Сердце убийцы - Челси Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что общего между этими местами? — произнесла Энн, как бы размышляя вслух.
Клэр вздохнула.
— Они все на берегу Уилламет. У него есть лодка, это ясно.
— Не слишком подходящий вид транспорта. Он движется на север: Росс-Айленд, Сови-Айленд. Почему? Убийцы бросают трупы там, где им ничто не грозит. Ну, острова еще куда ни шло, ночью там берег безлюдный, но здесь совсем другое дело! — Прищурившись, Энн посмотрела сначала на эстакаду скоростного шоссе над Эспланадой, а затем на фонари в стиле ретро, освещающие набережную по ночам. В воздухе стоял глухой шум едущих по путепроводу автомобилей.
— Кромки берега отсюда не видно, — возразила Клэр. — Если лодка маленькая, то никто из прохожих не заметил ни ее, ни того, как он вытаскивал на берег тело. А до противоположного берега слишком далеко, чтобы различить, кто и чем занимается.
— Но все же зачем ему рисковать? — продолжала размышлять Энн. — Если у него лодка, почему бы не уплыть в более безопасное место, как в двух других случаях?
Клэр пожала плечами:
— Может, хотел, чтобы ее нашли быстрее, чем Ли Робинсон?
— Возможно. Но какой в этом смысл? Человек сознательно совершает убийство. Ну, первое место, предположим, выбрано случайно, но потом у преступника должны появиться какие-то критерии. А избавляться от трупа у всех на виду слишком неразумно. Опасно. Он не стал бы делать этого, не зная заведомо, что выйдет сухим из воды. Не-ет, тут должен быть какой-то смысл!
Внезапно одна из чаек пронзительно крикнула, взмахнула крыльями и полетела в сторону Стального моста. Вторая посмотрела на Энн снизу вверх глазами-бусинками.
— Сколько времени у нас еще есть, как думаешь? — спросила Клэр.
— До того, как он похитит очередную жертву? Неделя, если нам повезет. Максимум две. — Энн вдруг стало зябко, и она застегнула пальто. — А вообще-то меньше, наверное.
Арчи прочитал сочинение Сьюзен сразу же, как только встал с постели. Статья действительно ему понравилась — дает общественности, как говорится, возможность взглянуть со стороны на проведение расследования. И фотоснимок неплохой. Так что детектив вполне искренне похвалил Сьюзен по телефону. И все же он ждал совсем иного. А вот случай с Джастином Джонсоном представляет интерес.
Впервые подростка арестовали за торговлю марихуаной еще в тринадцатилетнем возрасте. Изъяли фунт травки. Роль покупателя сыграл переодетый коп. В тот раз Джонсон отделался постановкой на учет в полиции. Естественно, такой фрукт сразу привлек внимание оперативной группы, но в результате проверки выяснилось, что у него железное алиби на каждый из трех дней, когда похищали девочек.
Поэтому любопытство Шеридана вызвала скорее не сама записка, а человек, который ее подбросил. Кто-то пытается направить в определенную сторону содержание публикаций Сьюзен или ход расследования. И этот кто-то имеет доступ к личному уголовному делу подростка. Арчи позвонил в полицейский участок и договорился, что в ближайшую пару ночей патрульные машины будут почаще наведываться к дому журналистки — мера, возможно, излишняя, но так ему было спокойнее.
Сидя теперь в своем кабинете в штабе оперативной группы, в окружении фотоснимков погибших девочек, детектив едва замечал окружающую суету. Между тем его команда начинала выдыхаться, настроение у всех стало довольно мрачное. Никаких дополнительных следов отыскать не удавалось. Кента уволили за сокрытие сведений о себе во время приема на работу, и, судя по отчетам копов, сидящих у него на хвосте, последние сутки он провел, играя на своей гитаре. Ничего нового не всплыло и на контрольно-пропускном пункте возле школы Джефферсона. Не обнаружено похожих случаев изнасилований за пределами штата, и анализ спермы в найденных на пляже Сови-Айленда презервативах не дал совпадений ДНК с базой данных системы КОИДУС. Зазвонил телефон на столе. На дисплее высветился номер Дебби. Арчи снял трубку.
— Алло.
— Только что закончила общаться с твоим биографом. Решила тебя известить.
— Ты рассказала ей, в какой я заднице?
— Рассказала.
— Молодец.
— Перезвоню вечером.
— Ладно.
Арчи положил трубку. Он уже принял с утра шесть таблеток викодина и теперь ощущал блаженную легкость в руках и затылке — первая и самая приятная стадия, сглаживающая все острые житейские углы. Когда Шеридан еще служил патрульным копом, ему то и дело приходилось иметь дело с наркоманами. Те постоянно взламывали припаркованные машины, воруя оставленную там мелочь и любое барахло, брошенное на заднем сиденье — книги, одежду, бутылки, — которое можно загнать, пусть даже по дешевке. Били стекла, рискуя попасть за решетку ради каких-нибудь тридцати пяти центов. Копы лучше других понимали, что для ширял существует иная система ценностей. Их не останавливают даже самые страшные последствия, если подворачивается возможность уколоться. А значит, их действия непредсказуемы. В то время Шеридану казалось, что ему никогда не постичь того, что творится у них в голове. Но теперь до него, похоже, начало доходить.
