Приют для бездомных кактусов - Сухбат Афлатуни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Витек достал травы, надо прятать чтоб мать не нашла, я же не наркоман только иногда как дядь Саша он тоже только иногда. Сегодня мы ругались, мать хотела чтоб я рожком, а у меня есть свой способ одевать обувь пальцами и всё.
Чем дальше пишу тем больше хочется чтобы это читали другие, наверное надо было сперва о себе биографию жизни и еще фотку когда мы в горы ездили Витек сделал, я там такой вылитый качок, не верят когда говорю что качков не перевариваю а мышцы реально родные, правду говорю даже мать на меня смотрит когда я летом без майки, я знаю ей при этом приятно что она меня не зря и если бы не убийство, она бы еще больше гордилась и смотрела на меня, я бы закончил компьютер уехал в Ташкент лучше даже Казань, у матери там двоюродная, мать говорит, надо пользоваться родственной связью пока не поздно потом умрет будем локти кусать. Работу я бы там нашел раз у меня уже был компьютер, а еще там все бухают, а я алкоголь почти не пью, и моя цель жизни не быть как отец бабник-алкаш, только мать запрещает мне так говорить о нем, но я правду говорю. И если бы не убийство я бы конечно уже в Казани и мать туда взял, она один раз там была у сестры на свадьбе, привезла море впечатлений. А тут убийство, суд и теперь на эту работу «альтернативку».
Попросил у матери почитать литературу только не Пушкина, я его уже читал, мать обрадовалась полезла куда-то, сейчас читаю, Витек это уже читал, у него семья полная с отцом мать учительница глухонемых, отец у него на рыбалку и вообще энциклопедированный, и у Витька мозги есть только пользоваться не может. А моя мать считает Витек что оказывает влияние это она еще про траву не знает, но я ее и не курю, просто лежит на всякий случай и всё. Только один раз с Витьком, детская доза, даже смешно.
Вик-Ванна не помнила войны.
День был жаркий, она проснулась мокрой и старой, хотя, в общем-то, и была старой. Но день был жарким с самого утра, нечем дышать.
Кошка вернулась с воздуха и терлась мордой о стекло.
На стуле лежало платье.
Вик-Ванна позавтракала кефиром и приободрилась.
Вчера перекалывала медали. Со старого платья на новое. Уколола безымянный палец. Уколоть безымянный палец – это к денежным затруднениям.
Новому платью тоже лет двадцать. Надевала только на мероприятия. Оттого оно совсем как новое и модное.
Палец болит, а зеленки нет. И йода нет. Но зеленкой лучше.
Позвонила соседской Нинке и посоветовалась. Насчет зеленки. И насчет расценок на такси, какие сейчас. Всё кругом подорожало.
Она всегда звонила куда-то и советовалась, на всякий пожарный.
А встреча в половине десятого. Или в половине одиннадцатого. Надо посмотреть. Приглашение на телевизоре. Нет, на трюмо. Плохо, зеленки нет, зеленка лучше йода. Что по телевизору? Наверное, опять это. Одно и то же. Включает.
Телевизор нагревается. Кошка прицеливается, запрыгивает на стул, обнюхивает медали.
Приглашение на телевизоре. Очки на трюмо. Она старается обходиться без очков, только вдаль. Вблизи – каша-малаша. Смотреть только вдаль. И с памятью так. Что было недавно, помнит плохо. А далекое – хорошо.
Кроме войны.
Войну она не помнит. Хотя она ее участница. Хотя платье провисает под гроздью медалей; вчера перевешивала с платья на платье и укололась к денежным затруднениям. Хотя имелась фотография, где она молодая в военной форме. Хотя что-то смутно-смутно припоминалось, но не то всё, не то.
Она держит приглашение. В половине одиннадцатого, возле Театра имени Алишера Навои. «С уважением, Оргкомитет». Кошка сидит на медалях. «С уважением» и подпись.
«Уйди, девушка, мне нужно сейчас надеть платье и идти на День Победы».
На военной фотографии Вик-Ванна с подругой. Никакой подписи, военная форма и улыбки. Не помнит имя подруги. У подруги было хорошее имя. Пусть она будет Настя. Как тебе такое имя, Настенька? Хорошее имя для подруги – Настя. «Настя» еще жива и даже слышит, когда Вик-Ванна разговаривает с ней. Сердцем слышит.
Вик-Ванна смотрит телевизор.
Вик-Ванна боится трех вещей.
Боится поломки телевизора, смерти кошки и своей собственной смерти.
Своей смерти она боится меньше всего. Деньги на похороны накоплены, обменяны по приличному курсу на доллары (долго советовалась, прежде чем довериться) и зашиты в подушку, соседка Нина знает.
Смерти кошки она боится сильнее. Раньше у кошки бывали котята, она даже хотела ей лекарство от них купить, потом кошка упала, и котята прекратились сами собой.
Про поломку телевизора Вик-Ванна даже думать боится. Чтобы покупать новый, придется резать подушку, вынимать похоронные деньги, менять обратно, еще какой курс выпадет, и пересчитывать, а вокруг – обман. А новый телевизор будет бракованный, сейчас всё бракованное или китайское. И ни похорон тебе, ни телевизора.
К сексу я равнодушен, большинство девчонок неразвитые самки на уме тряпки и замуж, от этого я с девчонками не отдыхаю, а не что мне нравятся ТЕ, которые только со своим полом, забыл как это сказать медицински без мата, я их ненавижу, однажды читал в Гипнозе, среди них было много великих певцов и деятелей, и что они не виноватые, что у них там такое, но всё равно не надо это по российскому каналу на полную громкость. А я честно имел всего пять контактов секса не считая Ленки но эти случаи были от безделья, хотелось провести время ну вот и секс. И еще чтоб было о чем с Витьком говорить общая тема, думает он Декаприо, а сам ничего не знает о жизни, я уже человека УБИЛ пусть и по неосторожности но всё-таки убил я правду говорю.
Она родилась в простой семье.
Отец воевал, участвовал в коллективизации, дочь назвал Викторией. У каких буржуев экспроприировал он это кокетливое имя? Жена на Викторию сразу согласилась: лучше Виктория, чем снова аборт. «Ви-и-ка! Ви-и-ка, домой!» Ее звали Викой. Виктория – для документов. Да и какая она Виктория? Курносая, хохотушка, конфеты любила. А где конфеты, там и мужчины. Но она, хоть и хохотала с ними, близко ни-ни. Ждала чего-то своего светлого. Его. Личность. Для чего-то же
