Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Понимаете, сэр, спальни у всех на двор выходят, раньше рабские бараки загораживали, а теперь они сгорели, а шторы ни одна… леди не задёргивает. Ну, мы и сядем в кусты за забором, и всё видим. И играем, как на скачках.

— А меня ты чего не позвал? — с детской обидой в голосе спросил Андрей.

— Ты бы заржал не вовремя, а там тихо надо, — спокойно ответил Эркин.

Задыхавшийся Фредди, наконец, смог захохотать. Он хохотал так, что Эркин смотрел на него уже с тревогой. Как и на ставшего тёмно-пунцовым Джонатана.

— Это ты так поздно с игры приходил? — Андрей оглядывал Эркина, будто впервые видел. — А я-то думал… — и заржал.

— Нас там, знаешь, сколько было… — улыбнулся Эркин, посмотрел на Джонатана и решил утешить. — Другие ещё меньше вашего держались, сэр. Она быстро вырубает.

Фредди не мог говорить, из глаз у него текли слёзы, он останавливался, открывал рот и снова начинал хохотать. Смеялся, закидывая голову и раскачиваясь на стуле, Андрей. Наконец засмеялся и Джонатан.

— И много ты проиграл?

— Меньше, чем вы на мне, сэр. У нас ставки ниже. А так-то я много наиграл. Больше я ни одной ставки не отдал.

Фредди налил себе полную рюмку водки, выпил залпом и смог перевести дыхание.

— Ну, парень… ну… неужели, правда?

— Что? Что остальные ещё меньше держатся? Правда. Больше одного приёма никто не делает. И шторы ни одна леди не задёргивает.

— Так… И кто это начал?

— Не знаю, сэр. Местные говорили, что они с весны так играют. Ну, как листва появилась.

— Ну, черти, ну… ну, нет слов! — крутил головой Фредди.

— На Фредди ты тоже играл? — спросил Джонатан.

— Не пойдёт, — сразу сказал Фредди. — Мои занавешивают.

— Да, — кивнул Эркин, — но у той, что за скобяной лавкой, кровать или что там со звоном. Каждый толчок слышен. А ты и там, как в драке. Бьёшь сильно, но одинаково.

Теперь покраснел Фредди.

Эркин осторожно похлопал Андрея по спине.

— Продышись.

— Ну, на такую игру не позвал, — Андрей обиженно покачал головой. — И много ты наиграл?

— Сколько смог, всё взял, — улыбнулся Эркин. — Они-то думали, что нагреют меня. Ну, с весны играют, всех видели, всех знают, а меня на новенького прокатить хотели. Да и остальных. Ну, и просто показать-поглазеть, если кто без денег, — Эркин посмотрел на жадно пьющего Фредди, всё ещё красного Джонатана и продолжил: — Я всех там видел. И мэра, и шерифа, и начальника полиции, и лендлордов всех.

— И всё у той, в красном? — Андрей даже есть перестал.

— И у неё, и у других. Как одна свет погасит, мы к другому дому идём. Пока не надоест или деньги не кончатся.

Эркин осторожно отпил вина и стал есть. И какое-то время в комнате было тихо. Но Андрей опять начал:

— И вот вчера, ну, после бала, ты тоже играл?

— Я соревновался, — усмехнулся Эркин.

— В чём? — изумился Джонатан.

— Кто больше приёмов знает, сэр, — улыбался Эркин.

— Это с той мулаточкой? — спросил Фредди.

Эркин кивнул.

— И кто победил? — попробовал подловить его Джонатан.

— Утро наступило, — улыбнулся Эркин. — Мне на конюшню надо было идти, сэр.

— И ты что, всю ночь? Вы ж рано ушли! Не спал совсем? — у Андрея горели глаза.

— Конечно, не спал. Только поели немного в серёдке, и всё.

— Силён парень, — усмехнулся Фредди.

— Нормальная смена, — пожал плечами Эркин. — Да и она знает всё. Легко работалось.

— И сколько? — не отставал Андрей.

— Чего сколько?

— Приёмов.

Эркин вздохнул и перестал есть.

— Всё-то тебе доложи. Сейчас сосчитаю. Качели, стоя два раза, спереди и сзади, потом руками, потом лёжа покатались, ртом ещё, да лошадки…

— Лошадки? Это как?

— Ты лежишь, а она едет на тебе. Как на рыси.

Джонатан закрыл лицо ладонями и тихо постанывал, Фредди не мог смеяться и только шумно дышал открытым ртом, слушая этот деловитый перечень.

— А катались, ты сказал, это как?

— Сверху, снизу и на боку. Главное — замок не разорвать.

