Рабы «Microsoft» - Дуглас Коупленд

СУББОТА

Сегодня сбылась мечта Бага. Знакомый знакомого из Сиэтла свозил его в Xerox PARC. Баг вернулся в «Лабиринт», поставил в вазу фиолетовые мезембриантемумы, которые украл с клумбы, и поведал нам все в подробностях.

— Xerox PARC находится в совсем непримечательном месте. Все следы цивилизации прикрыты ландшафтным дизайном, и кажется, что ты не туда попал, что здесь не могут рождаться идеи. Короче, на склоне холма нет ничего, кроме чаппараля и дубов. Ты как будто на планете, где не ступала нога человека. Как в «Стар Треке». В общем, аванпост цивилизации, только не в Антарктиде. Вестибюль похож на приемную преуспевающего ортодонта в две тысячи четвертом году. И знаете, что? Я сидел на первых в мире «бин-бэгах» — креслах, набитых пенопластовой крошкой!

Через час, когда мы с головой ушли в работу, Баг откашлялся, чтобы привлечь наше внимание, и объявил, что он гей. Как рандомно!

— Я слишком долго загонял свое «я» внутрь. Пора выпустить его наружу. Вам тоже придется рано или поздно это сделать. Но я, честное слово, промучился дольше.

Нам даже не приходило в голову, что Баг — не просто сексуально неудовлетворенный и циничный ворчун, какие часто встречаются в Microsoft (и среди компьютерщиков в целом). Мы все почувствовали себя виноватыми, что обращали на него мало внимания. А он ведь старается, и идеи у него классные. Мы так привыкли к его брюзжанию, что не думали о его внутренней жизни.

Я спросил:

— Баг, а как же алтарь Эль Макферсон?

— Я его переделал. Сейчас там Марки Марк,[73] но скоро он мне надоест.

— Бедный Баг… — вздохнула Карла. — Сколько же ты времени тянул?

— Вечность.

— А почему рассказал именно сейчас? — спросил я.

— Потому что сейчас мы все лопаемся. Как семена, которые мы в третьем классе высаживали в чашки Петри и проращивали. Сьюзен лопается. Тодд скоро лопнет. Карла тихо прорастает. Майкл тоже меняется. Мы — семена, которые вот-вот превратятся в деревья, орхидеи или комнатные цветки. Никогда не знаешь, что получится. На севере было слишком стерильно, и я не мог прорасти. Дэн, а тебе не любопытно, какой ты на самом деле?

Я задумался. Раньше мне такое не приходило в голову.

Баг продолжал:

— Сейчас, как мне кажется, я могу стать собой. Это сложно. Повторю еще раз: сложно.

— Это значит, что ты будешь лучше одеваться? — поинтересовался Итан.

— Да, скорее всего.

И все на этом закончилось.

Может, теперь Баг станет меньше ворчать. Карла и Сьюзен сказали, что им гордятся. Наверное, на это действительно нужна смелость. Цветок запоздалый, н-да… А я? Мне любопытно узнать, какой я на самом деле? Или я так рад, что я не полный неудачник, что мне уже все равно?

Кресла с пенопластовой крошкой… Странно, что они все еще — ну, не знаю — часть мира, что ли.

Папа записался на вечерний курс по C++. Хочет стать востребованным.

Сьюзен получила от сестры по почте пакетик марихуаны. Чтобы обмануть почтовых собак, вынюхивающих наркотики, сестра обернула пакет надушенными полосками из журнальной рекламы парфюма. Отличное применение!

Баг прав. Мы все потихоньку раскрываемся. Или прорастаем. Или еще что-нибудь в этом роде. Помню, как в школе показывали документальные фильмы про зародышей: как все млекопитающие до какого-то момента в эмбриональном развитии выглядят одинаково, а потом начинают различаться и вырастают в тех, кем должны стать. Мне кажется, мы как раз дошли до такого момента.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

У меня разладилось чувство времени. Такое со мной часто бывает по воскресеньям. В Долине все дни похожи друг на друга и в то же время чем-то отличаются. Я написал специальную программку, по значку которой щелкаю каждый раз, когда отвлекаюсь — отвечаю на звонок, с кем-то говорю или меняю кассету в плеере. Между отвлекающими событиями проходит в среднем двенадцать с половиной минут. Может, потому я и не ориентируюсь во времени.

Рассказал об этом Тодду. Он ответил:

— Я работаю по восемнадцать часов в день, как в Microsoft. Только вместо одного действия я делаю сотню. Моя работа стала гораздо легче, в ней больше разнообразия. Главное, чтобы нас отвлекали разные события. Тогда время становится активным, а не пассивным.

Тодд добавил, что в христианской эсхатологии, то бишь в учении о конце света, очень четко прописано: время и мир кончаются одновременно, и между ними нет большой разницы.

Он сказал это и испугался, что превращается в собственных родителей, поэтому сразу рванул в качалку.

