Диана. Жизнь, любовь, судьба - Сара Брэдфорд

Но у публичного успеха и очевидного счастья есть и обратная сторона – разногласия наедине. Друзья принца Чарльза продолжали хулить Диану. Они не понимали и не хотели понять, что у этого брака еще остается шанс, и считали нужным заставить принца сожалеть о совершенном поступке. Никто из них не отдавал себе отчета, что, внушая Чарльзу мысли о безнадежности брака, они подталкивают его на путь, представляющий опасность для монархии. Каким бы диким это ни казалось, но люди из окружения Чарльза – вне зависимости от того, действовали они из добрых побуждений или попросту пытались укрепить свое влияние на принца, – на самом-то деле должны были всячески способствовать сохранению этого союза. Им нужно было спросить себя, чего они добиваются, каковы мотивы их поступков.

Снова замелькала информация, которая подтверждала слова Демпстера о том, что Диана – сущее чудовище. Из-за Дианы уволилось множество слуг, из-за Дианы пришлось избавиться от собаки. Первым ушел привилегированный камердинер Стивен Барри, почувствовав, что его власти над принцем пришел конец. Персонал считал, что Диана «сместила» Барри. «Он удерживал принца в средневековье, она же хотела вернуть его в настоящее. Стивен… прославился тем, что, благодаря его усилиям, принц Уэльский из года в год попадал в список самых плохо одетых людей королевства, зато сам он всегда считался щеголем и франтом…» Во время медового месяца в Крейговане (доме, расположенном в миле от Балморала) Барри безобразно пренебрегал своими обязанностями. «В воскресенье утром Стивен с большим стаканом джина с тоником, радиоприемником под мышкой и стопкой газет под другой рукой появлялся в гостиной. „Дорогая, я отлучусь по делам…“ Через три часа он появлялся как ни в чем не бывало», – вспоминал один из служителей дворца [182]. Диана была не глупа и умела обращаться со слугами. Барри признавал, что с ее появлением счастливое время вседозволенности осталось в прошлом. И он предпочел уйти сам, пока его не уволили.

Алан Фишер, с которым Чарльз и Диана познакомились в Олторпе, куда его приглашали в качестве камердинера на время больших приемов, тоже предпочел уйти. Ходили слухи, что ему не нравилась Диана, но говорили также, что, поскольку в прошлом он работал у Виндзоров и Бинга Кросби, обстановка в Кенсингтонском дворце и Хайгроуве его просто не устраивала.

Самые несправедливые обвинения Диане пришлось выслушать из-за Харви, кремового Лабрадора, любимца принца и королевы, который сопровождал Чарльза повсюду. Говорили, что Диана запретила Харви появляться в доме – как и некоторым друзьям мужа. На самом деле Лабрадор был уже слишком стар, у него возникли проблемы с суставами и он просто не мог подниматься по лестницам в апартаменты принца. Собаку поручили заботам полковника Кризи.

Самой печальной потерей стал Оливер Эверетт, который был личным секретарем и помощником принцессы со дня ее свадьбы. Обаятельный, прекрасно образованный, отличный игрок в поло, Эверетт отказался от перспективной карьеры дипломата, откликнувшись на просьбу принца «присмотреть за Дианой». Сначала они отлично ладили: шутили, болтали – Диана предпочитала приятельские отношения с помощниками. Но, как всегда неожиданно, она за что-то на него обиделась, потребовала, чтобы Чарльз его уволил, что тот и сделал в конце 1983 года. Весь персонал и королевская семья считали, что с Эвереттом обошлись несправедливо; в порядке компенсации за моральный ущерб ему предложили весьма достойный пост управляющего Королевской библиотекой в Виндзоре.

Увольнение Эдварда Одена и Майкла Колборна тоже приписали Диане, что несправедливо и не соответствует истине. Оден, прекрасный адвокат, остроумный и энергичный человек, прекрасно ладил с Дианой, хотя они были совершенно непохожи.

Когда готовился визит в Австралию, он был шокирован ее невежеством – выяснилось, что будущая королева Англии не знает названия австралийской столицы [183]. Оден обиделся, когда после рождения Уильяма ему предложили отменить утренние встречи с Чарльзом: Диана настояла, чтобы принц это время проводил с сыном. До появления Дианы такое просто невозможно было представить.

