Загадки первых русских князей - Александр Королев

Любопытно, что большинство преданий, попавших в начальную летопись, связаны с каким-нибудь материальным памятником (могилой, курганом, рвом, развалинами, церквами и др.), сохранившихся и «до сего дня». Материальный памятник служил своеобразным подтверждением «достоверности» предания. Например, рассказ о сохранении саней Ольги в Пскове и «до сего дня» служил доказательством факта поездки Ольги в Новгород или эти «сани» сами явились основой для этого предания. Для летописца казалось логичным, что более хорошо сохраняются те предания, которые не бродят среди народа, а закреплены за определенным местом и сохраняются местным населением. Летописец настолько доверял этим «краеведческим» материалам, что вносил в летопись даже те легенды, которые возникли в результате пояснения местного топонима.

Наряду с преданиями об Ольге, занесенными в летописи, известны такие же устные предания. Это разбросанные в различных местностях легенды о городах, основанных Ольгой, о местах, где она останавливалась, о ее селах, о воздвигнутых ею крестах, часовнях, церквах, о месте, на котором Ольга работала перевозчицей и где встретила Игоря и т. д. Летописные сюжеты о сожжении города птицами, о санях Ольги и другие сохранились в устных вариантах до XIX века. Все они, как и летописные предания, связаны с каким-либо материальным памятником. К такому типу преданий относятся и те, что рассказали Н. И. Коробке жители Овручского уезда. Выходит, что оснований для того, чтобы считаться достоверными у преданий Н. И. Коробки не меньше, чем у летописных. Мне могут возразить, что летописные предания были переложены на бумагу достаточно рано, и поэтому они более «качественные», чем устные. Однако, прежде чем войти в состав летописей, эти предания долго существовали в устном виде. Летописцы вносили их в своды постепенно, по мере собирания. Так, у летописцев появилось несколько версий о месте, где был похоронен Вещий Олег. С устными преданиями полемизирует летописец, рассказывая о княжеском происхождении Кия. Постепенно преданиями дополнялся и рассказ летописей о мести Ольги древлянам. Третья и четвертая мести были внесены в летописи позднее остальных. Достаточно долго они бытовали в народной среде, но никто не считает, что они менее достоверны, чем те, что появились в летописи раньше (первая и вторая). Любопытно то, что каждая из «местей» представляет собою законченный рассказ, независимый от других. Получается, в устном варианте Ольга «мстила» за Игоря «меньше», чем в летописном. Поэтому в летописи древляне оказались эдакими «простаками», позволившими себя неоднократно обмануть и, в конце концов, погубить. Все это свидетельствует о том, что в древности существовало множество преданий о смерти Игоря, гораздо больше, чем вошло в летопись. Сами летописцы продолжали доверять устным преданиям об Ольге и позднее, в XIV, XV и XVI веках. Эти предания вошли в «Степенную книгу» и другую житийную литературу об Ольге, в позднее летописание и используются историками в качестве источника, несмотря на многовековое существование в устном варианте.

Разумеется, нельзя исключать и того, что, рассказывавшие Н. И. Коробке предания об Игоре и Ольге крестьяне перепутали Игоря с Малом, который, как известно, сватался к Ольге, но не стал мужем. Мотив поисков Игоря Ольгой, охоты за ним с целью убийства также выразителен. Задача скрыться — одно из классических испытаний жениха в эпосе. Однако здесь мотив борьбы с коварной невестой-губительницей перекликается с мотивом столкновения героя с его коварной женой. В этой связи следует отметить, что в ряде преданий Овручского уезда княгиня-губительница названа Катериной. В былинах образ Катерины — это образ неверной или обвиненной в неверности жены. Итак, все же нельзя исключать того, что в овручских преданиях, правда, весьма своеобразно, отразилась история сложных взаимоотношений Ольги и Игоря. Ведь в летописных и устных преданиях образы очень неясны, символичны. Летописец и сказитель как бы стараются через действия героя передать самое главное — его характер. В преданиях об Ольге, наряду с ее христианским благостным образом, заметно и существование другого, весьма распространенного взгляда на Ольгу, как на символ женского коварства.

Подводя общий итог разбора истории гибели князя Игоря Старого (ей в основном и посвящены три последние главы настоящей книги), мы можем сказать, что, хотя убили Игоря древляне, а «приложили к этому руку» Свенельд и Ольга, причиной кризиса, погубившего Игоря, стал его конфликт с русскими князьями, возникший из-за поражения, которое потерпели в 941 году русы от византийцев.