Сегодня у Тодда верхняя часть тела. Он чередует верх и низ. У него дни так и называются: день верха, день низа, день пресса, день спины… Иногда я восхищаюсь тем, как упорно Тодд идет к мускульному совершенству, а иногда мне кажется, что у него не все дома.

Как-то я читал про рыбаков на побережье Мексиканского залива, которые тянули сеть и зацепили затонувший галеон. Когда сеть подняли, на палубу высыпался дождь золотых монет. История про Долину!

Отправил рождественские поздравления: сходил в «Мак», взял стопку заявлений о приеме на работу («Вступайте в нашу семью!») и заполнил на всех. Единственный вопрос личного характера в анкете: «Спорт? Другие занятия?».

В эту графу я вписал: «Эйб/Сьюзен/Баг/Майкл… любит монотонные действия».

Сегодня вечеринка компьютерщиков (местные вечеринки похожи на киношные, в Голливуде). Ее устраивает парень из General Magic, новый знакомец Сьюзен, у себя в Лос-Альтос-Хиллс. Весь день на работе Сьюзен и Карла говорили о том, что надеть. Совершенно не характерно для Карлы, но я рад, что она обращает внимание на свое тело и гордится им.

Сьюзен вышла на охоту и хочет выглядеть сексуальной, компьютерной, веселой и серьезной одновременно. Ну-ну.

Она пожаловалась Карле:

— У меня груди распухли от месячных… Как будто сейчас из них брызнет молоко!

Сьюзен всегда говорит, что думает.

Карла ответила:

— Ну, это будет даже кстати, если ты наденешь платьице от Betsy Johnson.

— Отличная идея! — обрадовалась Сьюзен.

На нердовских вечеринках легко отличить корпоративных роботов от сотрудников стартапов — по одежде и разговору. Мы с Карлой оказались рядом с парнями, которые работают в Apple над проектом Newton. Они сорок пять минут с энтузиазмом обсуждали льготы для постоянных авиапассажиров! Ну, а одеты были по моде Долины: один в обязательных темных очках LA Eyeworks, дурацком оранжевом жилете и мешковатых джинсах; другой в очках Armani и полном комплекте от Calvin Klein (подобран с «небрежным шиком»). Хочешь-не хочешь, а начнешь замечать, что какой марки и сколько стоит.

Ньютоновский чувак номер один: Я хочу получить в United класс 100К. Ты уже 100К?

Ньютоновский чувак номер два: Да, еще осенью дали, сразу после Гановера! Ты представляешь, опаздываю недавно на рейс, женщина у стойки вбивает мою фамилию, смотрю на экран — а там вокруг моего имени долларовые значки! Как субтекстуально!

НЧ-1: Ух, здорово! (Судя по всему, искренне восхищен.) У меня, наверное, получится, если в следующие два раза меня пошлют в Японию на United. Ненавижу наш отдел путешествий. У меня теперь льготы в Alitalia, Northwest, JAL, Lufthansa, USAir, Continental, American и British Air. Жалко, что мы не летаем на Virgin Air! Это было бы круче всего.

НЧ-2: Мне нравится наборчик туалетных принадлежностей в British Air.

НЧ-1: Не, раньше было круче, все из магазина Body Shop. И все-таки Virgin Air лучше. Там у каждого свой экран для видеоигр. Можно рубиться в игрушки SEGA с другими пассажирами.

НЧ-2: По всему самолету? Или только в бизнес-классе?

НЧ-1: Не знаю. Наверно, только в бизнес-классе. Эх, было бы вообще классно играть с какими-нибудь подростками из другого салона! SEGA надо отправить маркетологов в рейсы, проводить исследования рынка в полетных условиях! (Хихикает.)

Мы с Карлой переглянулись и закатили глаза, хотя, надо сказать, они произвели на нас впечатление. APPLE! NEWTON! БИЗНЕС-КЛАСС! У меня нет льгот постоянного клиента ни в одной авиакомпании.

Лузер.

ПОНЕДЕЛЬНИК

В лексусе Анатоля на приборной панели есть вертикальная щелочка. Это держатель для кофейной чашки, который выскакивает и раскладывается, как оригами — флип-флип-флип, вжик-вжик-вжик — до горизонтального положения.

Вечером мы с Карлой съездили за кофе и остались в машине. Лучший момент дня. (Представляете, каким скучным был день!)

Шокирующий факт: я купил в магазине «Странности» (напротив Fry’s в Саннивейле), где продаются всякие компьютерные штуки, несколько красных «кнопок паники». Такие бутафорские кнопки, которые надо приклеить к клавиатуре и нажимать каждый раз, когда сходишь с ума.

Мне очень жалко эти никому не нужные кнопки. Паника кажется слишком устаревшей, тривиальной реакцией на жизненные перемены. В смысле, выразить негатив можно целым меню опций: уход из ситуации — распыление противника на атомы — апатия… Но паника? Тривиально.