Журнал «Вокруг Света» №07 за 1991 год - Вокруг Света

Робер Сюркуф».

Бонапарт велел солдату подробно доложить, как все произошло, а потом долго смотрел на четкие строки письма. Следует ли наказывать обманутого часового? Нет. Он молча кивнул, и Жерар, повернувшись кругом, удалился. Принимать меры к поимке беглеца? Не имеет смысла. У него, Бонапарта, много других дел, куда более важных, чем не сулящее никаких выгод водворение беглого арестанта обратно в камеру. Оба генерала на захват позиции, предложенный Сюркуфом, не согласились. Куда умнее оказались англичане: разобравшись наконец в значимости этой местности, они бросили туда четырехтысячный отряд, который немедленно возвел там оборонительные сооружения. Укрепления эти были столь сильны, что позиция тут же получила название Малый Гибралтар.

Разъяренный этим промахом, Бонапарт направил запрос Конвенту, в результате чего в ноябре верховное командование передали отважному и рассудительному Дюгомье. Тот понял, какого стратега обрел в маленьком корсиканце, и охотно прислушивался к его предложениям. В обстановке полной скрытности были проведены необходимые приготовления, на которые ушло добрых три недели. Затем началась трехдневная ужасающая бомбардировка Малого Гибралтара, завершившаяся успешным штурмом.

Жителей города охватила паника. Многие из них участвовали в восстании против Конвента и приветствовали англичан, когда их флот вошел в Тулон. Теперь, когда оборона города затрещала, они растерялись. Комендант Тулона О"Хара прилагал колоссальные усилия, чтобы отразить атаки осаждающих. Однако, когда Малый Гибралтар пал, он понял, что все его потуги тщетны. Невозможность удержать Тулон признал и командующий английским флотом адмирал лорд Худ, отдавший кораблям приказ покинуть гавань. Теперь флот стоял во внешнем рейде, принимая на корабли солдат и тех жителей, что скомпрометировали себя сотрудничеством с англичанами. Почти четырнадцать тысяч человек стремилось покинуть город, чтобы избежать мести Конвента, от которого, как было известно, милосердия ждать не приходилось.

В узком переулке неподалеку от внутренней гавани разместилась таверна, посещаемая только чистой публикой. Всякий сброд хода сюда не имел: дядюшка Кардитон, так звали хозяина таверны, был человеком солидным и умел держать портовую голь на почтительном расстоянии. Вечером, накануне штурма Малого Гибралтара, в таверну вошел незнакомец. Одет он был в мундир английского матроса и вел себя с присущей этим людям бесцеремонностью. Он умостил грязные ноги на покрытый белой льняной скатертью стол и, изрытая многоэтажные проклятия, потребовал хозяина.

Дядюшка Кардитон приблизился к столику и вежливо осведомился о желании гостя.

— Вина! — рявкнул тот.

— У вас есть с собой посуда?

— Что? Здесь нет стаканов?

— Для гостей имеются. Но при продаже на вынос каждый приходит со своей посудой.

— И кто же вам сказал, что я хочу взять вино с собой? Я — гость и буду пить здесь.

— Если вы хотите выпить моего вина, вам придется все же взять его с собой, потому что выпить его здесь вы не сможете. Тот, кто желает быть моим гостем, должен вести себя так, чтобы мне за него не было стыдно.

— Та-а-а-к! А за меня вам, значит, стыдно?

— Разумеется. В моем доме ноги держат под столом.

— На что спорим: я оставлю ноги там, где они сейчас, а вы все же будете рады принять меня!

— И не подумаю. Прошу вас немедленно покинуть мой дом.

— Даже если меня пригласили сюда?

— Кто же это?

— Робер Сюркуф.

— Сюркуф? Англичанина? А-а-а, здесь что-то не то. Позвольте, я принесу вам стакан.

— Ну, кто был прав? — чужеземец рассмеялся. — Теперь я вижу, что пришел по правильному адресу, и буду вести себя более благовоспитанно. Не беспокойтесь, дядюшка Кардитон, я не англичанин, я — бретонец. Мне пришлось переодеться в этот мундир, чтобы пробиться сквозь вражеские посты. Сюркуф здесь?

— Здесь. Как мне ему вас назвать?

— Берт Эрвийяр.

— Эрвийяр!— радостно воскликнул хозяин. — Почему же ты мне сразу не сказал?

— Мне хотелось убедиться, действительно ли ты такой ворчун и брюзга, как о тебе рассказывают!

— Неплохо придумано, только очень уж я не выношу англичан... Где тебя отыскала наша шлюпка?

— В Тропэ. Сюркуф точно знал, что я там. У него есть какой-то план?

— Не знаю. Он очень скрытен, и я не стал бы порицать его за это.

