Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Будь у девушки любое другое оружие, преимущество оказалось бы не на стороне Шеня, ведь его коньком всегда и по сей день был ближний бой, в котором тело старика казалось недосягаемым для ударов кулаками или тупым предметом вроде рапиры, имеющей минимум заострений на протяжении лезвия. Солен в свою очередь, осознав, что дотянутся до противника тщетно, внезапно выхватила из-за спины барабанный пистолет, а следом за этим в гуще событий прозвучали сразу четыре громких выстрела, которые сложно было не расслышать среди глухих хлопков гвардейских винтовок.
Стоило слегка отступить в процессе сражения, как перед лицом девушки показалась весьма ошеломительная картина — три пули оказались крепко зажаты между пальцами правой руки Иня, словно тот вовремя отреагировал и сумел поймать их прямо в полете, однако четвертой нигде не было видно, и лишь после довольной ухмылки старика та показалась прямо между зубов.
— Что ж, — демонстративно выплюнув пулю и сбросив остальные на землю, заговорил Инь, — моя очередь.
Сразу после своих слов, Шень бросился вперед и начал шквал необычно размашистых для человеческих рук атак, практически моментально дотянувшись до правой кисти девушки и выбив из нее пистолет. Блокировать это казалось невозможным, ведь на таком близком расстоянии изгибаться для прямого удара было крайне сложно, к тому же приходилось брать во внимание все движения противника, чтобы не подставиться. Так продолжалось, наверное, на протяжении минуты, пока Солен не увернулась от очередного удара пальцами, встав вполоборота, после чего девушка смогла ответить прямым ударом локтя в лицо и последующей прямой атакой рапирой, однако Инь сумел вовремя отскочить в сторону.
— А ты выросла, девочка, — усмехнулся старик, протирая рукой пот под носом.
— Как и ты, старик, — согласно кивнула Солен. — Совсем не похож на себя прежнего в рамках боя.
— Знаешь, Солен, — столь же довольно собой улыбнулся Шень. — Меня не просто так называют «парализующий» Инь. Многие в народе знают о технике «одного пальца», удар которым способен лишить жертву возможности двигаться, но немногие знают о «двух пальцах», удар которыми разрывает сердце — тебе предстоит испытать его на себе.
— Звучит интересно, — усмехнулась Солен. — Давай.
Ответ, очевидно, поставил старика в ступор, ведь он ожидал иной реакции, однако, не став питать надежд на вымаливание пощады и тонну извинений, Инь вновь перешел в наступление. Пусть он и до этого атаковал двумя пальцами, теперь эти движения обрели новый подтекст, ведь никому доподлинно не было известно, каким образом производится удар, отчего Солен оставалось лишь подставляться под минимум атак, как она делала и до этого, будучи взаимно недосягаемой для рук Шеня.
Так завязался бой, в рамках которого противники то ли дело обменивали разными взмахами, постоянно промахиваясь и блокируя встречные угрозы. Этот бой можно было назвать «глухим», ведь на всем его протяжении из чего-то громкого прозвучали лишь выстрелы, а теперь, когда прочих источников шума не осталось, соприкосновения лезвия рапиры и пальцев уже не могли привлечь к себе внимание даже в ночной глуши.
В какой-то момент Солен сменила тактику на режущие атаки. Пускай они были не так эффективны в сравнении с идеей использования рапиры по назначению, но выхода не оставалось, ведь иначе противника не задеть, а так хотя бы царапину оставить можно. Тактика казалась рациональной, однако, судя по всему, Инь именно этого и добивался. По мере сражения блокирующие движения руками сменились постоянными уворотами и уходами из-под взмахов рапирой, и один такой момент стал в бою переломным. Сделав очередной взмах, Солен попыталась достигнуть головы Шеня, но тот резко пригнулся и столь же внезапно устремил пальцы навстречу девушки.
— «Копье Инь», — глухо, но отчетливо прозвучало в потоке окружающего шума.
В эту же секунду указательный и средний палец старика молниеносно столкнулись с телом девушки, задев ее в области сердца прямо под нижним из ребер, словно проникающая атака, призванная минуть все преграды на пути к мягкому жизненно важному органу. Это и была та самая техника «двух пальцев», после применения которой у жертвы не остается ни шанса выжить, и Солен неумолимо оказалась на последней тропе смертных.
Едва атака состоялась, Инь замер на месте и широко улыбнулся, выдав нелепый смешок удовлетворения результатом, ожидая последующих предсмертных кряхтений девушки. Секунды шли, к разуму старика постепенно подкрадывалось злорадствие, однако ожидаемого результата не следовало, пока Шень не ощутил на воротнике своего кимоно за спиной крепкую хватку руки. Неожиданно для ожидаемого победителя тело легко поддалось прилагаемой к нему силе, а затем оказалось отброшенным в сторону ловким взмахом руки, что мгновенно повергло того в шок.
Тяжело приземлившись, Инь тотчас перекатился и поднялся на ноги, устремив взгляд в сторону Солен, которая лишь стояла на месте в застывшем состоянии, слегка склонив голову к земле. На ее лице растекалась широкая и взбудораженная улыбка, словно этот удар пробудил внутри таящиеся многие годы чувства. На секунду можно было подумать, что техника не состоялась и что-то пошло не так, но внезапно из рук Юстиции выпала ее рапира, которую она все это время крепко держала в руках.
— Какой славный день! — чуть громче, чем обычно, произнесла Солен, все еще глядя в пол, и фраза эта казалось из разряда последних в жизни людей.
— Хах, теперь ты чувствуешь? — наконец с лица старика спали сомнения, и улыбка снова мелькнула. — Сначала у тебя учащается дыхание, потом следует резкая боль в груди и уже через считанные секунды ты падаешь замертво, отхаркиваясь кровью. Считай этот удар искуплением за свои грехи, Солен Клерико.
В ответ на слова старика девушка лишь глухо рассмеялась, стоя в той же позе, пока внезапно не выпрямилась, взглянув на противника так пристально, как ослабевший человек не смог бы.
— Ты так и не понял, Инь Шень, — все больше расплываясь в широкой улыбке, заговорила Солен. — Я бессердечная!
Следующая картина оказалась настолько шокирующей, что у Иня невольно отвисла челюсть, ведь никогда ранее в своей жизни он ничего такого не видел, да и подумать не мог, что правда окажется настолько запрятана в глубине, что
