Полоса препятствий - Наталья Берзина

– Это настолько безнадежно? – усмехнулся он.

– Нет, просто обычно мужики на отдыхе себя так не ведут. А ты словно инопланетянин. Наверное, оттого ты меня так и заводишь. Думаю, с тобой будет незабываемо. Ты знаешь, что такое женский оргазм? Это то, что невозможно забыть!

– А я слышал, что это то, что невозможно вспомнить.

– Ты умеешь шутить! За нас! – Анна подняла бокал.

– Твой муж тоже в отпуске ощущает себя свободным? – поинтересовался Никита, переходя на «ты».

– А чем он лучше других? Я делаю вид, что не догадываюсь, вот и все дела.

– А он, тоже делает вид?

– Слушай, Никита! Какое тебе дело до него? Скажи лучше, ты еще долго будешь там сидеть? Не надоело дурацкие вопросы задавать?

– Может, хотя бы для начала на брудершафт выпьем? – внезапно севшим от волнения голосом спросил Никита.

– Выпьем! Иди ко мне скорее!

По правилам выпить не удалось. Она и не подумала встать. Никита присел на подлокотник, краем глаза проследил, чтобы она выпила до дна, пригубил коньяк. И, отставив бокалы, поцеловал Анну. Ее руки нетерпеливо рвали пуговицы на рубашке Никиты, гладили грудь, но движения становились все более медленными, дыхание, бывшее до этого бурным, начало успокаиваться, не прошло и минуты, как тело Анны отяжелело, и она уснула прямо у него на руках.

Никита осторожно высвободился, вышел на балкон, закурил и, подняв глаза, засмотрелся на звезды. «Плевать! Пусть думает что угодно. Я не хочу! Как бы привлекательна и соблазнительна она ни была – она мне не нужна!» – думал он. Нервно закурил следующую сигарету, но во рту уже стояла противная, непреходящая горечь табака. Отшвырнув окурок, он проследил, как он красной точкой прочертил ночную тьму и рассыпался искрами на асфальте.

Решительно войдя в ванную, Никита встал под душ и включил холодную воду. Вода будто вскипала на разгоряченном теле, но постепенно напряжение стало спадать. Промерзший до костей, он вернулся в комнату, где, развалившись в глубоком кресле, спала Анна.

Секунду постояв над ней, Никита принялся за дело. Осторожно, бережно перенес ее в спальню, уложил на постель и целомудренно укрыл простыней. Рука сама собой потянулась к телефону. За окном забрезжил робкий рассвет. Несколько раз он повторил вызов, но Юлия так и не взяла трубку.

Злясь на весь свет, Никита выпил полный бокал коньяку и как был, в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, вышел на балкон. Солнце еще не поднялось над лесом, но небо уже стремительно светлело на востоке.

«Где ее черти носят? Ни днем ни ночью ее нет дома! Может, уехала куда?» – возмущенно подумал Никита. Он не понимал, что именно его так притягивает в Юлии, но после той сумасшедшей ночи он уже не мог думать ни о ком другом. Не было сил избавиться от воспоминаний. Всего одиннадцать дней и одну-единственную ночь они провели вместе, а Никита чувствовал, что погиб, окончательно и бесповоротно. Впервые в жизни судьба свела его с такой женщиной и тут же зло пошутила, разлучив их. Возможно, что если бы не было той ночи, то, пожалуй, он вспоминал о встрече с Юлией с легкой грустью, не более того. Но теперь Никита буквально грезил Юлией, он упорно искал ее черты в других женщинах и… радовался, не находя. Она единственная, неповторимая, желанная. Самая лучшая из всех живущих на свете. Он до сих пор явственно ощущал аромат ее кожи, чувствовал робкие прикосновения, слышал волнующий, неповторимый голос, молящий о любви.

Юлия стала для него сладким непреходящим кошмаром. Оставаясь наедине, он постоянно думал, как доказать Юлии свою любовь. Он перестал бояться этого слова. До встречи с ней он почти никогда не произносил его вслух. Попросту не говорил слов любви женщинам. Единственная, кто слышал его признания, была его первая жена. В то время он и сам верил, что любит, но прошли годы, чувство угасло. Они оба ощутили себя чужими друг другу, потому так легко и расстались, спокойно, без ссор и скандалов. Наверное, именно по этой причине они и сохранили ровные, нормальные отношения. Со второй женой ничего этого не было. Он привел ее в свой дом потому, что уже устал от одиночества, от пустой холодной постели, от напряженной тишины. Привел как дорогую игрушку, отчетливо понимая, что за все в этой жизни необходимо платить.

Даже ее измена не стала для него катастрофой. Подумаешь, не он первый, не он последний! Выгнал, да и все. Тот сердечный приступ скорее спровоцирован даже не столько тем, что он узнал. Просто слишком многое наложилось – и работа, и все прочее. Да ладно, не стоит даже об этом думать. Но вот с Юлией все совершенно не так. Он нестерпимо хотел увидеть ее, объясниться и прямо сказать, что любит. Сомнений Никита не испытывал. Только бы она согласилась! Ведь он способен на многое. Она должна поверить, что только рядом с ним она может быть по-настоящему счастлива.

