Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

– А я бы, по-своему, служанку, рабское отродье, избила так, чтобы на всю жизнь запомнила, как язык распускать, – вставила Цзиньлянь. – Ее за это мало наказать. Куда лезла? Знай сверчок свой шесток. И надо же! Словом хозяев порешить!

– Ей тоже от меня досталось, – продолжал Симэнь. – Отведала тисков. Из-за ничтожной служанки, рабского отродья, две жизни загубить …

– Когда не проявляют доброту высшие, не будет почтения со стороны низших, – заявила Юэнян. – Коль сука не захочет, кобель не вскочит. Что ни говорите, а женщина зла от природы. Кто посмел бы задеть доброго?!

– Матушка совершенно права! – хором поддержали ее улыбающиеся певицы. – Даже наша сестра, певица, не примет приятеля своего постоянного поклонника. Тем более щепетильны должны быть женщины, живущие в семье.

На столе появились кушанья, и Симэнь принялся за еду.

Вдруг из передней донесся бой барабанов и гонгов.

– Его сиятельство Цзин, военный комендант, прибыли.

Симэнь, одевшись в парадное платье, поспешил навстречу гостю и проводил его в залу, где после взаимных приветствий поблагодарил его за щедрые подношения. После того как каждый из них занял соответствующее место, им подали чай.

– Так вот, – начал Симэнь. – Цензор Сун ваш послужной список принял и пообещал сделать, что может. Так что вскоре вас ждет повышение, сударь.

– Я вам весьма обязан за хлопоты, сударь! – со сложенными на груди руками благодарил гость хозяина. – Никогда не забуду вашего старания, сударь!

– Я и насчет командующего Чжоу цензору напомнил, – продолжал Симэнь. – Тоже обещал поиметь в виду.

Во время их беседы доложили о прибытии дворцовых евнухов-смотрителей Лю и Сюэ. Они вошли под барабанный бой и удары в гонг. Симэнь спустился со ступеней и ввел их в залу, где все обменялись приветствиями. Гости были в украшенных драгоценными камнями и бахромою темных халатах из шерстяной ткани, затканной драконами о четырех когтях. Они заняли места в центре залы. За ними прибыл столичный воевода Чжоу. Завязалась беседа.

– Как великодушен Сыцюань! – обращаясь к Чжоу, воскликнул Цзин. – Он и о вас замолвил доброе слово на пиру в честь его сиятельства Хоу. Цензор Сун тоже будет иметь в виду. И вас ожидает повышение в чине.

Столичный воевода Чжоу склонился перед Симэнем:

– Я бесконечно вам благодарен, сударь, – проговорил он.

Немного погодя один за другим прибыли командующий ополчением Чжан, тысяцкий Хэ, Ван Третий, тысяцкий Фань, шурин У Старший и сват Цяо в перетянут поясом темном халате и парадной чиновничьей шапке. Его сопровождали четверо слуг. Цяо Хун приветствовал собравшихся, потом четырежды поклонился Симэнь Цину. Когда его стали расспрашивать о назначении, Симэнь ответил:

– Мой сватушка удостоился от областного управления чина главы ритуальной службы.

– Раз вы Сыцюаню сват, поздравляю вас с пожалованием, – обратился к Цяо воевода Чжоу.

– Весьма тронут вашим вниманием, господа, – сказал Цяо Хун. – Не извольте беспокоиться.

Каждый занял подобающее по чину место. Подали чай, после чего за парчовой ширмой накрыли пиршественный стол. В расписной палате блистали и сверкали дорогие вещицы, одна другой краше. Перед ступенями играли на свирелях и пели. Стол ломился от редких яств. Принесли вино. К каждому из гостей подошли и взяли верхние одежды. Все заняли свои места. Только Ван Третий, как его ни упрашивали, не решался сесть за стол.

– Будь же как дома, садись с господами за компанию, – уговаривал его Симэнь. – Нынче ведь не званый обед.

Вану пришлось, наконец, занять место с левого боку. Немного погодя подали суп и рис. А когда поставили на стол жареного гуся внизу начались пляски казенных танцоров. За ними выступили забавники и скоморохи, актеры разыгрывали небольшие сценки, а потом вышли не спеша певицы и поклонились господам.

Каждая из них была прекраснее цветка, на какую ни глянь – фея в жемчугах и бирюзе. Они заиграли на серебряных цитрах, ударили в нефритовые кастаньеты, и полились чудные мелодии, а среди букетов ярких цветов слышались шутки и смех.

Да,

Снова пляски и смех, и пиры по ночам,А иссякнет мошна – гол и некуда деться!Не сорите же златом, скажу богачам:Бережливость от бедности лучшее средство.

Почетное место, само собою разумеется, занимал бывший дворцовый евнух-смотритель Лю. На чаевые ушло много серебра. Пировали и веселились вплоть до первой ночной стражи. Когда гости отбыли, Симэнь отпустил музыкантов и актеров, предварительно наградив их серебром. Певицы все еще пели в покоях Юэнян. У Иньэр хозяйка оставила ночевать, а остальные перед уходом зашли в залу, чтобы поклониться Симэню.