Глава 6

Мать и сын

Из предыдущей главы следует, что Ольга стала киевской княгиней вовсе не потому, что у нее на руках остался малолетний сын Игоря Святослав. Повесть временных лет, правда, сообщает, что именно Святослав начал сражение с древлянами, бросив копье. То есть он, согласно этому преданию, был номинальным предводителем киевской дружины, которому подчинялись воеводы Свенельд и Асмуд. Следовательно, Святослав являлся киевским князем. В историографии достаточно распространена точка зрения, согласно которой Ольга была всего лишь регентшей при малолетнем сыне Игоря. Но не порождено ли сообщение летописи о малолетстве Святослава и регентстве Ольги все тем же стремлением построить «четкую» родовую историю княжения «Рюриковичей» на Руси: Рюрик, Игорь, Святослав, Владимир и т. д.? Ведь сама летопись проговаривается, что статус Ольги был довольно высок. Например, древляне, убив Игоря, рассуждают следующим образом: «Вот убили мы князя русского, возьмем жену его за князя нашего Мала, и Святослава возьмем и сделаем с ним, что захотим». Что могли захотеть сделать древляне с сыном ненавистного им Игоря? Вероятно, убить. Но если бы Ольга держалась в Киеве только именем Святослава, то зачем тогда древлянам, которые хотели Ольгу выдать замуж за своего князя, выбивать опору у нее из-под ног? С другой стороны, если бы она была не регентшей, а киевской княгиней, то уничтожение Святослава в случае женитьбы Мала на Ольге было бы логичным. Зачем было оставлять в живых наследника династии Рюриковичей? Судя по летописному рассказу, древлян интересовала именно Ольга, а не ее сын. Что же касается заголовка, сделанного летописцем перед описанием событий 6454 (946) года: «Начало княжения Святослава, сына Игоря», то он является поздней вставкой{164}.

Сколько было лет Святославу в момент гибели отца? Повесть временных лет в составе Ипатьевской летописи сообщает, что Святослав родился в 6450 (942) году{165}. Летописи сообщают о браке Игоря и Ольги под 6411 (903) годом, получается, что 39 лет у них не было детей. В предыдущей главе, рассуждая о реальности летописного возраста русских князей, мы пришли к выводу о том, что свадьба Игоря и Ольги произошла позднее, а приурочивание ее к 903 году связано со стремлением летописца доказать, что Игорь был сыном Рюрика. Кроме того, Игорь, как и все русские князья X века, был женат не один раз. Вероятно, сын Игоря Глеб, о котором упоминается в Иоакимовской летописи, появился от одного из этих браков{166}. Летописец же, стремясь поднять престиж святой Ольги, умолчал о наличии у Игоря других жен и детей и превратил жизнь Игоря в историю о его многолетней любви только к Ольге.

Предположение о более позднем времени заключения брака Игоря и Ольги и их относительной молодости на момент гибели Игоря снимает все противоречия и, как может показаться, делает рождение Святослава в 942 году вполне вероятным. Б. А. Рыбаков считает, что к этому же времени относится и брак Игоря с Ольгой. Исходя из этого, он следующим образом определяет дату рождения Ольги: «Замуж в Древней Руси выходили обычно в 16–18 лет. Ольга по этим расчетам родилась в 924–927 гг. В момент бесед с Константином (Багрянородным. — А.К.) ей должно было быть 28–32 года»{167}. Это предположение действительно позволяет объяснить, почему Ольга в 945 году имела трехлетнего сына, а в 50-х годах X века все еще оставалась молодой и красивой. Считать 942 год датой рождения Святослава согласны многие историки, как признающие 903 год датой женитьбы Игоря на Ольге, так и не признающие. На Руси княжича на коня впервые сажали в три года, да и из летописного текста следует, что Святослав был совсем маленьким.

Однако еще при жизни отца Святослав управлял Новгородом{168}. Он участвовал в заключении договора с греками на равных с другими князьями, от него в Византию ездил особый представитель, что свидетельствует о наличии у сына Игоря своей дружины, своих людей. Кроме того, в 970 году у Святослава, родившегося якобы в 942 году и дожившего, следовательно, до 28 лет, было, по меньшей мере, три взрослых сына. Если учесть, что в условиях нестабильного X века на самостоятельное княжение они могли быть определены не раньше достижения 15–16 лет, то окажется, что их отцом Святослав стал уже к 12 годам. То, что «мальчики» Святослава были взрослыми мужчинами, видно из того, что самое позднее в 969 году Святослав привел старшему из них Ярополку в жены плененную «грекиню», которая позднее родила Святополка Окаянного. Не менее зрелым «мужем» оказывается и самый «младшенький» из Святославичей — Владимир, получивший в управление Новгород. Согласно скандинавским сагам об Олаве Трюггвасоне, оказавшемся в Новгороде в начале или, самое позднее, в середине 70-х годов X века, Владимир уже был женат. Что же касается его возраста, то саги дают ему прозвище «Старый», что говорит о многом{169}. Не менее интересно и сообщение немецкого автора XI века Титмара Мерзербургского о том, что Владимир Святой умер в глубокой старости{170}. Получается, что не Святослав, а Владимир должен был родиться в 40-е годы X века, чтобы соответствовать всем этим характеристикам. В связи с этим нельзя не вспомнить сообщение «Летописца Переяславля Суздальского» о том, что Владимир умер в возрасте 73 лет, то есть родился он в 942 году{171}.