Уже вторые сутки он не может до нее дозвониться. Она исчезла, уехала или просто не поднимает трубку? А вдруг с ней что-то случилось? Заболела, попала под машину, да мало ли что! Сегодня же необходимо переговорить с врачом и возвращаться в город. Хватит, наотдыхался, пора домой. Там он со всем разберется, все выяснит.

Солнце неторопливо выглянуло из-за верхушек деревьев. Спина затекла от неудобного положения, утренняя прохлада напомнила о себе. Никита потянулся, посмотрел на засверкавшее вдруг озеро и вернулся в номер. Мельком взглянул на спящую Анну, натянул на себя спортивный костюм и отправился на утреннюю пробежку.

Он бежал тяжело, каждый шаг приходилось делать через силу, как когда-то в училище, на выматывающих марш-бросках. Сейчас, хоть и бежал в спортивном костюме, явственно ощущал и вес вещмешка, и холодную, оттягивающую плечо тяжесть автомата. «Только команды «Газы!» не хватает для полного счастья», – подумал он и повернул обратно к санаторию. Легкий хмель от коньяка давно вышел с потом. Легким пора бы уже очиститься от табачного перегара, но дышалось на удивление трудно. Едкий соленый пот разъедал кожу, глаза. До корпусов оставалось совсем немного, когда в сердце вонзилась раскаленная игла. Отгоняя дурные мысли, Никита продолжал бежать. За спиной уже больше четырех километров, ноги налились свинцовой тяжестью. Из пересохшего горла дыхание вырывалось с хрипящим свистом. Огненная заноза в сердце начала проворачиваться, разрывая и без того кровоточащий комок плоти. Никита упорно старался преодолеть внезапно охвативший его страх… Шаг за шагом он приближался к белеющему за соснами корпусу. Боль уже стала нестерпимой. Придерживая левой рукой истекающее горячей кровью сердце, он, теряя последние силы, одолел еще сотню метров. Кроссовки уже не гулко бухали по асфальту, а уныло шлепали безо всякого ритма. Страшная, красная пелена застилала глаза. Страх, смертельный ужас холодной рукой сжимал душу, словно смерть совсем рядом и от ее ледяного дыхания уже холодеет затылок.

Асфальтированная дорожка куда-то исчезла, величественные сосны вокруг раскачивались, причудливо извивались, чудовищными змеями тянулись к нему. Никита уже не бежал, а мучительно пробирался сквозь вязкий, липкий, как смола, воздух.

Боль в сердце стала нестерпимой, острой. В висках билась, пульсировала тупая тяжесть. Через кровавую пелену Никита разглядел раскачивающиеся ступеньки. Свет стремительно померк. Тьма рухнула на землю. В мире не осталось больше ничего, кроме боли и нестерпимого желания вдохнуть хотя бы один-единственный глоток воздуха.

Чужие голоса, взволнованные, быстрые, проникали в сознание откуда-то извне. Все тело заполняла боль. Никита попытался открыть глаза. Сквозь алую пелену ударил ослепительный свет. Боль стала нестерпимой…

Юлия вернулась домой в то утро измученная еще больше, чем в предыдущую ночь.

Вода уже почти наполнила ванну. Белоснежная пена пузырилась и лезла через край. Юлия потрогала теплую белизну. Пузырьки чуть слышно лопались под ее пальцами. Неторопливо раздевшись, она погрузилась в горячую воду. Последнее время она почти не вспоминала об Алексее. Как-то стерлось в памяти его лицо, та нежность, с которой он к ней относился. Другие чувства теперь переполняли душу. С Никитой она поступила нехорошо, сбежав практически из постели, из санатория, так и не простившись, но ведь тогда она была слишком смущена и даже не могла представить себе, как сумеет посмотреть ему в глаза. Впрочем, он теперь далеко и вряд ли объявится. Ведь если бы в самом деле хотел узнать, как у нее дела, то позвонил бы. Теперь Юлия чувствовала себя всеми забытой, ей последние дни никто не звонит, даже Марина. Возможно, она обиделась на Юлию из-за того, что та бросилась на выручку Дэну. Ну, это не так страшно, за долгие годы дружбы между ними случалось всякое. Пройдет время, они снова помирятся. Послезавтра вернется Андрюшка. Нужно будет его встретить. За суетой последних дней она совсем позабыла о ребенке. Впрочем, это даже к лучшему, что его сейчас нет в городе. Еще не хватало, чтобы он узнал, что Дэн попал в беду. Мальчик привязался к нему и очень тяжело переживал его отсутствие. Ничего не поделаешь, ребенку нужен отец. Согревшись, Юлия задремала. Надрывающийся звонок буквально выдернул ее из уже начавшей остывать воды. Набросив старенький, застиранный махровый халатик, когда-то давным-давно подаренный бабушкой, скользя босыми ногами по дешевому линолеуму в прихожей, Юлия подбежала к двери.