Учебник одного жителя - Спартак Масленников

нам благосклонна, мы не тратили деньги на компьютерные клубы, мы играли в «Контр-Страйк» во дворе, завлекая ребят, чтоб команды были чуть больше и было интересней. Тогда это для нас была Мега игра в прятки, которая задействовала территорию двора и огромную территорию гаражей, где мы играли в прятки еще пару лет назад. Задача игры была только одна, когда видишь противника, ты кричишь ему, что ты его убил, и он выходит и стоит на середине локации. Почти как пейнтбол, только без пуль и без пушек. Мы играли, стреляя из пальцев и крича «Пах пах» и имя человека, этим мы обозначали, что невидимые пули, которые вылетали из двух пальцев руки, попали в его тело. И игра была настолько взрослой, что никто не оправдывался, говоря что-то по типу: «У меня тело из титанового сплава» или «На мне бронежилет», ну, или что-то из этого «Ты не попал, мне не больно». Человек, чьё имя было выкрикнуто, выходил из своего укрытия с поникшей головой. Мы играли по-честному. Никто не кричал просто, стоя на одном месте где-нибудь за углом, имена ребят из противоположной команды. Там, среди гаражей, заборов и подвалов, наши тактическо-боевые детские навыки набирали свои обороты. Но были и такие, кто не хотел, чтоб их команда проиграла. Иногда, выходя из укрытия, они расстроенные, что оказались уже не в игре, кричали тем, кто в их команде остались «живы», где находиться противник, подсказывая куда им нужно двигаться дальше и что предпринять, чтобы не попасть под «пулю». На одну такую операцию могло уходить от десяти до тридцати минут. Такие операции занимали у нас все свободное время. Мы возвращались домой мокрыми и грязными, как будто и правда участвовали в каких-то боевых действиях. Девчонки с нами тогда не играли, поэтому, когда мы возвращались по домам, в их взгляде явно проскальзывало недоумение. Ах эти девочки, они никогда не понимали наших суровых «пацанских» игр. Ну, разве им можно понять какого это — прыгать в огромную кучу песка с гаража? Разогнаться, оттолкнуться и сделать в воздухе сальто, приземлиться и от радости повторять это снова и снова. Как к этому можно относиться с пониманием, если ты этого ни разу не делал? Вот и тут так же, как можно понять грязные вымазанные от пота лица и одежду, когда ты не прятался по этим гаражам так, чтобы ты мог видеть всё, а тебя бы не видел никто. Тогда это и впрямь была игра, которая нам очень сильно нравилась, и далеко отодвинула все дворовые игры, которые были до этого. Модернизация и прогресс, что тут еще скажешь?

Возвращаясь на школьную скамью, я помню, что мы пытались адоптировать ее и там. На переменках мы устраивали что-то подобное. Но сложность была в том, что в коридорах на перемене царила полная анархия и из-за этого всегда была неразбериха, и большую часть времени мы тратили на то, чтобы доказать друг другу кто кого первый крикнул. Потому мы решил оставить эту идею и наслаждался игрой во дворе.

В тот же учебный год моя жизнь наполнилась еще большим смыслом, потому что в параллельный класс пришла учиться девочка, которая была по совместительству родственницей моей классной руководительницы. Для тех, кто помнит мою историю жизни с первой страницы этой книги, девочка это была еще и по совместительству той, которая затронула мое маленькое сердечко в детском саду.

К нам в класс в этом году пришел новенький парень. Он был такой открытый и дружелюбный, мне тогда как-то всё это виделось со стороны очень странно. Первое время, у нас с ним были какие-то легкие разговоры. Классная руководительница пророчила моей и его маме, что мы станем чуть ли не лучшими друзьями. Да, он был креативный, обзаведясь товарищами он предлагал им какие-то игры и очень было весело, а меня, на тот момент, опять захлестнуло рисование, мне было не до беготни. Может психолог посоветовал мне немного отдохнуть, может я головой ударился. Но я помню, что я сидел и рисовал на переменах. Он был классный парень, и мы с ним потом начали общаться, но это были какие-то непонятные отношения, скорей всего из-за схожести характеров. Мы то были товарищи не разлей вода, то ссорились из-за какой-нибудь глупости и не общались. И классу приходилось в тот период делиться на своих и чужих.

Спорт опять открыл мне свои двери, и я начал заниматься хоккеем с мячом. Но не играл, а больше пытался научиться стоять на коньках. Ходили мы туда с тем же товарищем, с который занимались плаваньем. Все тренировались, а мы, находя возможность, всё смеялись, как будто у нас не будет больше на это время никогда.

С такими шутками и прибаутками мы заканчивали свою младшую школьную ступень. В этих учебных процессах и активном отдыхе три года пролетели не заметно, так же и всё, что было до. Летом я, как всегда, отправился в Назаровский бор. Там произошла история с компьютерным клубом, которая прибавила частичный опыт через поступки людей. Как-то прогуливаясь с родными по бору, я увидел вывеску компьютерного клуба. Пока мы гуляли я весь изнылся, что хочу срочно попасть туда. С горем пополам, вернувшись обратно домой, матушка разрешили мне пойти, наверное, потому что я бы просто не отстал, так как моя игровая зависимость набирала обороты. Я пришел туда, поиграл в «Стрелялку», ни к кому не присоединяясь, а когда время закончилось, я по старой традиции своего города решил постоять и посмотреть, как и во что играют другие ребята. Там были старшики, которые играли в стратегию друг против друга. Они играли на интерес, как они обозначили друг другу, но интерес у каждого человека свой, противостояние какое-то явно присутствовало. Ничего не предвещало беды, я пытался разобраться в игре, что они там нажимают, и какие действия за этим следуют. Они сидели за перегородкой друг от друга, чтоб не подглядывать кто в каком месте карты. Я понимал, что игры должны быть шпионские, но мне было очень интересно узнать, поэтому я подошел к одному из них, тыкнул пальцем в монитор и спросил, что это значит и что оно делает. Он только повернулся ко мне, чтоб ответить или послать, как в ту же секунду, откуда не возьмись, меня взял за шкирку ответственный за компьютерный зал и вывел из клуба, выпихнув, даже не сказав ни слова. Я не понял вообще ничего. Внутри было очень неприятно, ну, а что