— Насколько я его знаю, у него определенно есть что-то на примете. Я всего два часа здесь, но уже знаю, что буду делать. Я видел, к примеру, бригантину — стройную, нарядную, как голубка, и стремительную, как сокол. У нее двадцать пушечных портов, и, похоже, она только что сошла со стапеля. Вот это был бы приз, а?

Хозяин ухмыльнулся.

— Ты имеешь в виду английскую «Курочку», что стоит там на якоре? Да, чудесный корабль! Очень даже не худо было бы переименовать его по-французски. Впрочем, как знать... Сюркуф говорит, что ему это не составило бы большого труда, с твоей, конечно, помощью. Я думаю, он предложит тебе должность старшего офицера. Пойдем, я провожу тебя к нему.

Разговаривали они не таясь, потому что в таверне никого не было. Хозяин провел Эрвийяра вверх по лестнице, а когда вернулся в зал, его ожидали гости — пришла целая группа портовых рабочих. Немного спустя вошел еще один мужчина и, пройдя с гордым видом по залу, скрылся в задней комнате, предназначенной для капитанов и штурманов. Это был рослый кряжистый человек с одутловатым лицом того «спиртного» оттенка, который частенько встречается у любителя крепких напитков. Был он здесь не иначе как завсегдатаем: не дожидаясь заказа, хозяин сразу же принес ему большой стакан коньяка. С гостем он был весьма уважителен, хотя внимательный наблюдатель заметил бы, вероятно, что в глазах его теплится какой-то плутовской огонек, наводящий на подозрение, что вся эта почтительность не более чем маска.

— Ну? — коротко спросил гость, высосав содержимое стакана.

— Я проверил, коммодор, и...

— Тихо! — рявкнул тот.— Вовсе незачем кому-то знать, кто я такой. Так, значит, ты проверил?

— Да. Все идет как нельзя лучше.

— Так я и думал.

— Вам надо только позаботиться о рабочей силе. Пробить стену очень трудно, а время у нас ограниченное.

— Это верно. Не знаешь ли ты кого, кто мог бы мне помочь?

— Нет. И вообще я хотел бы выйти из игры. Я ничего не знаю, и — все тут. Понятно вам? Ведь я остаюсь здесь. А не то — мне несдобровать.

— Тогда надо подумать. Где же мне взять людей? Эти граждане с таты стреляют так метко, что я уже потерял часть своих матросов. Сколько человек потребуется?

— Думаю, десятка четыре хватит.

— А у меня всего двадцать! И вообще мне нужно пополнить палубную команду, а здесь никого не заманишь. Нет ли у тебя кого на примете, кто бы согласился ко мне наняться? Я заплачу за каждого по гинее.

— Гм-м-м... Есть тут один... так и норовит побыстрее убраться из страны. Может, его?

— Это мне нравится. С такими людьми дело иметь лучше всего. Где этот парень?

— Вообще-то он здесь, в доме. И, если не ошибаюсь, у него есть несколько приятелей, которых тоже можно уговорить.

— Так давай его скорей сюда, у меня мало времени. Только принеси-ка мне раньше бутылку коньяка: добрый глоток делает таких людей сговорчивее.

Хозяин принес коньяк, поднялся по лестнице на второй этаж и легонько постучал костяшкой пальца в потайную дверь. Дверь отворилась. В маленькой комнате были Сюркуф и Эрвийяр.

— Капитан здесь, — сообщил хозяин. — Считайте, он у нас на крючке. Ему нужны матросы, и он обещал мне по гинее за каждого, кого я ему раздобуду.

— Английская «Курочка» — самая нарядная бегунья по волнам из всех, какие мне довелось видеть, а потому она должна стать нашей, — сказал Сюркуф Эрвийяру. — Командует ею коммодор Уильям Хартон. Он допустил большие оплошности по службе, за что ему и доверили всего лишь бригантину. И вообще он не честный моряк, а жулик, которому мы должны дать по рукам. Он знает, что Тулон не выстоит и что весь флот через несколько дней покинет гавань. Перед этим он хочет обтяпать одно дельце, что нам очень кстати. Дом нашего дядюшки Кардитона упирается прямо в стену Восточного банка, в подвалах которого, как полагают, хранятся весьма значительные суммы. Так вот, этот самый почтенный коммодор осторожненько завел с дядюшкой Кардитоном разговоры, что неплохо бы, дескать, воспользоваться этими денежками, а то все равно пропадут во время штурма. Кардитон для вида согласился, и тогда они порешили проникнуть в подвалы банка из таверны. Это должно произойти в ночь перед уходом флота из гавани. У дядюшки Кардитона, разумеется, ничего не найдут, потому что полагающуюся ему долю коммодор обещал вывезти в Барселону. Что ты скажешь на все это, Берт Эрвийяр?

— Скажу, что все это — чудовищная глупость. Чтобы наш дядюшка Кардитон да пошел на такое дело!