Ох, Мороз, Мороз... (СИ) - Волкова Дарья

— Ты как? — спросил он тихо.

— Нормально, — так же тихо ответила она. Прошла. Прошла мимо. Не решилась и не поцеловала. Хотя буквально полчаса назад целовала жадно и бесстыдно. Нашла возле стола свои кроссовки, быстро обулась. И решилась посмотреть на него. Оказывается, Павел уже встал со своего места.

— Нам надо уйти по раздельности.

Вот и все. Нет больше двух как единое целое. По раз-дель-нос-ти. Инга отвернулась. Шагнула к двери.

— Тогда я пойду, — получилось совсем тихо.

Он двигался тоже бесшумно. Тоже босой, наверное. И внезапно оказалось, что он уже за спиной. Его пальцы тронули ее волосы, отводя от уха.

— Напиши мне, как доберешься.

— Хорошо.

***

Она дисциплинированно написала «Дома», когда добралась. Получила в ответ симметричное: «Хорошо». И все. И тишина.

А ты чего ждала, Инга Михайловна? Нежностей по телефону? Сеанс психоанализа? Мужчина получил секс, мужчина потерял интерес. Интересно, откуда в ее голове эта сентенция? Кажется, это Лера так говорила. А Инга, покрутив эту фразу — отбросила ее. Не про нас.

Воздух на балконе казался неожиданно холодным, а дым сигарет — горячим. Хотела сеанс психоанализа? Так можем устроить.

Инга выдыхала горячий дым в холодный воздух и думала. Сегодня в ней, внутри нее, порвался маленький кусок человеческой плоти. Как будто оторвала заусенец — только чуть больше. И чуть больнее. Изменило ли это что-то в ней? Инга прислушалась к себе. Переступила с ноги на ногу. Нет, этот кусок плоти, который — порванный — сделал с точки зрения физиологии из нее женщину, ничего не значил. Что был он, что не было. Но женщиной она сегодня стала. Потому что рядом был он.

Незнакомец по имени Павел. Человек, который сказал: «Раздевайся». Человек, который раздевал ее сам. Который остановился, когда понял, что Инга не женщина. Который продолжил, когда она попросила. Который дышал, стонал, двигался, вздрагивал.

А потом сказал: «Нам надо уйти по раздельности».

Страдать по этому поводу почему-то не получалось. Спать — тоже.

Нам нужно уйти по раздельности. Но вместе — было.

***

Утром пришло фото. Чашка кофе — белоснежная, и даже виден дымок.

Патрик: Твой кофе, сова.

Инга: Спасибо. То, что сейчас очень надо.

Патрик: Плохо спала?

Инга: Вообще почти не спала.

Патрик: Из-за меня?

Инга: Из-за тебя.

Патрик: Прости.

Инга: Не в первый раз. Привыкла.

Ответа не было. И лишь спустя десять минут, когда она и в самом деле сделала себе кофе, пришло:

Патрик: Одевайся теплее, с утра был туман, сейчас тоже сыро.

***

Наверное, ему следовало бы тоже написать, что он из-за нее не спал всю ночь. Но врать он себе теперь не позволял. Не ей, по крайней мере.

Хотя Павел действительно спал сегодня часа два. Но не из-за Инги. Хотя… может быть, из-за нее тоже.

На темно-коричневой коже дивана пятно крови почти незаметно. Но оно там есть. Теперь диван точно придется выкинуть. К тому же он скрипит. Не оставлять же Смирнову такое наследство. Впрочем, не факт, что Паша что-то успеет сделать. С большой долей вероятности сегодня же будет принято решение о его увольнении. Но пока его нет…

— Кофе и брауни.

Ему нужно еще кофе и быстрых углеводов. День предстоит сложный.

А вчера он не смог уехать. Ему некуда было ехать. Дома у него теперь нет. В гостиницу… С тем же успехом сегодня можно переночевать в апартаментах в офисе. Где в ванной лежит еще влажное полотенце, которым вытиралась Инга. Он тоже им воспользовался. А потом лежал без сна минут двадцать. Встал — и пошел работать. Работал в минувшую ночь Павел Мороз не на «Т-Телеком», а на себя.