Андрей задумчиво пожевал губами и убеждённо сказал:

— Врёшь ты, нельзя столько за ночь успеть.

И тут уже Эркин не выдержал и засмеялся.

— Бывало и больше. Я ж говорю, с ней легко. Можно и больше было, да мы не спешили.

— Хватит, — наконец простонал Джонатан. — Уморишь.

— Да-а, — продышался Фредди. — Ну, до такого… Нет, я-то считал, что чего-то могу.

— Чего-то все могут, — вздохнул Андрей. — А вот так…

— На то меня и учили. С пяти и до почти четырнадцати, — Эркин на секунду задумался и кивнул. — Да, в четырнадцать меня уже продали, и всерьёз работал, — оглядел свою тарелку и улыбнулся. — Очень вкусная рыба, сэр. Андрей, ты чего не ешь?

— Тебя слушаю, — Андрей доедал форель, явно думая о другом.

Джонатан встал и опять поменял посуду.

— Так, парни, после такого разговора овощи. Прованская запеканка. Тоже под Совиньон. Его вы уже знаете, сами наливайте.

— Спасибо, сэр.

— И сыр к овощам.

Андрею явно хотелось продолжить разговор о постельных приёмах, но Эркин под столом наступил ему на ногу, и он потому ограничился фразой:

— Разве такому научить можно?

— Научиться можно всему, — убеждённо ответил Эркин.

— Ну, это смотря кто учит, — возразил Джонатан.

— И как учиться, — усмехнулся Фредди. — Меня отец за школу порол смертным боем. Учись, говорил, мерзавец, хоть контракт понимать будешь. Нагревали отца на контрактах часто. Вот он и бушевал.

— А ты что, учиться не хотел? — заинтересовался Андрей.

— Дурак был, — вздохнул Фредди. — Потом навёрстывать пришлось. Нет, до четырнадцати где-то я ещё в школе появлялся. А чего, думал, читать-писать умею, чего-то о чём-то знаю, а главное… в седле держусь и без седла не свалюсь, стрелять умею, кулак жёсткий, глаз твёрдый, что ещё ковбою нужно? И пошёл в работу.

— Ты ж говорил, что с десяти работал, — Андрей уже переключился полностью на новую тему.

— Это я так, — усмехнулся Фредди, — прирабатывал в сезон. А тут… сам по себе стал жить. По своему контракту.

— Ага. Я в двенадцать по своей статье пошёл, — улыбнулся Андрей.

— А я в двенадцать, нет, чуть позже, как раз в Аризону рванул.

— Из дому сбежал?

— Дома уже не было, — усмехнулся Джонатан. — Да ничего уже не было. Родители погибли ещё раньше, сестре стало совсем плохо. Прикрывать она меня больше не могла… А я надеялся, что без меня от неё отцепятся.

— Кто? Эсбе? Охранюги?

Джонатан быстро поглядел на Андрея.

— Как тебе сказать… Понимаешь, я знаю, кто стоит за всем этим, — и рассмеялся. — Нет, надо по порядку. Я из семьи Бредли, и нашу семью уничтожали. Из-за чего? Долгая история, парни. Началась она до меня, но, надеюсь, на мне не закончится. А так… Словом, к моим двенадцати от семьи Бредли остались двое. Я и моя сестра. А от богатства… даже не крохи, ещё меньше. Мы были очень богаты. Очень. Не могу сказать, насколько… Дома, земли, заводы, имения, банки… И ничего не осталось. Квартира с остатками мебели и какая-то мелочь в банке. Уже чужом. А сестра сказала, что и этого уже нет.

— Она была старше вас, сэр?

— Да. На пятнадцать лет. Когда погибли родители… в автокатастрофе… хотя, какого чёрта?! Мне только восемь минуло, но я уже понимал, что их убили. Сестра уехала… Я не знаю, как она это сделала, что отдала, но нас оставили в покое. На четыре года. Она столько откупила. Из той поездки она вернулась… уже не в себе. И сказала, что у нас есть то, что есть. Квартира, мебель, одежда… и всё. Продали квартиру, мебель, одежду, всё, что удалось продать, и на эти деньги и жили. Четыре года. В школу я толком не ходил, так, крутился около. Это потом меня Фредди учиться заставил. Сдать за школу и в колледж пойти, — Джонатан улыбнулся.

— А я года два или три проучился, и нас всех эсбе заарестовала, — Андрей невесело усмехнулся. — И кончилась моя учёба. Да и чему учили, всё забыл.

— Вспомнишь, — твёрдо сказал Эркин. — Если чему-то когда научился, то ты это знаешь. Голова забыла, так руки, тело помнит. Да и голова. Я никак не думал, что я все эти… сонеты помню. А научили в питомнике ещё.