– Завтра Ли Гуйцзе с собой приводи, опять петь будете, – обратился он к Чжэн Айюэ.

Айюэ понимала, что не звали Гуйцзе из-за приглашенного на пир Вана Третьего.

– Что, батюшка, овладел полководец логовом, и бежали разбойники? – улыбаясь, говорила певица. – Кого же завтра приглашаете?

– Только родных и друзей.

– Если будет Попрошайка Ин, я не приду, – заявила Айюэ. – Видеть не могу этого урода – приставалу противного.

– Его не будет.

– Вот и хорошо! Придет задира, петь не станем.

Певица отвесила земной поклон и, выпрямившись во весь рост, ушла.

Симэнь дождался, пока убрали посуду, и направился в покои Ли Пинъэр, где провел ночь с Жуи, но не о том пойдет наш рассказ.

Утром Симэнь отбыл в управу, чтобы препроводить в управление в Дунпин допрошенных накануне преступников.

Когда Симэнь вернулся, было накрыто двенадцать столов. Приглашение получили настоятель У, шурин У Второй, шурин Хуа Старший, свояк Шэнь, свояк Хань, доктор Жэнь, сюцай Вэнь, Ин Боцзюэ с побратимами, Ли Чжи, Хуан Четвертый и Ду Третий, а также двое приказчиков. Вином обносили гостей певицы Ли Гуйцзе, У Иньэр и Чжэн Айюэ. Пели Ли Мин, У Хуэй и Чжэн Фэн.

Во время пира вошел Пинъань и доложил:

– Дядя Юнь Второй свидетельствует свое глубокое почтение по случаю получения наследственного чина.

За облаченным в темный полотняный халат с квадратными нашивками и круглым воротником Юнь Лишоу, который шествовал в чиновничьей шапке, препоясанный золотым поясом, следовали слуги, несшие подношения. Первым делом хозяину была вручена визитная карточка. Симэнь прочитал:

«Недавно получивший по наследству пост помощника командира правого гарнизона в уезде Цинхэ, Шаньдун, ваш покорный слуга Юнь Лишоу с нижайшим поклоном и почтением подносит скромные дары здешних мест: десять собольих шкурок, морскую рыбу, пакет сушенных креветок, четыре копченных гуся, десяток уток и пару занавесей из глянцевитой промасленной бумаги. Не осудите за столь скромные знаки внимания».

Симэнь велел слугам принять подношения и поблагодарить Юнь Лишоу.

– Ваш покорный слуга только вчера вернулся домой и тотчас же поспешил нанести вам визит, сударь. – Юнь сделал полагающиеся земные поклоны и продолжал: – Я от души благодарен вам за великие милости. Пусть скромные дары здешней природы будут выражением моей искренней признательности.

Юнь Лишоу потом поклонился остальным собравшимся. Как к особе чиновной Симэнь относился к Юнь Лишоу с особым почтением и предложил место рядом с шурином У Вторым. Слуги сей же час поставили перед ним прибор, подали суп и рис. Сопровождающих Юня было велено накормить мясным и поднести вина.

Симэнь осведомился о постигшей Юнь Лишоу утрате и получении потомственного титула. Юнь обстоятельно рассказал, как обстояло дело.

– Благодаря его сиятельству Юю из Военного ведомства, – говорил Юнь, – весьма сочувствовавшему нам по случаю кончины на своем посту моего старшего брата, переходивший по наследству титул и пост был сохранен за нами и о моем назначении в здешнее управление было послано надлежащее письменное уведомление.

– Поздравляю, от души поздравляю тебя! – воскликнул Симэнь. – Как-нибудь на днях отдам тебе визит и с назначением поздравлю.

Гостей угощали вином сперва слуги, потом певицы. Немного погодя захмелел Юнь Лишоу. А Ин Боцзюэ походил на куклу, которую дергают за веревочки. Он то и дело вскакивал с места и непрестанно дразнил Ли Гуйцзе и Чжэн Айюэ. Одна из них называла его оборотнем, злодеем м скандалистом, другая величала противным мучителем, смутьяном, Боровом[9] и грабителем с большой дороги.

– Ну а вы? Кто вы такие?! – не уступал Боцзюэ. – Рабские отродья! Гнать вас следовало бы, дикарок чернявых! Стоит вам рот открыть – на рвоту тянет.

Но не будем говорить, как пировали и шутили гости. Казалось, их окружали букеты ярких цветов. Вздымались кубки – пир был в самом разгаре. Веселье длилось до второй ночной стражи. Когда все разошлись, Симэнь отпустил певиц и пошел ночевать к Старшей.

На другой день он встал поздно и, позавтракав рисовым отваром в покоях Юэнян, облачился в парадное платье. Он намеревался отдать визит Юнь Лишоу, но тут вошел Дайань.