Kizumonogatari - Исин Нисио

Я спец по растениям.

Поскольку я каждый день думал, что хочу стать овощем.

Естественно, я никогда не думал, что хочу стать монстром, но, несомненно, все обернулось именно так.

Я думал, что даже если мы оба являемся вампирами, я не смогу делать то, что делал Драматург, но Ошино меня разубедил.

– Ты можешь бегать по стенам, ты можешь прыгать на 20 метров.

Потом он сказал:

– Ты в состоянии, по крайней мере, трансформировать свое тело, это ведь то же самое. Крабы роют норы, заменяющие им панцирь, тебе же нет необходимости держаться за образ человеческого тела. Это будет совершенно неожиданный для Палача трюк, ведь он считает тебя новичком. Следовательно, сформируй в своем сознании форму, отличающуюся от человеческой, и измени внешний вид своего тела.

«Для меня это невозможно», – ответил я.

Но Ошино сказал следующее.

– Значит, ты просто бросишь старосту-тян?

…

Ты такой раздражающий парень.

Мои руки изменились, но они не превратились в длинные мечи, а скорее напоминали большие деревья, словно тысячелетние деревья на одиноком острове. Они разветвились, пока росли. Кроме того, каждая из ветвей подчинялась моим мыслям, и я мог сгибать их, как хочу.

Толкнуть Палача в грудь.

Схватить руку Палача.

Я даже смог освободить Ханекаву.

Выходящим за рамки обычного.

Это, несомненно, несвойственно человеку.

Я отбросил свою человеческую сущность.

В конце концов, я думал, что не смогу имитировать Драматурга, поскольку я все еще не отбросил человечность, точнее говоря, потому что я не утратил присущий людям здравый смысл.

Для меня, желающего снова стать человеком, это было то, что я не в состоянии сделать.

Так я думал.

Я не мог представить себя кем-то кроме человека.

Однако я очень заблуждался. В конце концов, это было всего лишь заблуждение.

Потому что я уже монстр.

Точно также я вдавил Палача в спортплощадку, обездвижил и заставил заткнуться. Я не знаю, были ли это слова Бога, но я больше не хотел ничего от него слышать, поэтому я связал ему рот побегом и заставил его потерять сознание.

Разумеется, я не хотел убивать его, я был совершенно спокоен.

Я должен вернуть руки Киссшот, кроме того, я смог сделать такую ужасную вещь, лишь благодаря тебе.

Благодаря тебе.

Я подумал, что смирюсь с этим, если не смогу снова стать человеком.

– Уфф…

Я восстановил свои руки.

Они немедленно вернули себе первоначальную форму.

Я не воскрешал их в памяти или что-то вроде того – это же были руки, на которые я смотрел все 17 лет. Мне нужно было лишь вспомнить их. Меня терзала неприятная мысль, что это не сработает, и в худшем случае мне бы пришлось отрубить свои руки. Поскольку это не понадобилось, я почувствовал облегчение.

Я притянул Ханекаву к себе.

– Ханекава, с тобой все в порядке?

Обнимая Ханекаву, я посмотрел на ее шею. Следы от пальцев, к сожалению, остались видны, но внутреннего кровотечения не было. Значит, синяки вскоре исчезнут. Похоже, с ней больше ничего не случилось.

Я рад…

Я очень был рад.

Прямо сейчас я был так счастлив, как никогда прежде.

– Ах, эм-м, Арараги-кун.

Ханекава резко толкнула меня в грудь. Я не понял, что она пыталась сделать, но, похоже, она хотела отойти от меня.

– От-отпусти меня.

– Ах… конечно.

Я разжал свои руки, и Ханекава отбежала от меня.

На некоторое расстояние.

– Эм-м… Х-Ханекава…

– С-спасибо тебе, Арараги-кун, – произнесла Ханекава тихим голосом, не смотря в мою сторону. – Н-но, гм, не подходи ближе. Н-не ходи сюда. Я имела в виду, не прикасайся ко мне.

– Э-э?…

Неужели… она боится меня?

Потому что была втянута в это?

Потому что она была на пороге смерти?

Или из-за того, что мои трансформированные руки ужаснули ее?

Я, отбросивший человеческую сущность, настолько страшен?

Настолько, что я…

– О нет, совсем не поэтому, – заволновалась Ханекава.

Придерживая край своей измятой юбки, она произнесла:

– Сейчас на мне нет трусиков.

014

Следующий день, 6-е апреля.

Светлое время суток.

Другими словами, для вампиров наступила ночь, поэтому мы с Киссшот как обычно спали в комнате с заколоченными окнами на втором этаже школы.

Меня разбудили.

