Ветер с севера - Анна Аникина

__________

*на сходе — законный выходной

**"три зелёных свистка" — три звонка. Сигнал, что командир на судне и приступил к своим обязанностям.

Глава 49

49.

Ветров коротко глянул в сторону палубы. Видимо, недостаточно строго. Потому что никого из команды не сдуло по местам. Все так и продолжали стоять и улыбаться во весь рот.

Кате стало неловко, что столько людей их видели. — Лейтенант Попов, я надеюсь, фотографии нормальные получились? — крикнул Ветров. — Так точно! Вам в семейный архив. Катя совсем засмущалась, спрятала лицо у Вадима на груди.

— Пойдём, невеста командира. Покажу тебе свой второй дом. — А как же про женщину на корабле? — Не знаю про остальных, а мне одна женщина точно приносит счастье. С того самого момента, как зашла на эту палубу.

Вадим подал Кате руку. Провел через трап. Все подошли представиться и поздравлять. Катя жалась к плечу Вадима. — Я не понял, ни у кого работы нет, что ли? — у Ветрова снова не получилось строго. Улыбка мешала, — Музаферов! Чаю сделай, пожалуйста. И что там вкусного из фирменного. — Пять минут, товарищ командир. Рад вас видеть снова, Екатерина Александровна! — И я Вас, Теймур… — Ахметович, — просиял кок, — Пахлаву любите? Мы сами печём. Катя кивнула. — Пойдём, посмотришь, где я живу. Прошлый раз на "Разящем" Владимир Максимович только в мою каюту и не зашёл.

На дрожащих ногах шла Катя по кораблю. — Вадюш, не так быстро. Я хоть рассмотрю. Хотя, если честно, голова кружится. — Катюш, что такое? Заморозил тебя? — Нет, товарищ капитан третьего ранга. Мне хорошо. Очень!

Вадим открыл каюту ключом. — Проходи. Катя осторожно ступила туда, кому никому без особого приглашения хода нет.

Всё очень просто. Узкая кровать. Рабочий стол. Шкаф. Небольшой диванчик. Телефон. Чайник на полочке.

Ветров стоял у неё за спиной. Не мешал разглядывать свое жилище. Катя прошла к столу.

— Вадя… Это…На столе стояли две очень похожие фотографии. Девушка за руку с мальчиком в бескозырке. На фоне парада кораблей. — На одной ты и Игорь. На другой я и моя мама.

— Вадюша, — задохнулась от эмоций Катя. Вадим взял её ладонь, поцеловал сначала самый центр. Потом безымянный палец с тонкой жёлтой полоской кольца. Катя потянулась к его губам. Мир снова исчез. Ничего и никого кроме любимого мужчины. Кроме его губ, кроме бешеного стука его сердца под её ладонями.

Через некоторое время в дверь деликатно постучали. Вадим открыл. На пороге стоял Музаферов с подносом. — Вот, Вадим Андреевич, чай, пахлава. И варенье. Черешневое. — Откуда добыл? — удивился Ветров. — Мама прислала. А у нас такой праздник сегодня. — Спасибо, Теймур Ахметович. — Кушайте на здоровье.

Пятнадцать минут в каюте. Чай с вареньем. Вкуснейшая пахлава, которой Музаферов ещё и с собой завернул. "Я помню, у вас ещё младшие".

Они сошли с трапа на причал женихом и невестой. Будто воздух стал другим. Вдруг снег пошёл крупными хлопьями. Закружил почти без ветра. Прошлись по быстро ставшему совсем белым городу.

— Вот тут сегодня банкет по случаю юбилея. В греческом зале. — Это как? — Это для старшего офицерского состава, — улыбнулся Ветров. — Но ты же уже старший офицер? — Старший. Только самый младший. А вот тут, он кивнул на здание напротив, — Я живу. Виктор с Никой оставили свою квартиру. — Они уже уехали? — Да, пока я в походе был. Там пока не очень всё налажено. Но я сделаю. Так, как ты захочешь.

Вадим произнёс это и сам испугался своих слов. Вот сейчас ему нужно будет показать Кате их будущий дом. Туда он её принесёт на руках после свадьбы. Вот из того окна на втором этаже она будет провожать его на службу. Если сбудется всё, что он сегодня загадал, надевая ей кольцо на палец.

Катя замерла. Вот он — порог взрослой жизни. Его дом. Их будущий дом. Место, возвращаясь в которое они оба будут говорить "Я дома!".

Глава 50

50.

Вадим протянул руку. — Пойдём? Посмотрим? Катя взяла его за руку. Стали подниматься по лестнице. Вадим глаз с Кати не сводил. Ту явно лихорадило. Главное, чтобы не заболела. Иначе, головы ему не сносить. Да и сам себе не простит.

А у самого дрожали руки так, что ключом в замок попал не с первого раза. — Ну, вот. Тут я и живу. Не шикарно. Но уже не общага. Там душ на этаже был. И кухня общая. И лейтенанты. — А чем плохи лейтенанты? — не поняла Катя. — А тем, — пояснил Ветров, помогая ей снять пальто, — Что каждому из них мне пришлось бы "начистить рыло", как выражается один капитан первого ранга. — Тищенко Михаил Борисович, — рассмеялась Катя, — Он ещё всегда обещания выполняет. И у него четверо детей. — О как! А откуда ты знаешь Тищенко? — Вероника рассказала. Он мамин одноклассник, оказывается. И на балу ко мне один капитан-лейтенант подходил. С корабля Тищенко как раз. — М-да, мне стоит взять мастер-класс у Михаила Борисовича. Я за тебя под палубу закатаю, Кать, — Вадим взял её за плечи. — Обещаю не давать повода, — Катя посмотрела на него серьёзно, — Покажешь мне свой дом?

Вадим опомнился, что всё это время они так и стояли в коридоре. — Понимаешь, Катюш, это после каюты мой первый настоящий дом. — Как так? — Я с одиннадцати лет жил в казарме. Сначала в Нахимовском. Потом в училище. Потом тут в общежитии. И я не очень умею всё это, — неожиданно для себя признался Ветров. И понял, что ему не страшно было показать Кате свою слабость. Настолько он был уверен, что она поймёт.

Катя прошла по комнатам. Пустовато. Необходимый минимум. Почти как в каюте. Но это даже и неплохо. Ветров ходил за ней следом, как привязанный.

Она остановилась у окна с широким низким подоконником. Отчётливо представила, как положит тут разноцветные подушки. И будет сидеть с книгой. Ждать Вадима и смотреть в окно на улицу. А зимой повесит гирлянду-штору. Катя обернулась.

Вадим любовался ей. И столько было в его взгляде сразу. Любовь, надежда, нежность.

Катя сделала два быстрых шага. Глянула на Ветрова снизу вверх. Взгляды встретились. Воздух вокруг загустел. Время стало вязким и тягучим. Катины пальцы сами потянулись к застежке на форменной куртке.

Вадим перехватил её ладони. Поднёс к губам. Поцеловал каждый пальчик. Катя пыталась дышать. Получалось через раз. — Катюша… Счастье ты моё, — Ветров уже себе не принадлежал. Только ей. Глазам, в которых он видел все её желания. Рукам, которые требовательно снимали с его