Смирнов вошел без стука и предупреждения. Спустя полчаса после того, как Павел провел рабочее совещание с замами. Люди выглядели в разной степени растерянным, его изучали исподтишка, но Павел не позволил себе никаких ненужных реплик и реакциий. Пока… пока все идет по плану. И Паша предпочитает считать, что это его план.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну, одумался? — Сергей Антонович сел на стул напротив. Тут же в кабинет вплыла Лаура, неся две чашки кофе. Пока еще две. И пока еще Павел Мороз — в кресле директора.

Паша дождался, пока секретарь покинет кабинет, сделал глоток кофе и лишь потом ответил.

— А вы, Сергей Антонович?

— В чем это я должен одуматься? — буркнул тесть и тоже ткнулся губами в чашку.

— Вы мне вчера карами небесными грозили, — ровно ответил Павел. — И во всех смертных грехах уличали. Убедились, что я вас не обворовывал, не подставлял, не обманывал?

Смирнов посопел.

— Ну может, я чего лишнего и наговорил вчера, — снова буркнул. — Но только все это совершенно неожиданно, как снег на голову. Ты б хоть предупредил, Паша! Я к тебе всегда по-человечески относился!

Со Смирновым лучше не ссориться. И расходиться с ним — именно с ним, не с Аленой — надо полюбовно, по-хорошему. Да и в общем-то он прав. Сергей Антонович сыграл в его жизни большую, и как ни крути, все-таки положительную роль.

— А я не мог предупредить заранее, Сергей Антонович. Потому что я всего этого не планировал.

— Но как тогда… что за черт… я не понимаю… — Смирнов выглядел растерянным.

— А задайте этот вопрос своей дочери, Сергей Антонович, — Павел говорил все так же ровно. Но неумолимость металла в его голосе звучала весьма отчетливо. — Она как с ума сошла, скандал на скандале. Я живой человек. Я мужчина. У меня есть чувство собственного достоинства и гордость. Так жить невозможно.

От его слов веяло каким-то книжным пафосом, но сейчас нужны именно такие слова. Идет игра. Крупная. А как в любой игре, нужны громкие и эффектные слова и жесты.

— Я поговорил с Аленой, — в голосе тестя теперь слышались даже какие-то примирительные интонации. — Она одумается, я тебе обещаю.

Неужели я так сильно нужен вам, Сергей Антонович? Или ради дочери стараетесь?

— Поздно, — Паша отставил чашку. — За десять лет мое терпение исчерпалось совсем.

Смирнов смотрел на него тяжелым взглядом, не мигая.

— То есть — все? — уточнил зачем-то.

— С Аленой я жить не буду, — негромко, но твердо ответил Павел. — А что с «Т-Телеком» делать — это вам решать. Думаю, в свете всего… вам потребуется новый директор. Я со своей стороны сделаю все, чтобы передача дел прошла как можно более спокойно и конструктивно.

— Конструктивно, бл*дь… — выдохнул Смирнов. — Какое тут конструктивно, Павел…

Он тяжело вздохнул. А потом снова уставился на Павла тяжелым взглядом.

— Думаешь, я не узнаю о лицензиях, которые ты получил и оформил на свою фирму?

— Нет, я не думал так, — как хорошо, что сегодня он не спал ночью. И доделал, подобрал все хвостики. Как чувствовал, что разговор этого коснется. — Я знал, что рано или поздно вы об этом узнаете.

— И? — губы Смирнова искривились — По-прежнему считаешь себе безгрешным?

— Нет, не считаю. Но эти лицензии — чисто мой проект, я с нуля его проработал.

— Тут нет ничего твоего! — рявкнул Смирнов. — Это мой бизнес!

Так он и предполагал. Нечего и рассчитывать на благодарность со стороны Смирнова за то, что Павел в течение пяти лет управлял его бизнесом и управлял очень успешно — ее нет и быть не может. «Это мое!» — вот и весь разговор. К этому все и вернулось в итоге. Что же. Премию за добросовестный труд Паша себе выписал сам.

— Как скажете, — все так же ровно и спокойно ответил Павел. Вчера он смог не сорваться и не наорать в ответ. Сможет и сегодня. — Когда я пришел сюда, этих лицензий не было. Не было ни этого направления бизнеса, ни соответствующих технологий. Это то, что надо еще развивать и разрабатывать. И это придумал и выбил я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Для себя, — хмыкнул Смирнов.

— Это делал я. Разумеется, я делал это для себя.

Смирнов еще раз вздохнул.

— Ох и жук ты, Мороз, — он тяжело встал. — Вижу, и сегодня разговор не складывается. Ладно, — махнул рукой и вышел из кабинета.