Это был Ошино Меме, который прошлой ночью так и не вернулся сюда, да и вообще он старался не показываться мне на глаза. Куда же делись его вчерашние хорошие манеры?

Он легкомысленно засмеялся с несерьезным выражением лица:

– Доброе утро, Арараги-кун.

– Я ужасно хочу спать…

– Просто подойди сюда.

Пока я безуспешно пытался продрать глаза, Ошино вытащил меня в коридор. Во время всей этой суматохи Киссшот продолжала спать без задних ног, даже не повернувшись во сне.

Такая спокойная девушка.

Возможно, она даже не знает, что такое беспокойство.

– В чем дело, Ошино?

– Нет, мы все еще в коридоре… Хотя Хеартандерблейд вряд ли проснется, но перестраховаться не помешает. Пойдем на четвертый этаж.

– Четвертый этаж…

Несмотря на всю свою сонливость, я его понял.

– Там окна открыты. На меня же попадет солнце.

– Все в порядке. Сегодня дождливая погода.

– Дождь?

Серьезно?

Если подумать, за эти дни осадков не было.

Вспоминая момент своего обращения в вампира, это первый дождь с начала весенних каникул.

Вообще-то, дождь мог идти и в то время, пока я спал по 12 часов в светлое время суток, но поскольку я не смотрел прогноз погоды, точно сказать не мог.

– Так что расслабься. Хотя, с твоей способностью к исцелению, даже если на тебя попадет случайный луч солнца, ты вряд ли умрешь на месте, верно?

– Скажи это после того, как испытаешь на себе испарение собственного тела.

– Пошли.

Ошино бодро потопал по лестнице. Я осторожно последовал за ним. Видимо, класс не имел значения, так как Ошино выбрал ближайшую дверь.

Открыв дверь со сломанной ручкой, мы вошли в комнату, в которой был полный бардак.

Он неудачливый парень.

– Хии-хоо.

Однако, словно его это не особо волновало, он ловко достал себе стул и сел на него задом наперед.

Я сделал то же самое.

Я просто попытался отчасти подражать ему.

– Это…

Я указал на дорожную сумку, которую Ошино держал в своей руке.

Наконец-то я совершенно проснулся.

В этой сумке раньше приносили левую и правую ноги Киссшот.

Значит…

– Ага, – кивнул Ошино. – Ты правильно подумал. Внутри находятся руки Хеартандерблейд.

– Ясно…

Я глубоко вдохнул и почувствовал облегчение.

Ошино все не возвращался и я начал волноваться, что Палач передумал отдавать нам руки.

Беззаботным тоном Киссшот произнесла:

– Уже утро. Не пора ли нам поспать?

И заснула.

Она спокойная девушка, возможно, она даже не знает, что такое беспокойство.

Или, возможно, это я слишком трясусь.

Но мы ведь говорим о Палаче, который назвал Драматурга и Эпизода, вернувших согласно договору левую и правую ноги, «честными до неприличия». Поэтому он мог запросто отказаться от своих слов.

Я очень беспокоился, но мне только и оставалось, что доверить это дело Ошино, но…

– Ум? Ах, я знаю, что ты хочешь сказать, – произнес он. – Ты хочешь сказать, что Палач сдержал свое слово, верно?

– Ну, если говорить начистоту, я думал об этом.

– Это мой шанс показать свои способности. Это посреднический сервис, видишь ли. Хотя Палач на самом деле не собирался возвращать их.

– Как я и думал.

– Он затаил огромную злобу, я так думаю. Потому что в случае Палача, он действовал исходя из своих убеждений.

– Убеждения.

Я вспомнил.

Он столько раз выражал это словами.

– Наверное, это просто был защитный рефлекс.

– У каждого человека свое понимание справедливости. Ты не должен просто игнорировать других людей, поэтому для тебя он был злодеем. Да и какая разница, как мы к нему относимся, цель достигнута.

Он бросил дорожную сумку передо мной.

Грубое обращение.

– Он вернул их

– Но очень этого не хотел.

– Поэтому мне пришлось убедить его.

– Каким образом ты убедил его? Он же фанатик. Хоть он и не является монахом, с моей точки зрения он самый настоящий фанатик. Разве возвращение конечностей вампира для него не является предательством веры?

– Следовательно, он должен быть человеком, который понимает тебя, если ты поговоришь с ним. Ведь этот парень – профи.

– Профи.

– Именно, профессионал.

Возможно, мой допрос стал слишком грубым, потому что Ошино закончил дискуссию:

– Если конкретно, я рассказал ему о том, что как только ты закончишь собирать конечности Хеартандерблейд, ты хочешь снова стать человеком. И что Хеартандерблейд не возражает.

– Другими словами, Палач отступил ради меня?…

– Наверное, так и есть.

Ошино тщательно подобрал слова.