Но уйти Одену предложил принц, а не принцесса. Одену нравилось, с какой тщательностью Диана занималась бумажной работой – принцу подобная аккуратность была совершенно несвойственна. Один из его помощников вспоминал: «Принц был очень неаккуратен с документами, но во всех промахах обвинял своих сотрудников. В таких случаях он воздевал руки к небу и восклицал: „Ох уж этот секретариат!“»

Эдварда Одена воспитывал отец, личный секретарь королевы, который считал абсолютно неприемлемым подобное ведение дел. Еще больше Одену не нравилось, что принц прислушивался к советам того, кто высказался последним, пренебрегая его мнением, и совершал поступки, о которых личный секретарь и понятия не имел до тех пор, пока не оказывалось слишком поздно. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Одена, стало пресловутое выступление принца 30 мая 1984 года во дворце Хэмптон-Корт на ужине в честь стопятидесятилетия Королевского института британской архитектуры.

В тот день принц сравнил новый дизайн крыла Национальной галереи на Трафальгарской площади с «чудовищным гнойником на лице близкого и элегантного друга», а затем обрушился на современную архитектуру и архитекторов. Эдвард Оден, заранее ознакомленный с планом выступления, был категорически против: речь была не просто оскорбительна для хозяев приема, современных архитекторов, но еще и определяла взгляды широкой публики на развитие и прогресс в этой области. Оден пытался отговорить принца от опрометчивого поступка даже в машине по пути в Хэмптон-Корт, но он не знал, что Чарльз уже отправил текст в The Times и Guardian, которые должны были опубликовать его на следующий день [184]. Через полгода Оден уволился – после следующей ссоры.

Отставка Майкла Колборна также была связана не с прихотями принцессы, а с высокомерием придворных принца Уэльского, которые не могли смириться с его довольно скромным происхождением и образованием и распространяли про Колборна безобразные сплетни. Колборну было крайне сложно балансировать между принцем и принцессой. «Я не мог угодить сразу обоим, – говорил он. – Он хотел от меня одного, она – другого, поэтому я решил уйти, пока не перессорился со всеми. Я уволился в апреле 1984 года, но уйти смог только в декабре, потому что оба уговаривали меня остаться и сделать то-то и то-то».

Последней соломинкой для Колборна, как и для Одена, стало поведение раздраженного и одержимого ревностью принца во время апрельского визита в Канаду после австралийского вояжа 1983 года. По просьбе принцессы Колборн провел день с Дианой, а Чарльз выполнял свои официальные обязанности. По возвращении он накричал на Колборна и обвинил его в том, что тот слишком много времени уделяет Диане, пренебрегая своими обязанностями по отношению к нему, Чарльзу. Дверь кабинета осталась открытой, и Диана слышала каждое слово. Она горько расплакалась. Чарльз обнял ее, пытаясь утешить, но было уже поздно. Диана смертельно обиделась на мужа, но помочь Колборну ничем не могла.

Хотя Колборн уже привык к вспышкам гнева Чарльза, этот конфликт стал в его карьере последним. «Я почувствовал, когда ситуация начала меняться, – вспоминал он. – Но в моей жизни было десять замечательных лет». Приближенные королевы понимали, что Колборн – один из немногих, кому Диана доверяет и кого слушается. Они пытались уговорить Майкла остаться. После увольнения Одена и Колборна в секретариате принца не осталось искренне преданных ему людей.

Диана хотела, чтобы муж принадлежал только ей, и сначала он был готов сделать что угодно, лишь бы доставить ей удовольствие, а себя избавить от постоянных ссор. Поэтому он отдалился от самых близких своих друзей. Николас Соме, который на протяжении многих лет звонил принцу не реже раза в неделю, не общался с Чарльзом два с половиной года. Паркер-Боулзы и Трайоны не получали приглашений – в этом Диана была непреклонна еще с тех пор, как в 1981 году вычеркнула их из списка приглашенных на свадебный завтрак. В черный список попали Ромси, Брэберны и Палмер-Томкинсоны: во время одной из ссор Чарльз проболтался, что Нортон Ромси отговаривал его от женитьбы на Диане. Из списка рассылки поздравительных рождественских открыток Диана скрупулезно вычеркивала всех женщин, с которыми Чарльз был знаком ранее.

Семья Камиллы и близкие друзья Чарльза очень встревожились, когда он прекратил общение с ними. Они не только искренне любили его, но еще и наслаждались неким ореолом избранности и близости к королевской семье. «Вероятно, они были разочарованы тем, что больше не могут с ним встречаться…» – рассказывал один из соседей Паркер-Боулзов [185]. Друзья Чарльза – и Камиллы – были крупными землевладельцами. Им принадлежали величественные особняки – Баувуд в Уилтшире, Чатсворт в Дербишире, они носили известные фамилии – Шелберн и Уиллоуби де Брок. Диана оскорбила множество людей – от поместных дворян до придворных, и они не собирались ее прощать.