В дверях кабинета выросли «двое из ларца», и детектив усилием воли заставил себя сосредоточиться и сделать солидное лицо. Гейл выступил вперед. Арчи с самого начала распознал в нем заводилу и не ошибся.
— Мы проверили список сотрудников школы, который вы нам дали вчера, и один тип очень привлекает внимание, — доложил Гейл.
— Кент? — произнес Арчи на автопилоте. Этот подсобный рабочий чем-то настораживал.
— Макколэм, учитель физики в кливлендской школе. Его катера нет на месте.
— И где же катер?
— Сгорел вчера во время пожара на стояночном причале — на том, что ближе к Сови-Айленду.
Арчи многозначительно поднял брови.
— Ага, — сказал Гейл. — Мы тоже подумали, что это, наверное, не случайно.
В больнице «Эмануэль» находился один из двух травматологических пунктов на всю округу. Именно сюда доставили Арчи Шеридана после вызволения из подвала Греттен Лоуэлл. Эта больница пользовалась предпочтением у врачей «скорой помощи», и ходили слухи, что многие горожане носили под одеждой футболки с надписью «ОТВЕЗИТЕ МЕНЯ В „ЭМАНУЭЛЬ“» на случай, если их посреди улицы хватит удар. Больничный главный корпус был построен еще в 1915 году, и его невзрачные каменные стены стали почти незаметными на фоне стекла и стали новых, современных корпусов. Отец Сьюзен тоже лечился и умер тут от лимфомы за неделю до того, как его дочери сняли наконец ортодонтические скобки. Сьюзен поставила машину на стоянку для посетителей и зашагала к зданию, где в одном из кабинетов согласился встретиться с ней лечащий врач Шеридана. Вызывая лифт и поднимаясь на четвертый этаж, девушка предусмотрительно нажимала кнопки локтем — неизвестно, какую заразу оставили на них здешние больные.
Ей пришлось ждать еще тридцать пять минут, пока доктор Фергас освободится. Впрочем, приемная у него неплохая. В окно открывался чудесный вид на Западные холмы, гору Маунт-Худ, изгибы реки Уилламет. Но пахло здесь точно так же, как во всех прочих врачебных кабинетах, где Сьюзен побывала вместе с отцом, — гвоздикой и йодом. То был аромат мыла, каким пользовались, чтобы перебить запах человеческой плоти.
На краю стола были соблазнительно разложены несколько номеров журнала «Инстайл», но Сьюзен пересилила желание убить время и вместо этого за двадцать минут написала и подредактировала в блокноте вступление к очередному очерку. Затем проверила голосовую почту — сообщений не было. Набрала из записной книжки телефона номер Итана Пула — включился автоответчик.
— Итан, это я. Звоню, чтобы узнать, удалось ли тебе поговорить с Молли Палмер. Вообще-то мне уже начинает надоедать. — Она заметила, что секретарша доктора делает ей страшные глаза и показывает на стену, где висит знак, изображающий круг с перечеркнутым сотовым телефоном в центре. — Позвони мне, — добавила Сьюзен, прервала вызов и спрятала телефон в сумочку.
На кофейном столике поверх стопки журналов «Ю-Эс ньюс энд уорлд рипорт» лежал номер «Орегон гералд». Журналистка едва успела вытянуть первую полосу из-под раздела «Метро» и положить сверху на всеобщее обозрение, чтобы ее очерк заметили и прочли все желающие, когда в приемную вышел доктор Фергас. Он с извиняющимся видом пожал плечами, подал ей влажную руку и проводил в свой кабинет, минуя комнаты для обследования пациентов. Ему было за пятьдесят. Седые волосы острижены до короткой щетины, делая его похожим на тренера футбольной команды какой-нибудь техасской средней школы. При ходьбе он быстро перебирал ногами, наклонив туловище вперед и опустив плечи; висящий на шее стетоскоп свободно болтался, сжатые кулаки доктор сунул в карманы белого халата. Сьюзен пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать.
Кабинет Фергаса был тщательно обставлен в шикарном стиле поколения беби-бумеров. Его окна выходили на широкую коричневую ленту реки, петляющую между рваным контуром центральной части города на западном берегу и обшарпанными промышленными зданиями на восточном. В ясный день из Портленда видны три горные вершины: Маунт-Худ, Сент-Хеленс и Маунт-Эдамс. Но вообще портлендцы, произнося слово «гора», имеют в виду прежде всего Маунт-Худ. Фергасу крупно повезло, что он может созерцать ее прямо из своего кабинета. Белый заснеженный конус впивался в голубое небо, как акулий зуб. Во всяком случае, такие ассоциации вызывало это зрелище у Сьюзен. Наверное, потому, что она не любит кататься на лыжах.