Голоса советских окраин. Жизнь южных мигрантов в Ленинграде и Москве - Джефф Сахадео

различных стратегий освоения места, но не подсказывала конкретного пути для интеграции или достижения успеха. Движение мигрантов к глобальным городам в конце XX в. хорошо иллюстрируется первыми встречами приезжих с местной культурой, которые подчеркивают как аспекты повседневной жизни, так и трудности, с которыми столкнулись мигранты.

Рассказы мигрантов свидетельствуют о том, как важна была мобильность в отношениях между государством, обществом и личностью в СССР. Пересечение границ: пространственных (между селом и городом или между республиками); между разными социальными статусами (студентом и специалистом, продавцом и покупателем) и культурных границ (между традиционной и современной культурой, между различными представлениями о мужественности и женственности) демонстрирует сложную и многогранную природу СССР и характер распространения советских идей и практик. Я утверждаю, что советская мобильность давала значительное пространство для самовыражения и свободы. Виктор Заславский утверждал, что передвижение мигрантов в позднесоветский период, как официально разрешенное, так и неофициальное, усиливало господство государства. Разные места стали играть роль очень значимого индикатора привилегий, при этом контролируемого государством. Наиболее пристальный контроль осуществлялся над «вершиной» – Ленинградом и Москвой. Несмотря на то, что механизмы государственного контроля можно было обойти, система, как утверждает Заславский, создала такое податливое и разобщенное население, что ему удобнее было оборачивать условия статус-кво в свою пользу, чем как-либо их менять[399]. И хотя аргументы Заславского отображают основную причину того, почему советское государство действовало двойственно в вопросах мобильности и его политика не всегда совпадала с законом, все же Заславский игнорирует важность связей, которые объединяли, а не распыляли позднесоветское общество. Вопрос о соотношении государственного контроля и личных действий мигрантов в отношении любого современного государства, которое отслеживает ситуацию как на внутренних, так и на внешних границах, остается сложным. Рассказы отдельных мигрантов позволяют нам понять больше о социальной активности граждан и о том, к каким неожиданным последствиям приводили взаимодействия в городских пространствах по ту сторону зоны государственного контроля.

Мигранты с юга и востока СССР прошли через три этапа обустройства в Ленинграде и Москве: они принимали решение о переезде и добирались до места назначения; прибывали и впервые сталкивались с городом; и наконец, осваивались в новых домах, в новой культуре и новых сетях связей. Устные рассказы и письменные источники описывают опыт мигрантов, позволяя уловить связь между личной целеустремленностью, с одной стороны, и общественными и государственными факторами – с другой.

Дом и место вдали от дома

Ленинград и Москва привлекали гостей как пространства социальной мобильности, экономического процветания и насыщенной культурной жизни. Мотивы к переезду за тысячи километров от родного дома, рискуя не достичь ничего, покинув свою семью, были столь же разнообразны, сколь широко распространилось понимание того, что центр СССР предлагал своими жителями множество привилегий. Стратегии и возможности использовать преимущества двух столиц для изменения своей жизни в лучшую сторону формировались далеко от центра: от небольших деревень до крупных многонациональных городов регионального значения в азиатской части России, на Кавказе и в странах Средней Азии. Некоторые из тех, кто жил на окраинах СССР, мечтал о жизни в Ленинграде и Москве с самого детства, слушая рассказы друзей, родных и учителей о почти мифическом статусе этих городов. Другие приехали в город после случайных встреч или в результате неожиданных обстоятельств, изменивших их жизнь. Некоторые обдумывали переезд, поскольку уже учились в русскоязычных школах, чувствовали поддержку дома или их семья уже жила в столицах. Кто-то выбирал более сложные, часто нестандартные пути, чтобы оказаться на новом месте. Связи, социальный статус, интеллектуальные способности и личная целеустремленность первое время облегчали процесс адаптации на новом месте, но едва ли все это могло гарантировать успех в советских столицах.

На протяжении всей позднесоветской эпохи добраться в Ленинград и Москву всегда можно было легко и по приемлемой цене. К 1970-м гг. были распространены авиаперелеты в Москву, особенно потому, что она служила транспортным узлом внутрисоветских авиарейсов. Грузины могли выбрать один из девяти ежедневных рейсов Тбилиси – Москва по относительно низкой и стабильной цене – 31 рубль[400]. Авиабилеты из Ташкента стоили несколько дороже – 48 рублей, но при этом полет проходил без пересадок. Помимо этого, Москва была пунктом пересадки для межреспубликанских и международных перелетов в Восточную Европу и за рубеж; а между рейсами у путешественников было достаточно времени, чтобы посетить различные экскурсии по столице[401]. А поехать на поезде в Ленинград и Москву было еще дешевле, и этот способ пользовался большей популярностью. Остановка в Москве как минимум была обязательным пунктом каждой туристической поездки на поезде, а также большинства семейных путешествий по стране. Давид Сомкишвили, выросший в Кутаиси (Грузия), вспоминал, что в 1960-е гг., когда он был ребенком, его отец, работавший проводником на поезде, возил его и семью в частые недельные поездки в Москву, а иногда и в Ленинград. Сомкишвили до сих пор сохранил воспоминания о московском зоопарке и цирке. Он вспоминал, какое удивление и восхищение он ребенком испытал, посетив «Детский мир» – магазин детских игрушек, ассортимент которого намного превосходил магазины на его родине[402]. Мирбек Серкебаев вспоминал, что, когда он в школьные годы в составе пионерского отряда ездил на международные молодежные съезды в Будапеште и других городах, по пути они тоже часто останавливались в Москве. Иногда приезжали и в Ленинград: такие поездки спонсировались комсомолом, и тогда в столицу съезжались гости со всего СССР. Вожатые вели группы по коридорам ленинградского Эрмитажа, рассказывая о славном российско-советском прошлом, а идеализированные образы советского настоящего и будущего были представлены на всесоюзной Выставке достижений народного хозяйства в Москве (ВДНХ). Серкебаев воспринимал такие поездки как высшее проявление привилегий для целеустремленных молодых советских граждан, вне зависимости от места их рождения или статуса родителей[403].

Ил. 3. Семья из Средней Азии (слева) на борту ИЛ-62 «Аэрофлота» по прибытии в аэропорт Москвы, 1981 г. Источник: Архив РИА Новостей / Владимир Родионов. Согласно лицензии CC-BY-SA 3.0.

Мысль о Москве как о «распределительной коробке» всего Советского Союза и мира в целом пришла в голову Азамату Санатбаеву постепенно, во время семейных поездок в столицу в юношеском возрасте в 1960–1970-х гг. Каждый раз он прибывал в другой аэропорт, на новую автобусную станцию или новый вокзал в разных частях города. Каждый из московских транзитных узлов был заполнен представителями народов как со всего СССР, так и остального мира, от кубинцев до немцев и североафриканцев. «Именно там я осознал многонациональное богатство [Советского Союза]»[404]. Семья Санатбаева приезжала в