Вторжение моря - Жюль Верн

Пленников отделили друг от друга, чтобы не дать им возможности общаться. Затем их погнали в сторону шотта. Они уже отчаялись, что кто-либо придет на помощь, как вдруг появился Козырный Туз, присоединившийся к нашим героям и, можно сказать, добровольно решивший разделить их участь. Пленные были уведены достаточно далеко, когда в лагере появился отряд лейтенанта Вийета и обнаружил там следы нападения. Но ничто не могло рассказать, что случилось с теми, кого Вийет покинул всего лишь утром.

Глава XIII

ОАЗИС ЗЕНФИГ

Если взглянуть на шотт Мельгир с высоты птичьего полета, то нашему взору предстал бы прямоугольный треугольник. С севера на восток гипотенуза треугольника соединяет Тахир-Нассу с тридцать четвертым градусом и границей второго канала. Большой катет этого треугольника, слегка изогнутый, проходит вдоль плоскогорья и продолжается на востоке мелкими шоттами. На западе же маленький катет поднимается к местечку Тахир-Нассу, следуя почти что параллельно линии Транссахарской. А та, в свою очередь, продолжает линию, соединявшую Филиппвиль — Константин — Батна — Бискра. Очертания последней должны были быть изменены, чтобы избежать пересечения порта будущего моря с началом второго канала. Ширина этой большой впадины составляет пятьдесят пять километров между конечным пунктом последней части канала и портом, которому предстояло появиться на западном берегу. Но она — впадина — могла быть затоплена только на площади шести тысяч квадратных километров. В реальности новое море займет площадь в восемь тысяч квадратных километров. А пять тысяч квадратных километров в виде островов будут возвышаться над его поверхностью после затопления Эль-Гарсы и Мельгира. В центре Мельгира возникнет своего рода архипелаг, состоящий из двух больших островов. Оба шотта, которые предполагалось затопить, включали в себя несколько оазисов с полями и рощами финиковых пальм. Поэтому эти земли полагалось выкупить у их владельцев. По мнению Рудера, на компенсацию[117] хватило бы пяти миллионов франков[118].

Среди оазисов Мельгира был один, небольшой по площади, всего около четырех квадратных километров, но весьма богатый финиковыми пальмами, приносящими плоды отменного качества. Эти финики пользовались большим спросом на рынках поселений по окраинам Джерида. Назывался оазис — Зенфиг.

В тени пальм Зенфига укрывалась от палящего солнца стоянка одного из племен туарегов. От трехсот до четырехсот наиболее беспокойных сынов Сахары населяли этот оазис, который, впрочем, вскоре должен был превратиться в прибрежный район. В центре оазиса и на его окраинах находились возделанные поля и пастбища. Они обеспечивали продовольствием людей и кормом домашних животных. Надо сказать, что жители Зенфига очень редко общались с обитателями других оазисов провинции Константина. А караваны избегали, насколько это было возможным, проходить вблизи Зенфига, поскольку не раз банды туарегов нападали на них в окрестностях Мельгира.

К тому же добраться до оазиса было непросто. Вокруг Зенфига простирались зыбучие пески[119], в которых увязали верблюды и лошади. Лишь местные жители знали несколько потайных тропок, по которым можно было спокойно миновать опасные места. Местность эта станет вполне доступной только тогда, когда воды покроют ее. Именно поэтому туареги и не желали, чтобы такое случилось. Здесь, в Зенфиге, находился очаг самого активного сопротивления строительству Сахарского моря. Отсюда постоянно звучали призывы к «священной войне» против чужеземцев.

Надо сказать, что среди других племен Джерида обитатели Зенфига были наиболее влиятельными и неуязвимыми. Ведь они могли в любое время наносить удары и укрываться от ответных в своем недоступном оазисе. Но в тот день, когда воды Малого Сирта затопят шотт, превратив Зенфиг в центральный остров Мельгира, разбойникам придет конец.

Заметим еще, что именно в этом оазисе раса туарегов сохранилась в первозданной чистоте. Обычаи и привычки, вырабатывавшиеся веками, не были подвержены влиянию извне. Отличаются туареги Зенфига и внешним видом. Мужчины выделяются своими серьезными лицами, гордой осанкой, полной достоинства. Каждый из них носит браслет из кожи зеленой змеи. По поверьям туарегов, это украшение придает руке большую силу. Бурный темперамент делает их отчаянно смелыми, презирающими смерть. С веками почти не изменилась и их одежда. Как и много лет назад, мужчины носят рубашки из суданского хлопка белого или голубого цветов. Такие рубашки именуются «гондура». Шаровары, затянутые на щиколотках, кожаные сандалии, тюрбан, сооруженный из крученого платка, из-под которого свешивается вуаль[120], прикрывающая нижнюю часть лица от пыли, — таков портрет типичного туарега из Зенфига. Ну, а женщины — редкой красоты: голубоглазые, с густыми бровями, длинными ресницами! Они никогда не прикрывают лицо, если рядом нет незнакомцев. Вопреки заветам Корана, в туарегской семье многоженство не принято.

Словом, в этой части Мельгира туареги оставались обособленным племенем, избегавшим смешения с другими кочевниками. Если вожди со своими соплеменниками и покидали пределы оазиса, то только для того, чтобы ограбить проходящий караван или совершить набег на соперничающий оазис. Свои вылазки они совершали в пределах от Нижнего Туниса до окрестностей Габеса.

Военные власти не раз пытались пресечь разбой, организовывали целые экспедиции против грабителей. Но те при первой же опасности, подобно призракам, исчезали в просторах пустыни.

В повседневной жизни, как рассказывают исследователи, туарег очень скромен; он не потребляет в пищу ни рыбы, ни дичи, лишь в небольших количествах ест мясо. Довольствуется фигами, финиками, персиками, мучными и молочными продуктами, яйцами. Поэтому и не нуждается в слугах, выполняющих тяжелую работу. Вообще, туарег испытывает презрение ко всякому труду. Поэтому активная работа по созданию Сахарского моря вызывала у них фанатическую ненависть. К тому же туареги очень суеверны. Они почитают и опасаются всякого рода духов, не оплакивают покойников, боясь их воскрешения. И в семьях имя умершего исчезает вместе с ним.

Вот так, в нескольких чертах можно описать племя Зенфига, к которому принадлежал Хаджар. Его семья, весьма могущественная и влиятельная среди соплеменников, имела не меньшее влияние и на другие племена Сахары. Мать Хаджара — Джамма — была в большом почете у туарегов наряду с сыном. А у женщин Зенфига это чувство доходило до обожания. Они также разделяли ее ненависть ко всему иностранному. Заметим, что женщины этого племени были образованнее своих мужей и братьев. В школах они изучали грамматику и письмо, в то время как мужчины едва умели читать.