Правила игры - Олег Егоров

Матвей Семенович подобрал меня в назначенный час. Выглядел он, как всегда, бодрым и свежим. Маневрируя в потоке, он погнал свой автомобиль по Садовому кольцу.

— А сколько вам лет, Матвей Семеныч? — Мой вопрос заставил его задуматься, как если бы он не помнил даты собственного рождения.

— В общей сложности шестьдесят два, — насчитал Проявитель. — Это имеет отношение к нашей операции?

— Вовсе не имеет, — объяснился я. — Просто любопытно, как вы держитесь всегда молодцом.

— Возраст человека, Саша, — загадочно отвечал Проявитель, — измеряется пружинками: сколько растянулось и сколько лопнуло. Вы меня понимаете?

— Очень стремлюсь.

Машина миновала посольство сверхдержавы, и, взяв правее, Матвей Семенович вывернул на Поварскую. С четной стороны улицы мелькнуло кафе «Литератор», отмеченное вывеской с двумя литераторами в цилиндрах, едущими на бескрылых своих тяжеловозах. С нечетной — пронеслась «Летучая мышь». Тут же в погоню припустил Институт мировой литературы во главе с изваянием писателя Горького, похожим на батьку Махно с клееными усами. С четной — дунула академия Гнесиных, с нечетной — промчался Верховный суд… Ну все было на Поварской. Даже ЧОП «Близнецы» за неприметной аркой, опять же по четной стороне.

Выключив мотор за полдома до цели, Проявитель, как опытный уже разведчик, без единого слова хладнокровно взялся за свежий выпуск газеты «Спорт-экспресс». А я вошел в арку.

Убранная металлом дверь с камерой внешнего обзора над ней имела при себе звонок, каковым я и воспользовался, не отдаваясь сомнениям.

— Вы к кому? — оживилось переговорное устройство.

— К Галембе. — Я был по-военному краток.

— Как вас представить? — через паузу.

— Березовский, — отозвался я в прежнем режиме.

Пауза удлинилась секунд до тридцати.

— Какой Березовский? — продолжил допытываться механический голос.

— Владелец заводов, газет, пароходов! — Теряя терпение, я зло посмотрел в объектив телекамеры.

Теперь пауза растянулась минуты на полторы. Но в конце концов раздался щелчок и я был допущен во внутренние покои.

Дежурный агент-привратник поменял мой паспорт на пластиковую карточку агентства, и я проследовал в указанный кабинет. Он был с четной стороны.

— Чем могу?.. — в деловом и уважительном тоне встретил меня, привставая, Галемба.

Не спеша с ответом, я для начала присмотрелся к обстановке. Обстановка также была деловая и уважительная: мягкая мебель и щедрое оборудование вплоть до кондиционера свидетельствовали о процветании охранного бизнеса.

— Вы родственник? — обтекаемо поинтересовался Галемба, наблюдая за мной из-за низенькой баррикады справочников, телефонов, ноутбука и дальнейших достижений современной канцелярии.

— Скорее всего! — не вдаваясь в подробности, я перехватил инициативу. — А это ваша дражайшая половина?! Очень! Очень достойная дама! Завидую вам доброй завистью!

Цветной фотоснимок топ-модели Синди Кроуфорд, за спиной которой возвышался Галемба, занимал на стене почетную позицию, сразу давая понять всякому визитеру, что здесь охраняют не только дорогих москвичей, но и не менее дорогих гостей столицы.

— Я не женат, — поскучнел Галемба.

— Так и думал! — обрадовался я. — Так и предполагал, что между нами пропасть общего! Даже еще более, чем вы сами себе вообразили!

Я уже чувствовал, что хозяина кабинета мое присутствие начинает порядочно нервировать, но этого мне и было надобно.

— А знаете, я ведь прежде у частных сыщиков-то и не бывал! — прохаживаясь вдоль стеллажей, заполненных в алфавитном порядке картонными папками с яркими литерами на корешках, восхищался я. — Все-то мне в новинку! Все на удивление! Точно другую вселенную себе открываешь!

Галемба безмолвно следил за мной злобными, покрасневшими от бессонницы глазками.

— Думал, увижу, знаете, эдакого Шерлока Холмса! — Я снял с полки скоросшиватель, помеченный буквой «У». — С трубкой эдакой, в кресле у камина! Мэтра в некотором роде! Со скрипкой Страдивариуса, а то и самого Гварнери! Перебирает он струны эдак небрежно, и в голове его роятся такие дедуктивные мысли, знаете! «Если, — мыслит он, — у этого типа галстука нет, значит, служит он в «Дека-Банке» охранником, а если поверх того еще и пальто снаружи расстегнуто, значит, и есть он самый шельмец Угаров!»

— Что вам угодно?! — хрипло спросил детектив, раскидываясь на стуле.

