Часовщик - Пётр Макаров

‑ Пять? Да совесть‑то у тебя есть, Олег?

‑ А ты сам, Мирон Дмитрич, со мной после сбора езжай, да глянь ‑ сколько на мельнице думать, да подгонять надо! И обычную‑то строить непросто, а уж с водобойным колесом, коли где просчитаешься ‑ и будет не работа, а сплошные починки!

‑ Оно, конечно, верно, но пятть рублей ‑ это ж какие деньги!

‑ Это еще для своих цена. С тех, кто с нами в ссыпную не вошел ‑ семь, а то и восемь, моя голова дорого стоит. Да не жмись ты, Мирон. На год позже деньги отдашь, без лихвы. И, коли твой мельник интерес имеет ‑ так накинь ему год‑другой, или пусть несколько лет тебе вдвое платит.

‑ Тут уж, Олег, я сам разберусь, как со своим холопом управиться.

‑ Да избави господи, и не думал тебя учить! Мое дело ‑ техника, да добрых воев на службу выставить.

‑ Что за технитика?

‑ Техника. Летом одного монаха в городе встретил, попросил благословения на задумки свои. Вот, когда ему за пивом мысли свои объяснял, от него и услышал. Святой человек, аж из самого Иерусалима в Новгород возвращался. Он и объяснил, мол, в Царьграде греки так всякие хитрые вещи зовут, купно, что часы, что мельницы.

‑ А‑а, вон оно как. Я уж думал, ты заклятье какое творишь.

‑ Нет, волшбой не грешу. Кстати, вон Стефан уже показываться выехал, и остальная братчина вся показалась.

‑ И то верно, поедем пиво пить!

Глава 10

На сборе мне назначили в дозор идти. Ни возражать, ни отмазываться не стал ‑ ППС‑ная служба ничего, кроме отвращения, не вызывала. Конечно, шансов выжить немного больше, и можно отлучаться домой, если договориться. Но ‑ тогда кто‑то другой будет подставлять шею вместо меня. Те же Стефан, Семен, да так ли важно, кто? В любом случае, у меня просто больше шансов выжить, за счет более качественной брони и лучшего коня. Да, я тяжелее, и за счет выносливости более легкий всадник мог бы уйти в ситуации, когда мне наверняка придется драться. Но излишне ретивую погоню можно подержать на расстоянии, с помощью лука ‑ а многие ли в ополчении стреляют как Агафий, или хотя бы как я? И как потом смотреть в глаза тем, кто рисковал вместо тебя? По молодости, в той еще жизни, я не пошел в армию пиджаком, посчитав, что терять два года, едва закончив институт, значит потерять половину набранных опыта и знаний. Возможно, даже был прав ‑ всё же моему однокурснику, который отслужил два года "пиджаком", пришлось еще год‑полтора восстанавливаться и вспоминать. Но ‑ в двадцать пять я вполне уже был "морально готов" пойти служить. И до самого "провала" неловко было смотреть в глаза отслужившим. Так что здесь уворачиваться от службы не стал. Поболтался одно лето, и хватит ‑ тем более что халявное время, в итоге, не принесло толку ‑ что наработал, то, считай, и потерял при переводе.

Посиделки у костра здесь заменяют, считай, все виды СМИ, кроме официальных правительственных изданий ‑ тех, в которых законы и указы печатают. Порой, правда, рассказчики привирают для красного словца ‑ но стоит ли их судить, если в "мое" время господа свободные журналисты не только не разбирались, как правило, в предмете, а еще и раздували из мухи слона? Да и вранья было немало ‑ откровенного вранья, даже не передергивания фактов.

‑ Так скажи, Олег Тимофеевич, разве не грешно волшбой заниматься? Или то, чему нас учишь ‑ не волшба?

‑ Какая ж это волшба? Разве мы зелья варим, или погоду заклинаем? Ну будешь ты чуять, куда попадешь из лука ‑ но и только.

‑ Так ведь пять чувств человеку даны ведь.

‑ Какому человеку? И кто сказал, что только пять?

‑ Так Писание Святое...

‑ Писание? А скажи мне, Иван, кто в Писании первым кузнецом назван? Кто первым железо отковал, кто медь отлил?

Конечно, Ивана понять можно ‑ и хочется стрельбе и бою учиться, и страшно ‑ всё же, религиозных запретов здесь хватает. "И хочется, и колется, и мамка не велит".

‑ Не помню.

‑ А я вот специально искал ‑ и пока не нашел. Но кто‑то ведь был первым? Адам‑то с Евой по саду райскому нагишом ходили, какое уж там железо, так?

‑ Тувалкаин кузнецом был. Хотя, говаривают, еще от Каина мастерство пошло. ‑ Стефан встрял совершенно в неудобный момент. Не силен я в этом самом Писании, если с местными сравнить. Иной так говорит ‑ не поймешь, молится, проповедь читает, или, например, дорогу у тебя спрашивает.

‑ Как же это я проглядел‑то...

‑ А ты, Олег, не проглядывай, а читай да учи.

