шепнула Елення. — Поглазеют и перестанут.

Звонко рассыпался медный колокольчик.

Шел от двери, уверенно поскрипывая ботинками, пожилой, в очках, стройный мужчина. Он был с бородкой и нос горбатый. За ним следовал знакомый Яков Владимирович с портфелем. Остановились возле учительского стола и стула напротив школьной доски.

— Встать! — сказали оба.

Все стали смотреть друг на дружку, не разумея, зачем. И Илька с Федюнькой тоже, а Елення и другие взрослые, уже приводившие на запись ребятишек, поднялись.

— Вуся! — добавил Яков Владимирович по-зырянски, кладя на стол портфель, и продолжил по-своему: — Учителей приветствуют стоя. Так принято…

— Вуся!.. — последовал недружный ответ, и встала только половина — некоторые из-за тесноты не могли шевельнуться, а Илька не успел достать костыли, которые были у него сзади.

— Помните, когда в класс входит учитель, все встают. Все!.. Садитесь!.. — Голос у очкастого был каким-то отрывистым, но четким и властным. — Зовут меня Сергей Сергеевич Сергеев, ваш заведующий школой. Сюда послали меня по мандату из Обдорска. Прошу любить и жаловать… — При последних словах Сергей Сергеевич тронул с улыбкой свою седеющую бородку и заметил сквозь очки близко сидящего Ильку, смотрящего на него во все глазенки. — Да у вас, Яков Владимирович, будет учиться инвалид? Вон костыли вижу.

— Да.

Илька нахмурился, вспомнил: вчера Петрук долбил — приехали, мол, из Обдорска учителя, муж и жена. Он будет заведующим школой взамен уехавшего по болезни нынче весной на юг Ивана Иваныча. Наверное, злой, линейкой начнет хлестать провинившихся учеников…

— Запишитесь, ребятки, в нулевой класс, а вскоре проведем общее собрание и начнем новый учебный год. — Очкастый говорил чуть басовито и отрывисто. — Познакомьтесь попутно с учительницами — Елизаветой Даниловной, моей супругой, и Любовью Даниловной. Объясните, Яков Владимирович, по-своему, по-зырянски, о порядках школы. Обязательно! Ну, до свидания! — Он попрощался с ребятишками и взрослыми и покинул класс.

Те опять ответили вразнобой, кто вставая, а кто нет.

Учитель начал говорить по-зырянски о порядках школы, сообщал долго, а потом стал знакомиться с ребятами. Дошла очередь Ильки.

— Первым делом посмотрим, как ты читаешь. — Яков Владимирович достал из портфеля букварь и положил перед Илькой.