— А хочу я, сударь мой, знать, какого рожна вам надобно от указанного заштатного мещанина Угарова, за коим вы носитесь по весям и городам с доселе невиданной прытью! — Из меня продолжал сыпаться почтмейстерский стиль, но тут уж не попишешь: вторичность — результат моего образования.

Вернув папку в пустое гнездо, я выдвинулся к окну и опустил жалюзи.

— Я не киллер! — Галемба задвигал ящиками стола. — Мое дело определить местонахождение объекта! И проследить его связи. А как поступает клиент с информацией — дело его! Я вас даже в лицо не знаю! Так что давайте на этом и простимся! Меня работа ждет!

В подтверждение он вывалил на стол кипу донесений.

— Подождет, — сказал я жестко. — А вот я вряд ли стану.

— Вы мне угрожаете?! — поднял он брови.

— Очень! — Вставив в рот сигарету, я полыхнул зажигалкой. — Позвольте-ка полюбопытствовать: нет ли у вас братца где-нибудь на Гороховой в каком-нибудь городе Петрограде?!

— Двоюродный. — Галемба вытер лоб носовым платком.

Подойдя к простенку между окнами, я снял с крючка латунную рамку со старой выцветшей фотографией под стеклом. Любительская камера запечатлела на ней счастливых мальчиков-близнецов. Подростки в одинаковых полосатых плавках, радостно улыбаясь, держали свежепойманного карпа фунтов на шесть.

— Жили-были два брата. — Я издалека показал Галембе фотоснимок. — Один — родной, а другой — двоюродный.

Детектив закашлялся, будто в горле у него застряла рыбная кость сорокалетней давности и теперь только он спохватился.

— Славный улов! — одобрил я братьев. — С таким-то адвокатом, верно, мамка все колы вам простила!

— Ты чего меня разводишь?! — нарочито грубо крикнул вдруг частный сыщик. — Делай отсюда движение, пока тебя вперед ногами не выкинули!

— Вы, сударь, коли я не ослышался, холостяк. — Повесив на место семейную реликвию, я подошел к нему вплотную. — Узами Гименея не связаны, и разводить мне вас не с кем. Зато братец вам дорог больше сочиненной супруги. Не так ли?

Он присмирел и насторожился.

— Потому слушайте меня внимательно, — продолжал я. — Прямо здесь и сейчас я желаю знать: кто стоит за вашим заданием? Савинов? Маевский? Рогожин? Кто?!

— Рогожин! — Галемба сглотнул и тяжело задышал, раздувая ноздри, словно орловец после заезда.

— Полноте! — огорчился я. — Что мы с вами вокруг да около?! Вы что? С Аркадием Петровичем не знакомы? Уверяю вас, Галемба, я очень серьезен!

— Маевский, — сник детектив. — Рогожин в «Третьем полюсе» номинальная фигура. Хоть и с правом подписи. Зиц-председатель, как говорят. Зятю своему Аркадий Петрович доверяет презентации проводить да на официальных приемах раздуваться. Ну и штат формально в его подчинении. Но все связи и деньги — Маевского. Маевский — страшный человек. Я давно на него работаю. Зря ты на него хвост поднял.

— Господь с вами! — усмехнулся я. — Мне ведь терять-то и нечего! Да и гуляю я сам по себе. Страшнее кошки зверя нет, так что вы меня теперь лучше бойтесь.

Галемба сунулся в боковой карман и в следующее мгновение был распят на полу.

— Пусти! — захрипел он, дергаясь. — Там аэрозольный баллончик! От астмы! Да не ношу я оружия!

— Зато я ношу, — соврал я на всякий случай, выпуская его заломленную кисть. — И владею им, как вы знаете, прилично:

— Ну и что дальше?! — угрюмо спросил Галемба, возвращаясь за стол.

— Дальше?! Дальше мы крепко надеемся на ваше благоразумие. — Присаживаясь рядом, я взялся перечислять: — Нас все интересует: пароли, явки, адрес подпольной типографии…

— Какой еще типографии?! — буркнул он.

— Это так, к слову, — пояснил я. — Давай пиши домашние координаты Маевского и всех его присных. Офисы, загородные особняки, виллы на побережье Кавказа или где они там. И учти: я так и так узнаю. Вопрос времени. А если выясню, что ты от волнения хоть единую циферку перепутал в телефонных номерах, рассержусь. А рассердившись, съезжу еще разок в Санкт-Петербург и вышибу дерьмо из твоего братца. Он мне еще за поход на улицу Рубинштейна не отчитался.

Когда Галемба закончил скрипеть мозгами и чернильным «паркером», я попросил его нижайше сопроводить меня до выхода.

— Чтобы лишней крови не случилось, — пояснил я детективу.

— Ну, как все прошло?! — поинтересовался Матвей Семенович, откладывая газету.