‑ Прав ты, Стефан, и пример я дурной привел. Но, вот как Гедеон Ваалов жертвенник рушил? Рабов‑то он взял, да не руками же непотребство то рушили?

‑ Ну, не знаю, наверное, так. Хотя, может, не нашел ты просто?

‑ Может, и не нашел. Но искал, хотя уж Книгу Судей‑то прочел. И знаешь, что подумал? Ведь оба Завета ‑ история одного народа, небольшого. И было, верно, немало такого, что в книги не вписано. Ежели Гедеон, скажем, кирку брал, так её впору на алтаре держать, или как там у иудеев заведено? Считай, орудье, коим волю господню праведник Его исполнил. Не так?

‑ Похоже, так.

‑ А тогда скажи мне, Ваня, с чего ты взял, что славянская вера старая ‑ неправой была? Ведь сказано, сходили ангелы к дщерям человеческим, а разве не господь породил и ангелов, и архангелов, и серафимов? И рождались от них...

‑ Не может правой быть вера, когда на алтаре кровь льется!

‑ Вот и молодец, сам, считай и ответил. Скажи мне, как из веры Христовой выросла такая, что любую хоть сколь красивую бабу на костер тащит, да винит в том, что она красу у других ворует?

‑ Так латиняне ж, еретики...

‑ Вот то‑то и оно. Апостол Петр сам им проповедовал. И всё равно извратили веру, такие непотребства творят ‑ жуть берет!

‑ Говорю, еретики, что с них взять!

‑ Да разве я спорю? Только корень‑то у веры истинный, так? От Христа ведь идет?

‑ Ну...да.

‑ Вот и со старой верой то же было, мне кажется. Сначала истинной была, правильной. Потом начали жрецы, из корысти, да чтоб свое место в племени поднять, и кровавые жертвы приносить. Поначалу скот, затем и до людей дошло. И стала не вера русская, а непотребство кровавое. Ты, кстати, на Масленицу ведь рядишься?

‑ Отчего не рядиться? Старый праздник, зимы проводы.

‑ Истинно старый, до Владимира‑крестителя еще так зиму провожали. Языческий праздник‑то.

Иван, бедняга, застыл с открытым ртом. Как, всё же, легко здесь запутать даже и истинного христианина! Искренне верующего, честного ‑ но простого человека, не священника, не помещика ‑ у них есть время Писание от корки до корки выучить, тот же Стефан вон меня как отбрил. Со Стефаном надо бы уже один на один поработать. Кстати, удивительно, но грамотных здесь хватает, мужское население ‑ чуть ли не половина. С учетом последующих реформ Ивана IV, мне кажется, что необходимость ликбеза послереволюционного вызвана именно Мировой и Гражданской войнами, а не общей безграмотностью народа до них. С четырнадцатого года до двадцать первого ‑ как раз семь лет получается, время обучения в старой "средней" школе. Вот и пришлось красным в завоеванной стране разворачивать борьбу с безграмотностью. Глупо отрицать их заслуги ‑ но и товарищи революционеры приложили руку к созданию ситуации, с которой потом боролись. Именно революцией, красным террором ‑ семейные предания‑то и история сохранились, отнюдь не такие сусально‑кристальные, как школьная версия истории.

‑ Чего ты молчишь‑то? Не языческий праздник? Так назови мне христианские проводы зимы у, хотя бы, греков? Да не ройся в памяти, облегчу тебе душу ‑ церковь в славянском язычестве предчувствие христианства нашла.

‑ Да как же... ведь отроду праздновали...

‑ И верно, от Р о д а и празднуем. От старого, единого бога, веру в которого до того извратили, что пришлось не чистить, а огнем и мечом искоренять!

‑ Так сейчас‑то ты сам, Олег, себе поперек речешь! Ежели извратили старую веру, так христианская‑то ‑ правильная! ‑ это уже Стефан, давно дожевавший кашу, встревает. Не надо бы такие разговоры прилюдно вести ‑ но никуда не деться, Иван затеял спор именно сейчас, при Стефане.

‑ А кто тебе сказал, что и наши священники не искажают? Мне монах один, что с самого Иерусалима возвращался, рек ‑ греки сейчас троеперстно крестятся, а мы двоеперстно. И кто прав, а кто извратил ‑ мы, аль греки, от которых мы веру и приняли?

‑ Что затихли? Василий и Савва ухмыляются потихоньку, с ними подобные разговоры давно были. Право, прям студенты, глядящие на младшеклассников, впервые столкнувшихся с новой задачей.

‑ Так что, кто прав‑то?

‑ Я так мыслю, мы правы. Греки‑то и сами ране так крестились, потом, видать, затмение на них нашло. ‑ Стефан опять, умный ты наш!

‑ А может, они где истинную, старую книгу откопали, да и поправились?

‑ Что же, Русь крестили неверно?

‑ Того не ведаю. Сам, было дело, искал ответ. Хотите ‑ скажу, к чему пришел, хотите ‑ как вернемся, бегите в храм божий, доносите на тех, кто своим умом жить пытается. Будет три костра в Туле, к радости тех, кто думать не хочет.