Волкодав - Мария Васильевна Семенова

Уже перешагивая порог, Эврих всё-таки не выдержал.

– Не жри в два горла, Ретилл, – сказал он. – Не ровен час, подавишься.

Волкодав поморщился и незаметным тычком выпихнул арранта наружу.

У городских ворот с них снова взяли определённую мзду. В других местах пошлину начисляли с товара, а в Тин-Вилене, как ни смешно, требовали деньги с тех, кто ничего не вёз на продажу. Делалось это, по словам закованного в кольчугу десятника, по решению умудрённых старейшин, дабы привлечь таким образом в город торговых гостей. Эврих поневоле восхитился, даже несмотря на очередной убыток, а Волкодав про себя отметил, что от него не потребовали завязать ножны.

Портовым городам редко бывают присущи исключительно черты той страны, на чьём берегу они расположены. В таких местах оседают и пускают корни уроженцы самых разных краёв, а значит, город украшается ещё одним творением доселе неведомого зодчества, ещё одним своеобычным языком… храмом ещё одной веры.

С этим последним – за вычетом Домов, посвящённых Близнецам, – в Тин-Вилене, правда, было негусто. У себя по домам жители были вольны молиться кому угодно, но прилюдные поклонения не одобрялись. Предприимчивый народ живо сообразил, как извлечь выгоду из запрета, сулившего, казалось бы, одни неудобства. Содержатели постоялых дворов быстро договорились между собой, и теперь почти всякий заезжий мог найти пристанище, населённое единоверцами, и хотя бы маленькую, но молельню с привычной обстановкой внутри.

Постоялых дворов и харчевен, где можно было на время купить себе комнатку, на первой же улице обнаружилось великое множество. Другое дело, после происшествия у Ретилла Эврих и Волкодав довольно долго не смотрели ни вправо, ни влево: слуги и хозяева, призывно кланявшиеся из дверей, все как один казались обманщиками, и не хотелось никуда заходить даже для того, чтобы поесть. Почти до полудня они блуждали по городу, осваиваясь, присматриваясь и слушая разговоры. Потом, окончательно проголодавшись, купили с какого-то лотка несколько яблок и по слоёному пирожку с сыром, которые пекли прямо здесь же, в маленькой переносной печи. И почти решили для начала сходить на пристань, разузнать, что там и как… когда Эврих вдруг обнаружил, что Волкодав его вовсе не слушает. Венн напряжённо разглядывал нечто впереди. Аррант тоже посмотрел в ту сторону, но ничего особенного не увидел.

– Ты на что уставился?… – невольно забеспокоившись, спросил он Волкодава.

Тот мотнул головой:

– Вывеска…

Через несколько домов над хлопотливой улицей вправду виднелась вывеска: могучий белый конь, влекущий сани с поклажей.

– Ну и что? – равнодушно спросил Эврих. Ему резное деревянное изображение ничего особенного не говорило.

– Эту вывеску, – сказал Волкодав, – я красил три года назад.

– Во имя прядей Посланника, отгнивших после того, как он подсматривал за Прекраснейшей!… – изумился Эврих. – Ты что, хочешь сказать, будто побывал здесь три года назад?…

Венн пожал плечами:

– Не я. Вывеска была в другом месте. В сольвеннской стране.

– Во дела!… – восхитился Эврих, но его мысль почти сразу повернула на деловой лад: – И что, приличный человек эту харчевню держал?…

– Я тот раз остался должен ему, – сказал венн. По его мнению, лучше прославить корчмаря было трудно. Он только добавил: – Если сюда переехала не только вывеска, надо бы отдать долг.

Первое душевное движение Эвриха при этих словах было совершенно недостойным. Ещё трата!… – застонал он про себя. Но тут же гневно искоренил низменную мысль и сам потащил венна вперёд:

– Обязательно надо зайти!… Может быть, твой знакомый действительно перебрался на новое место!… Опять же, если он, как ты говоришь, не такой сукин… ой, прости… не такой вонючий козёл, как этот Ретилл, чтоб ему завтра же разориться…

Когда они подошли вплотную и присмотрелись к вывеске, Волкодав увидел нечто, ускользнувшее было от поражённого узнаванием взгляда. Возле саней, чуть позади белого тяжеловоза, то ли охраняя, то ли подгоняя его, бежал большой серый пёс.

За стойкой, протирая вышитым полотенцем глиняные кружки, стоял нисколько не постаревший Айр-Донн. И на голове у него была всё та же вышитая повязка с зелёно-пёстрым узором, принятым у восточных вельхов. Он поднял голову, когда скрипнула дверь. Опытный корчмарь никогда не пропустит нового гостя, даже если за столами вовсю гомонят и стучат ложками, а возле стойки горланит бессвязную песню ранний пьянчужка.

– Благо тебе, добрый хозяин, под кровом этого дома! – громко сказал Волкодав на языке вельхов, шагая по проходу и отчего-то сильно волнуясь. – Хорошо ли бродит нынче пиво в твоих котлах?…

Айр-Донну, похоже, давненько не приходилось слышать вельхской речи от переступавших его порог. Он непроизвольно опустил ладонь на дубовую стойку, защищаясь от возможного сглаза:

– Благодарение Трёхрогому, в нашем доме всё как и прежде хорошо и, по воле Его, солод не переводится… – И только потом ему словно протёрли глаза, и он почти закричал: – Ты!… О, хвала Богине Коней, вот уж кого я никак не ожидал встретить здесь, за морем… Неужели это вправду ты, венн?

Он даже выскочил из-за стойки, схватил Волкодава за локти и попытался встряхнуть. Тот, немного смущённый таким приёмом, только хмыкнул в бороду:

– Теперь ты видишь, что мы, венны, вправду не забываем долгов и даже пересекаем море, чтобы их возвратить…

– Какие долги!… – замахал руками Айр-Донн. – Да я озолотился благодаря тебе, Волкодав! Ты видел, я даже вывеску изменил, надеясь хоть таким образом тебе отплатить!…

Хозяйское место за стойкой между тем занял проворный юноша, очень похожий на Айр-Донна, каким тот был в молодости. Сам владелец уже тащил дорогого гостя в боковую дверь и далее в замечательную маленькую комнату, какие есть во всех уважающих себя тавернах, корчмах и трактирах. Мало ли что случается в жизни – бывает, нужно кому-то поговорить о важном за кружкой вина и дружеским угощением, да чтобы не смотрели в спину всякие чужие глаза. Вот и у Айр-Донна имелась подобная хоромина, снабжённая, на случай каких-либо неожиданностей, неприметным выходом во двор и ещё люком в полу – прямо в погреб. Стены были бревенчатыми, но Айр-Донн сумел сделать маленький чертог удивительно вельхским: поверх брёвен до самого пола простирались занавеси, расшитые замечательным двусторонним узором, так, как умело только его племя.

Корчмарь всё поглядывал на незнакомца, пришедшего с Волкодавом, и венн представил его:

– Это мой давний друг, учёный аррант, люди называют его Эврихом… – Подумал и