Война культур. Как сексуальная революция изменила западную цивилизацию - Джонатон Ван Марен

Как только Шелли вошла в колею, то ощутила, что попала в ловушку деградации и разрушения.

«Я занималась проституцией, ощущала чувство вины и уходила в стриптиз для того, чтобы выжить, – говорит она. – У меня не было никакого образования – у большинства девушек, которые начинают заниматься порно, нет никакого образования. Может быть, у некоторых и есть какие-то дипломы, но я таких еще не встречала. Однако большинство девушек из проблемных семей, у них низкая самооценка. Я не встречала порноактеров из здоровых, крепких семей. Это не означает, что таких не бывает. Может, и бывают, но только в их мыслях. Естественно, девушки будут уверять вас, что участие в порноиндустрии придает им сил. Все это потому, что не они победили проблему, а она победила их. Девушки не хотят, чтобы люди думали, что они дали слабину и поэтому занялись порно. Они делают вид, что им это нравится, что им нравятся жесткие сцены, им нравится насилие, нравится, когда их оскорбляют. Это просто ложь. Люди уходят в порно, потому что им нужны деньги, а большинство из них не имеет другого выбора или нужного образования».

Индустрия порно является мрачным, зловещим и удивительно насильственным явлением, и она таким остается уже долгое время. Я прочитал Шелли некоторые выдержки из исследования доктора Гейл Дайнс на тему того, что порнография становится более насильственной и затем спросил, соответствует ли это ее опыту[79].

«Безусловно, – ответила она. – Даже в мои дни там было много жестокости. Я вовлеклась в жесткое порно, потому что все еще сильно злилась на своих родителей. Но я бы никогда не позволила силой раскрыть себе рот, или дать засунуть себе в рот какие-то странные предметы, или довести себя до того, чтобы произошло выпадение прямой кишки. Я бы не дала с собой такое сделать. Просто взяла бы и ушла. Сейчас же девушкам приходится все это делать, потому что такое хорошо продается. Очень печально, но многим сейчас это нравится. Вы знаете, все сейчас настолько безразличны к классическому сексу. Все хотят пожестче, погрязнее, помрачнее, и вы знаете, даже не могу себе представить, как будет выглядеть наше общество лет через двадцать. Не могу, не думаю, что я… Мне придется уехать в горы или еще куда-нибудь. Даже не знаю, как тогда нормальные девушки смогут ходить по улице».

Все хотят пожестче, погрязнее, помрачнее, и вы знаете, даже не могу себе представить, как будет выглядеть наше общество лет через двадцать… Мне придется уехать в горы или еще куда-нибудь.

То, что порноиндустрия стала такой обыденной и популярной просто шокирует, учитывая, что так много людей выступало против секс-торговли. Я спросил Шелли: «Как вы думаете, порноиндустрия делает вклад в секс-торговлю?»

«Многие считают, что порнография подстегивает секс-торговлю. Так оно и есть, – решительно сказала она. – Она подстегивает ее, потому что она и есть секс-торговля. Этот бизнес называется беспощадным, потому он подразумевает торговлю людьми. Нас всех принуждали делать то, чего нам не хотелось делать. Нас отправляли к фальшивым врачам в фальшивые клиники. Собственно говоря, их клиники… – главная клиника для порноактеров закрылась пару лет назад, потому что многие из нас выступили против нее, – там работала бывшая порноактриса, у которой была докторская степень по сексологии. Она надевала белый лабораторный халат и говорила девочкам: “Зовите меня доктор Шэрон Митчел”. Итак, все девушки думали, что она настоящий врач и ходили в эту клинику за медицинскими рекомендациями, за лечением от ИППП и за медицинскими тестами. Это один из примеров того, как они обманывают людей».

Еще один обман в том, что работники порноиндустрии дают лживые обещания: «Если снимешься в этой сцене, обещаю, что заработаешь вот такую сумму денег или получишь такой подарок, или больше не будешь сниматься в такой сцене». Это все основано на лжи. Вы должны быть крепкими, чтобы вести такой бизнес.

Знаете, большинство этих фильмов снимаются на частной территории, в частных особняках или в гостиничных номерах, куда правительственным органам доступ запрещен. Расклад такой: две молодые девушки 18–20 лет в окружении мужчин, которые гораздо старше их. Режиссер – мужчина, съемочная группа – мужчины… и мы, конечно же, напуганы и соглашаемся сниматься в тех сценах, которые нам не нравятся. Не могу даже сосчитать, сколько раз я приходила на съемки, и мне говорили: «Тебе нужно сняться в этой сцене». А я отвечала: «Нет, мы с моим агентом договаривались о о другом», или: «Мне сказали, что все будет не так». А они тогда говорили: «Если не будешь это делать, мы тебе не заплатим или мы на тебя подадим в суд». А сейчас, когда Интернет так развит, они говорят девушкам: «Если откажешься сниматься в этой сцене, то вышлем твое порно членам семьи. Ты потеряешь репутацию. Тебя больше никто не возьмет на работу. Мы заберем у тебя деньги. Мы тебя покалечим». Или они угрожают подать на девушку в суд. Это секс-торговля. Каждая порноактриса была вовлечена в секс-торговлю по меньшей мере один раз за время работы в порноиндустрии.

Именно поэтому Шелли Лаббен через восемь лет работы наконец оставила порноиндустрию. Это произошло после встречи с пастором. Он на ней впоследствии женился и помогал в течение долгих и тяжелых десяти лет пройти через период восстановления. В 2007 году Шелли основала «Фонд розового креста», который помогает порноактерам – мужчинам и женщинам – вырваться из порноиндустрии, дает им надежду и исцеление. Фонд также проводит работу среди молодых людей, которые восхищаются порноиндустрией. Молодежи рассказывают, какая тьма и боль ожидает их там.

Перед тем как повесить трубку, я задал Шелли последний вопрос: «Если бы вы имели возможность дать совет человеку, который смотрит порнографию, то что бы вы сказали?»

Ей даже не пришлось думать над ответом. «Вы приближаете свой крах, – сказала Шелли. – А также крах своей семьи, крах своей жены. Даже не могу сказать, сколько порнозависимых потеряли свои семьи и работы. Это очень печально. Они также участвуют в изнасиловании детей. Говорю вам, не нажимайте на порноссылки, вы можете попасть на детское порно. Просто представьте, что прямо сейчас маленьких детей накачивают наркотиками и насилуют. Вы захотите смотреть порно, зная это?»[80]

Очень убедительный вопрос. Если пользователи порнографии исследуют ее воздействие на тех, кто в ней снимается, то, уверен, их количество поубавится.